Ведун
Шрифт:
— Маре? — переспросил Вовка.
— Маринка Талицкая, — пояснил он. — Ее Марой прозвали в страйкбольных кругах. Со снайперской винтовкой постоянно играла, на ста метрах с первого выстрела всегда цель поражала. Часто за марксмана в группе выступала, но особенно любила автономно действовать.
— Та-ак! — протянул Вовка, принимая новую информацию, так как этого всего нам про нее не рассказывали. — Получается, ты хорошо ее знаешь?
— Ну как — хорошо, — пожал Жека плечами. — Пересекались на играх довольно часто. Бывало, что и играли в одной команде. Но сказать, чтобы прям хорошо ее знаю, так нет, скорее просто знакомые.
— Это не важно! — махнул рукой Вовка. — Нам их как интеллигентную
В первую очередь всё же не к Талицким направились, сначала наведались в то место, где Жека с раненым Лехой прошлую ночь провели. Там осталось оружие и окровавленное снаряжение Лехи, которое Жека с него срезал, когда перевязывал. Ну а потом ему бы товарища домой довести, куда там еще лишний груз на себе тащить, рассчитывал позже за всем этим вернуться.
Вот и вернулись.
— Снова человеком себя почувствовал, — довольно улыбнулся Леха, закончив экипироваться и взяв в руки АК-12 оснащенный коллиматорным прицелом и с подствольным гранатометом, с которым он виртуозно управляется.
Он и вправду, вооружившись, выглядеть стал лучше. Пока сюда шли, его пошатывало от слабости, часто приходилось останавливаться и дух переводить. А ведь предлагали ему дома отоспаться и окончательно в себя прийти, пока бы мы к Талицким наведались, а потом бы уже все вместе за дезертиров взялись. Так нет, видимо снова обретя надежду на спасение матери, он теперь далеко нас от себя отпускать не хотел. Но вот, магия оружия в действии, навесив на себя лишние килограммы, его не то, что перестало шатать от слабости, он даже попрыгал и поприседал проверяя, чтобы на нем ничего не звенело.
— Так, вам нужно к рынку, где два двенадцатиэтажных одноподъездных дома рядом стоят? — убедившись, что экипировка на нём нормально села, он вопросительно посмотрел на Жеку. — Это те дома, возле которых трамвайные пути поворот делают?
— Именно туда и надо, — вместо него ответил Вовка, который деда Талицкого насчет ориентиров дотошно пытал, так что прекрасно знал, что там возле нужных нам домов находится. — Дом номер 8А.
— Всё, я понял, куда нам надо, — кивнул Леха. — Чтобы с кондитерской фабрики нас не увидели, придется по дуге ее обходить, это где-то полтора километра, так что до темноты успеем.
— Сразу предупреждаю, — вслед за ним заговорил Жека. — Мы сейчас будем парк обходить, там раньше постоянно собачники паслись, своих четвероногих друзей выгуливали. Так вот, теперь эти уже «совсем не друзья» частенько там сами выгуливаются, так что внимательно по сторонам посматривайте.
— Саня! — окликнул меня Мамон. — Харе лыбу тянуть! На выход.
Пока Леха снаряжение перебирал и подсумки потрошил: что не в крови — на себя вешал, всё остальное в рюкзак прятал, чтобы позже с ним разобраться, я в это время в сторонке сидел и, пользуясь моментом, снова пытался в себе огненную стихию пробудить. Ну а «лыбу тянул», потому что у меня наконец-то это получилось.
Сумел пламя на кончике пальца зажечь!
Вот и сидел, взгляд не отводил от небольшого огонька, прикрывая его от остальных ладонью, и тихонько радовался, так как огонь меня совсем не обжигал. Дунешь на него, начинает трепетать, но даже и не думает потухать. Думаю, он и при более сильном ветре не потухнет, пока я буду ману в него подавать, будет гореть.
Всё к чему стремился в последнее время я достиг, отчего чуть от счастья и не расплылся. Не знаю, как в мире, но вот в нашем анклаве я точно первый маг-универсал. Гравитация,
— Саня!
— Всё-всё, я в порядке! Иду, — потушил огонек, убрал с лица улыбку и подорвался на ноги, потом буду планы на будущее составлять.
Хотя, какие там планы? Нужно контроль подтягивать у всех пробужденных стихий, чтобы без всякого напряжения, не задумываясь над действием рефлекторно их применять по мере надобности. И приналечь конкретно на гравитацию, ведь остальные — они больше вспомогательные, а вот гравитация — это, как и ведовство, залог моей долгой и здоровой жизни.
Покинув двухэтажный дом, их в этом квартале много недалеко друг от друга стояло, в зарослях утопающих, да люди еще и разные гаражи с сараями умудрились во множестве тут настроить… Как в квартал этот вошли, так сразу стало понятно, почему дезертиры вслед за Лехой с Жекой сюда не сунулись, тут и один человек, если умеючи, жару задать сумеет. Именно поэтому и нужно настороже быть, чтобы и нам кто-нибудь жару не задал. Так что лишние мысли окончательно улетучились, всё внимание на окружающую обстановку направил, ведь где-то здесь еще и собачки бегают.
Жека с Вовкой вперед выдвинулись, первые из-за углов выглядывали и дорогу разведывали. Мамон с Алым назад оттянулись и наши тылы прикрывали. Ну и мы с Лехой в середине цепочки оказались, фланги контролировали, окна домов осматривали, внимательно в старые деревянные сараи, уже почти полуразрушенные, всматривались, чтобы оттуда на нас никто не набросился, будь то собаки или вообще — мутанты, которые в городе уже тоже отметились, слухи о них ходили.
Никто не набросился!
Земля пыталась по ногам настучать, но это привычно, землетрясения, хорошо хоть такие вот, еле заметные, частенько случаются, в день по несколько раз бывает трясет. Собак видели, но они вдали между домов мелькнули, на нас никакого внимания не обратили, по своим собачьим делам куда-то побежали. Даже людей повстречали, тащили тяжеленые сумки, но при виде нас они торопливо в сторону свернули и тоже, как и собаки, за домами растворились.
— Лех, — проводив этот зашуганный народ взглядом, обратился я к своему временному напарнику. — А куда вообще люди подевались? Не все же померли, живых тоже должно хватать, а их почти совсем не видно.
— Разъехались и разбежались! — сразу же ответил Леха, впрочем, не поворачивая в мою сторону голову, продолжая контролировать свой правый фланг. — После апокалипсиса, во время наведения порядка, когда дело до стрельбы дошло, народ сразу же из города рванул, теперь в окрестных поселках и деревнях скорее всего отсиживается.
Почему и они не уехали, спрашивать не стал, и так понятно, что без матери он бы никуда не уехал. Но Леха сам на этот незаданный мной вопрос ответил:
— Мы с матерью, как всё кувырком пошло, тоже хотели уехать. У нас в Париже дом есть, вот туда и собирались перебираться.
До этого с него пример брал и при разговоре свою сторону постоянно контролировал, но сейчас, после услышанного, голову повернул и удивленно на него вытаращился.
— В Париже?
— Небольшой поселок в пятидесяти километрах от Нижнего, называется Память Парижской Коммуны, — бросив на меня взгляд, улыбнулся Леха. — Сокращенно — Париж. У меня бабушка с дедушкой там жили, всю свою жизнь на судоремонтном заводе проработали. Мать там родилась. Это уже потом, когда в институте училась, за отца замуж вышла и в Нижнем Новгороде осела. Ну а когда бабушка с дедушкой умерли мы их дом продавать не стали, себе под дачу оставили. Места там замечательные и люди хорошие, целые династии моряков, иногда целыми семьями на кораблях служат…