Век Дракона. Восстание Архидемона
Шрифт:
Амелл прервался, кашлянув в кулак. Почувствовав, что холод осеннего ветра наконец-то забрался и под его доспех, Кусланд запахнул край своего плаща.
- Хоть кто-нибудь из вас пробовал говорить с Грегором, или хотя бы Ирвингом?
Дайлен хмыкнул.
- Брат, ты думаешь, что они не знают? Это все в порядке вещей. Старый капитан так и вовсе применял к магам такие наказания, что поневоле начнешь ценить сэра Бьорна, который добился их отмены. Каково было бы тебе посидеть несколько часов в стальном кресле, на которое наложено заклинание обледенения, и без штанов? А ведь совсем недавно такое было обыденностью. Ко всему прочему, Грегору нет дела до происходящего в
- Я не мог этого знать, - напомнил Кусланд, следя за приближением берега. Корабль эрла почти достиг крайних домов Редклифа, и темная громада замка уже виднелась вдали, закрывая добрую четверть неба. До городской пристани оставалось не более получаса. Амелл пожал плечом, давая понять, что теперь-то он знает.
- По всем законам Создателя капитан должен был погибнуть, - не зло, а как будто удивленно продолжал Амелл, без перехода возвращаясь к предмету своих размышлений.
– Он, и подлец Алесар, и фанатик Каллен. Но Создатель принял к себе благодетельных рыцарей и магов, а самых... отвратных оставил жить. Я не могу постигнуть его замысел, Айан. В чем тут справедливость?
Командор покачал головой, поморщившись.
- Не нужно искать справедливость или высший замысел Создателя там, где их нет, и не предполагается, - он поднялся на ноги и, подойдя к борту, оперся на него. Амелл с трудом преодолевая сопротивление затекших мускулов, и прихрамывая, последовал его примеру.
– Говорю же тебе. Это не испытания судьбы, о которых любят петь сказатели. Это просто жизнь. Я также долгое время терзался измышлениями о справедливости или помысле Создателя, пока не понял этого, и... что?
- Не сочти за обиду, Айан, - Страж-маг всем весом облокотился на борт и опустил взор к бегущей из-под кормы воде.
– Но что ты, сын тейрна, можешь знать о несправедливости? Твой отец, да примет его Создатель, был вторым после короля. Кто-то хотя бы раз пытался тебя обидеть?
Айан обернулся. Уже проснувшийся Алистер, поглядывая в их сторону, о чем-то беседовал с капитаном. Винн, сидя у мачты, перебирала содержимое взятой из Круга сумки. Временами она поднимала лицо, подставляя его ветру, и на губах ее появлялась улыбка. Матросы сновали по палубе, готовясь к скорому причаливанию. Никто в ближайшее время беспокоить их не собирался.
- Я родился в семье Кусландов и первые девять лет жизни был сущим проклятием для родителей, - медленно и подолгу подбирая слова, заговорил Айан. В отличие от скорого на язык товарища-мага, вести рассказы ему давалось тяжелее.
– У меня был брат, Фергюс, почти двенадцатью летами старше. Отец, как казалось мне, делал большую разницу между нами. Он всячески привечал моего брата. Ко мне же относился, как к беспородному щенку. Толкал, одергивал, но чаще не замечал.
- Отцы бывают скупы на любовь, - заметил Дайлен, охотно переходя со своих на переживания товарища.
– Мой редко ласкал меня и Солону. Но все же я знал, как крепко он нас любит. Быть может, многое тебе чудилось по малолетству?
- Дослушай. Мне казалось, что отец не примечает меня оттого, что Фергюс
- А твоя матушка?
– хмурясь, спросил Амелл.
– Что она?
- Матушка, - лицо Айана смягчилось.
– Редкая мать не любит свое дитя. Хотя моим безрассудством, чем дальше, тем больше, я огорчал ее. Я понимал, что делаю многое не так. Но не разумел, что и как должен делать. И поступал по велению детского упрямства и обиды.
- Но ведь все переменилось.
- Да, - Кусланд был рад догадливости товарища, избавлявшей его от необходимости долгого рассказа, который, как ему казалось, выходил у него непонятным и нескладным.
– Все переменилось, когда однажды я подслушал разговор матери и Нэн, моей старой няньки, что смотрела еще Фергюса. В тот вечер отец особенно жестоко избил меня. Впрочем, заслуженно. Мать успокоила и, думая, что я сплю, беседовала с Нэн в ее углу за занавеской. Я впервые видел мать плачущей, - он качнул головой.
– Она всегда была сильной. Умела сражаться наравне с мужчинами, была мужественна и неизменно весела. Но тогда она плакала. Жаловалась на отца. Пеняла, что он не справедлив ко мне, хотя до сих пор ни он, ни она, ни в чем не уверены. Из их разговора я многого не уразумел, но после, уже наедине с собой, догадался.
Он вздохнул.
- Расскажу, как понял, уже своими словами. После Фергюса у матери долго не получалось зачать ребенка. Они с отцом ждали и надеялись, приглашали лекарей, но безуспешно. Постепенно они смирились, что у них будет один сын. Не особо уповая, мать в последний раз отправилась в храм Андрасте на одном из островов. Отец должен был ехать с нею, но в последний миг прибыл нарочный от короля с важными известиями. Мать отправилась без мужа.
Амелл слушал молча. Он уже начинал догадываться.
- Пар Валена далеко, но Хайевер стоит на побережье, и бывает, тал-васготы приплывают на своих кораблях, дабы творить бесчинства в землях Ферелдена. Большинство гибнет от наших мечей, но всегда находятся новые. Однако между храмом и замком - неполный день пути, потому мать не взяла с собой много охранных людей.
- Все же тейрне пришлось столкнуться с косситами, - полуутвердительно проговорил Дайлен, когда молчание друга затянулось. Айан кивнул.
- Ее отряд попал в западню. Мужчин перебили сразу. Мать... тогда еще была молода и очень красива. Вождь косситов... принудил ее... провести ночь в его палатке.
Страж-маг вскинул и опустил загоревшиеся недобрым синим светом глаза.
- Отец должен был ехать в Денерим. Но он вернулся с полдороги. Как почувствовал что-то, - Айан по-прежнему говорил ровно и спокойно, как непросто говорить о подобных вещах.
– Узнав, что тейрна не вернулась в замок, он с отрядом рыцарей отправился на ее поиски, и довольно скоро нашел. Тал-васготы даже не потрудились убрать следы разгрома, что учинили охране матери накануне. Отец жестоко расправился с безбожными мерзавцами. Но матушке это уже помочь не могло. Она осталась жить, но... спустя некоторое время поняла, что беременна.