Век дракона (сборник)
Шрифт:
Мы наскоро перекусили вместе, и я потащила Соньку на тренировку. Насчет желудочных колик у Соньки я не беспокоилась — не такой человек, чтобы перетрудиться в зале! Кое-каких результатов она, конечно, достигла, а потом немедленно дала себе послабление.
Мы шли по городу — слева у меня находилась Сонька, а справа — спортивная сумка. Наверху в ней лежала коробка с патронами и заряженным пистолетом. И я мечтала — ну, появись только, маньячок! Ну, появись! Посреди улицы я срежу тебе клок волос метким выстрелом! Или ухо. Ну, появись только —
После тренировки я планировала забрать Соньку к себе ночевать. Даже ужин заранее приготовила — начистила картошки и оставила ее в кастрюле с холодной водой, чтобы прийти — и сразу поставить на огонь. Вареная картошка с творогом и сметаной — это замечательно.
Но домой мы попали довольно поздно. Одновременно с нами в соседнем зале качаются атлеты — ну, так их тренер сдуру запер моих коровищ в душе, а сам ушел с ключом домой. Пришлось преследовать.
Покормив и уложив Соньку, я пошла принять ванну. Без ванны на сон грядущий я — не человек.
Тут и появился Зелиал.
Самое интересное — я нисколько не смутилась. Возможно, еще и потому, что была по уши в пенке. Ванна с пенкой — одна из немногих моих радостей.
— Добрый вечер, — сказал Зелиал. — Я проститься пришел. Теперь меня долгое время, возможно, не будет.
— Куда же вы собрались?
Он присел на край ванны.
— Трудно объяснить. Намекнули мне, что один маг вроде бы умеет вызывать ангела справедливости! Вот, лечу искать мага. Правда, неизвестно, что из этого получится. С магами держи ухо воетро. Поэтому я вот что решил сделать…
Из-под плаща он достал стопку разноформатных листков. Сверху лежал мой договор.
— Гори они синим пламенем! — стараясь казаться беззаботным, воскликнул Зелиал. — Семь бед — один ответ!
И пламя действительно было синим.
Пепел он аккуратно стряхнул в раковину и залил водой.
— А я пистолет нашла, — похвасталась я. — Руками почувствовала! Потом, когда коробку в руки взяла, сквозь промасленную бумагу увидела.
— Руками — это баба Стася научила? — спросил он. — Хорошая бабушка. Я ее еще молодой помню. Обязательно ей скажите, что я договор сжег. Пусть вздохнет спокойно! И еще скажите такие слова — она свое уже получила. Если по справедливости — то уже получила, и пусть больше ни о чем не волнуется.
— Что-то мне ваш голос не нравится, — забеспокоилась я. — Вы что-то такое затеяли…
— Да, — честно сказал он. — Я не знаю, что из этого получится. Поэтому всех отпускаю на свободу. Так будет лучше всего. Они отстрадали. А если за кем-то и остался еще маленький долг — жизнь взыщет. Вот только за вас обидно. Не успел помочь. Даже не придумал еще, как помочь.
— Я сама справлюсь, — гордо ответила я. — Теперь у меня есть пистолет’ Я найду его и так припугну, что не обрадуется!
— Вообще-то огнестрельное оружие следовало бы сдать в милицию… — неуверенно заметил Зелиал.
— Вот когда моя милиция будет меня беречь и защищать, я пойду и сдам пистолет, —
И он понял, что это будет еще не скоро.
— Поосторожнее с ним все-таки, — попросил демон.
— Ничего, я умею. И ни один патрон даром не истрачу.
Зелиал улыбнулся, протянул тонкую, голубоватой бледности руку и вынул из моего узла свое черное перышко.
— Забираете? — растерялась я.
— Да в нем теперь, пожалуй, уже никакой колдовской силы не осталось, — усмехнулся демон. — Разве что оставить на память?
— Оставьте, — попросила я его. — Хоть такая память…
— Если вам угодно… — Он сунул перо обратно в узел и установил его там торчком, как у индейского вождя. Это прощальное веселье и баловство грустного демона очень мне не понравились. А когда он провел холодной ладонью по моему лбу и щеке, стало совсем странно. Как будто эта ласка разбудила меня спящую, и оборвался сонный бред, и вокруг был мой хороший утренний мир, и вообще все стало хорошо.
— Вот так, — непонятно почему удовлетворенным голосом сказал Зелиал. — А теперь я лечу. Мне нужно в строго определенную минуту уйти в иное пространство. Там все построено на игре совмещений, видите ли. Если я пропущу совмещение этой ночи, то другое долго рассчитывать придется. Удачи вам!
— И вам удачи! — воскликнула я, приподнимаясь по грудь из ванны. Я поняла, что если не обниму его сейчас, то удачи никакой не будет! Но он уже обратился в столб тумана и стал втягиваться в щель между вентиляционной трубой и стенкой.
Мне надо было в тот момент, когда его пальцы скользили по моему лицу, поцеловать его руку! Вот что я вдруг поняла, хотя еще не могла осознать, почему бы.
Уютная ванна потеряла для меня всю прелесть. Я встала и включила душ. Мне надо было смыть с себя что-то этакое — не грязь, разумеется, я вообще до жути чистоплотна, а как будто пленку. Взяв головку душа в руки, я лупила себя со всех сторон, тугими струями, и уходило что-то надоевшее, застарелое, лет примерно восемь мешавшее мне жить.
Ощущение пробуждения — иначе я не могла назвать свое новое чувство. И это даже озадачило меня — пробуждение нашло когда являться, во втором часу ночи! И придется мне теперь ворочаться рядом с Сонькой. Я вообще не терплю посторонних в постели, разве что в исключительных случаях. А теперь все сложилось вместе — и прощай, сон! До рассвета промучаюсь, не иначе.
Но вышло совсем не так.
Я легла. Сонька под своим одеялом была такая теплая, что я это резко ощутила и умилилась. Мне захотелось, чтобы рядом, и не за двумя одеялами, было живое тепло, к которому в любой миг можно приникнуть. И я удивилась — как же я жила все это время? А главное, зачем и почему я так жила? Заставили меня, что ли? Почему я даже не пыталась внести в свою жизнь тепло? Откуда взялось упрямство, породившее в недобрую минуту мое вечное заклинание: “Я никому не нужна, но и мне никто не нужен!”