Веер маскарада
Шрифт:
— Каким образом? — подавленно вымолвила я, надеясь, что киашьяр не поймет, насколько напугал меня своим равнодушием.
— Все очень просто… — тихо промолвил он, красноречиво переведя взгляд на мои губы.
И мне стало по — настоящему страшно.
Я столько лет ждала этого, что теперь просто потеряла контроль над эмоциями. Из горла вырвался лишь тихий всхлип испуганной мыши, которая знает: попав в когти настоящего хищника, бесполезно ждать пощады.
«Держись! — приказала я себе. — Не дай ему ничего понять!»
Не убежать, не спрятаться
Легард не стал делать эффектных жестов, просто подошел и поймал губами мои губы. Сердце пронзила острая боль радости и отчаяния. Я забилась, пытаясь вырваться, и некрасиво свалилась на землю, шлепнувшись на пятую точку.
— Один мужчина, — вдруг вымолвил Клант сухо, сжав челюсти, давая понять, что придуманной мною ревности нет причин.
— Что? — непонимающе нахмурилась я.
— У тебя был всего один… как ты говоришь? Учитель? Да, один. Правда, это был легард. И судя по тому, как ты реагируешь, не лучший учитель тебе попался, — хмыкнул киашьяр.
— Видимо, ты считаешь себя лучшим? — попыталась съязвить я.
— По крайней мере… От меня бы ты не сбегала с такой поспешностью! — решительно заявил он.
— Уверен? — не зная зачем, спросила я. — А как же Марта? Кажется, она покинула тебя сразу после…
Я не договорила, словив прожигающий взгляд легарда. Захотелось провалиться сквозь землю и сидеть там так долго, сколько получится.
— Чем тебя соблазнил Трумон, Эмма? — на миг зажмурившись, уточнил Клант.
— Трумон? — переспросила я.
— Да. Что ты думала в тот миг? Вряд ли он тебе нравится…
— Он мил… — попыталась вставить хоть два слова я, но легард меня прервал.
— И ты знаешь, что у нас с ним вражда! Ты решила, что так сумеешь мне отомстить? — зло прошипел Клант.
— О чем ты говоришь? — перепугалась я, но тут же взяла себя в руки: — Мстить? Тебе?
— Кажется, как-то ты была в меня влюблена… — мягко заметил киашьяр.
Я сдержалась и расхохоталась ему в лицо:
— Ты тщеславный и самовлюбленный п… Неужели ты считаешь, что я буду мстить тебе таким образом?.. — мне хотелось выплеснуть на Кланта всю свою ярость, но слов было слишком много и ни одно из них не украсило бы бумагу. — Не считай, что мир вращается вокруг тебя, драгоценный! Моя влюбленность истлела давным — давно, но даже если бы и нет… Я никогда бы не мстила тебе так! Ты все себе выдумал! Трумон… лишь мимолетное увлечение! Мне плевать на него. Будут и другие. И я не собираюсь отчитываться за каждый свой шаг, Клант. Заруби себе это на носу. Тем более, раз тебе все равно на мои чувства…
Выдернув у него повод, я грозно развернулась и пошла прочь, надеясь, что уж на этот раз Клант оставит меня в покое. Мимолетное прикосновение холода отката дало знать, когда киашьяр шагнул в портал, оставив наедине с моими мыслями.
Тихо всхлипнув,
— Какой же ты дурак…
Он слышал ее последние слова, но не стал возвращаться, чтобы спросить об их смысле. Клант ступил на плиты лестницы, ведущей к замку, заставляя себя подняться, хотя мысленно продолжал вести разговор с Эммой. Правда, выдуманная его воображением, девушка не желала отвечать на нелогичные поступки своего прототипа.
— Ты маленькая глупая девчонка! Что ты себе возомнила? Я? Тебя? Ревную? Да мне просто противно иметь дело с Трумоном!
«Правда? Ты смотрел на себя в зеркало сегодня?»
— Зачем?
«Иначе бы понял, что по тебе видно, когда ты лжешь!»
— Глупость!
«Не ври хоть себе. Ты никогда не теряешь самообладание, предпочитая отшучиваться. Если бы тебе было все равно… Ты бы сейчас не желал расплавить Лесс взглядом, лишь бы уничтожить одного единственного легарда, вызывающего у тебя отвращение…»
— Ты зато хороша! Зачем именно он? Других мало? Людей, например? Почему именно легард?
«Может сам ответишь?»
— Вряд ли это правда… Только детское увлечение… Хотя!..
Он потер виски, вспоминая детали и мелочи.
Иногда Вирена, будто в шутку, говорила, что Клант знает Эмму лучше кого бы то ни было. Продолжительность жизни играла в этом на руку киашьяру — ему не требовалось куда-то спешить.
Зная особенности и привычки Эммы, Кланту ничего не стоило осторожно и без труда вытащить из девушки все детали и подробности. Но… Он мог это сделать, если бы не был взбешен до крайней степени, когда только выпестованная годами сила воли могла скрыть бушующие эмоции.
Сила воли…
Клант улыбнулся, на миг растеряв привычный облик, и тут же огляделся, надеясь, что никто не заметил эту его слабость.
«Слабость? Интересные у тебя слабости!»
Он вновь улыбнулся, теперь осознанно позволяя себе в полной мере проявить истинную сущность. На одну секунду. Лишь чтобы вновь взять себя под контроль.
«Никогда нельзя терять контроль!» — любил повторять Эдин, и сыновья неуклонно следовали этому почти приказу.
Лесс полон интриг. Здесь есть уши и глаза у каждого завитка на стенных панелях. Никому нельзя доверять. Даже отцу. Даже брату. Потому что это та самая игра, в которую проигрывают сильные.
Иногда киашьяру нравилась выбранная им для себя роль ловеласа и весельчака. Как часто кто-то обращал на него внимание, выбалтывая секреты? Как часто глупые девицы, ищущие покровителя, рассчитывали получить от него хотя бы достойного вознаграждения за труды? Как часто его пытались обхитрить, вовлекая в опасную интригу мелких заговоров?
И многие ли видели, как он без труда улавливал их мысли и попытки — о, лишь попытки! — обыграть себя в великую игру королей. Клант позволял всем считать себя глупым обормотом и шалопаем, зная, как сладка после будет месть за непредусмотрительность. Чужую непредусмотрительность.