Век гигантов
Шрифт:
У Николки на душе разлилась такая приятность, будто его угостили душистым липовым медом. Перспективы жизни в плиоцене стали вдруг страшно заманчивыми. Но он поспешил вступиться за репутацию первобытников, которые, как уверял врач, были ему родными по духу.
— Ловлю вас на логической ошибке, — сказал он, — вы предположили, что у наших первобытников еще нет частной собственности, и в то же время сказали, что они украли у вас молот. Должен вам пояснить, что там, где нет частной собственности, нет и слова «кража». Кража появилась вместе с частной собственностью, и это есть
Врач задумался на минутку. Угрюмые морщинки на его лице стали таять одна за одной, перегруппировываться в новые запутанные образования, и вскоре вместо них появился старый знакомый Николки — причудливый переплет из хитро-загадочных морщинок.
— Я делаю кое-какое различие между понятием «частная собственность» и понятием «кража», — наконец, сказал он, плотно усаживаясь к Николке на кровать. — Предмет, произведенный лично мною, собственными моими руками, не есть украденный у кого-нибудь. Я никому никогда не отдам его, и все-таки никто не может сказать мне, что я его украл.
— Дудки! — возразил Николка. — Раз вы говорите, что данный предмет, пускай даже произведенный лично вами без эксплуатации чьего-либо труда, вы «никому никогда не отдадите», то этим самым вы крадете у другого человека возможность пользоваться данным предметом…
Скальпель энергично возразил на это, на его возражение последовала очередная отповедь Николки, на отповедь — новое возражение… Приятели сцепились в ожесточенном споре, забыв о коровах, о лошади, о птицах, о Малыше, безнадежно трубившем у ворот, обо всем на свете.
К концу спора, когда на дворе уже стало темнеть, Николка договорился до того, что назвал Скальпеля «контриком» и «вообще антисоциалистом». Скальпель же, яростно возражая против такого обвинения, доказывал, что «он, во-первых, не контрик, а такой же социалист, как и Николка, только не большевик», во-вторых, что «социализм может быть осуществлен не раньше, как в 25 веке, а то и позднее» и, в-третьих, «он вообще не уверен в возможностях осуществления социализма»… В довершение всего он предложил Николке торжественное пари:
— Вот мы встретимся с первобытным человечеством, которое, по всей вероятности, находится в стадии первобытного коммунизма; у него еще нет частной собственности, потому что нет никакой собственности, — мы познакомим это человечество с нашей техникой и культурой, отбрасывая отрицательные стороны последней; попробуй-ка вы после того насадить среди него социализм или, по крайней мере, удержать в чистоте и неприкосновенности его старый, первобытный коммунизм… Даю голову на отсечение, что, как только первобытники вкусят плодов от нашей культуры — даже без отрицательных ее сторон, — среди них тотчас же выделятся способнейшие, и возникнет класс буржуазии…
Смеясь над «социологическим невежеством» Скальпеля, в своем пророчестве относительно «выделения способнейших» повторившего заблуждение старых экономистов, — заблуждение, которое даже современные буржуазные экономисты отвергают, — Николка пари принял, и приятели улеглись спать.
5
Друзья готовятся к встрече первобытных гостей. —
Протекло две недели. Вопреки предсказанию врача, Николка встал не по истечении первой недели, а в середине ее, и к концу второй чувствовал себя по-прежнему здоровым. Ошибка врача оправдалась тем, что он привык делать свои медицинские предсказания на фоне «культурной» обстановки XX века, тогда как здесь обстановка не была «культурной», зато была первобытно-здоровой.
Зима приближалась. Хотя дни все еще стояли сравнительно теплыми, ночи давали себя знать стужей и утренними заморозками.
— Будет крайне студеная зима, — пророчествовал Скальпель, — не забудьте, что мы стоим на грани к ледниковому периоду; это — его веяния…
Благосостояние пещерных обитателей за две недели значительно возросло благодаря тому, что Николка своими техническими познаниями многое усовершенствовал из введений врача, многое сам ввел. Так, им было усовершенствовано гончарное дело путем устройства специальной печи, гончарного колеса и форм для лепки предметов; усовершенствовано кузнечное дело и введена заново выплавка железа из руд; из ближайшего лесного ручья проведена в пещеру вода по глиняным трубам, положенным в землю; сараи для сена, для продовольствия и для одомашненных животных заново отстроены; организована выделка и дубление кож и многое другое.
Приятели лихорадочно готовились к встрече первобытных людей, о приближении которых Керзон, бегавший за десятки верст от пещеры, каждый день докладывал все более и более выразительным ворчанием. Готовясь встретить их не с пустыми руками, приятели свои запасы продовольствия — в готовом виде и в виде живого скота, — запасы одежды, посуды и прочего увеличили до размеров, могущих удовлетворить десятки людей. В последние дни Николка с утра до ночи ковал топоры, вилы, копья и наконечники для стрел, чтобы иметь возможность, во-первых, вооружиться самому и, во-вторых, дать хорошее вооружение гостям, если они прибудут. Он, кроме того, понаделал несколько десятков крепких и упругих луков и оборудовал столярный и токарный станки, имея твердую уверенность, что со временем он их поставит на динамо.
Скальпель трудился над другим. Он был озабочен, — в противоположность своему другу, пекущемуся о благах материальных, — приготовлением «духовных» благ для ожидаемых гостей. В программу этих благ у него входило: рисование, музыка, театр, танцы и даже чтение… Чтобы все это осуществить с практической стороны, требовалось изготовить писчебумажные и рисовальные принадлежности, музыкальные инструменты, грим, костюмы и буквари. С грехом пополам Скальпель уже изготовил: чертежные доски и грифеля из аспидного сланца, карандаши из мела, деревянные кубики с буквами; неуклюжую балалайку, такую же гитару и барабан; добыл всевозможных растительных и минеральных красок и расчистил площадку перед пещерой, на которой предполагал осуществить театр и танцы…