Век магии и пара. Барчук

Amazerak

– Да ладно. Кто она?

– Медсестра из больницы. Познакомились через Николая. Добрая, и руки золотые. Так ты не держишь зла?

– Конечно, нет. Это же работа моя была. Я должна была втереться к тебе в доверие и приглядывать, чтобы не случилось ничего дурного.

– Всего лишь работа? Я думал, у нас были чувства.

– Мне о чувствах думать не положено, – пожала плечами Катрин. – Моё дело – служить.

– Глупость какая-то. Служба службой, а личная жизнь тоже должна быть, нельзя же так себя во всём ограничивать.

–

И это говорит человек, выросший в боярской семье? Странны речи твои, Миша.

Так, снова меня занесло не туда. Снова сказалось моё повальное незнание местных обычаев. И всё же, как бы Катрин не отрицала это, я знал, что у неё есть по отношению ко мне чувства. Может быть, они спрятаны где-то глубоко за вбитыми с детства в голову идеями самоотверженной службы и преданности роду, но есть. Я это по глазам её видел, особенно в тот вечер, когда мы на заднем сиденье… Одним словом, я это просто знал. Но всё же сейчас сердце моё принадлежало другой. Вот только будущее представлялось столь туманным, что я не знал, сможем ли мы с Таней быть вместе. Как минимум, я намеревался вытащить её из этой дыры. Тут становилось слишком опасно.

– Знаешь, – сказал я. – Если так получится, что меня никто не убьёт, и я действительно смогу основать свой род, я бы почёл за честь, чтоб ты служила мне.

– Для меня тоже будет честью, – улыбнулась Катрин. – Но до этого надо дожить.

Когда мы поужинали, была уже почти ночь, и Катрин намеревалась заступить на дежурство. Я не думал, что сегодня нам грозит опасность и полагал, что стоит отдохнуть, но дружинница не согласилась. Она тоже знала, какими способностями обладает Капитан, и считала: лучше перестраховаться.

Она устроилась в соседней комнате. А когда я наутро проснулся, то оказалось, что Катрин сидит в углу моей комнаты, на её коленях лежит карабин, на столе рядом – револьвер.

– Твою налево... Не пугай меня больше так, – произнёс я, вскочив и чуть не схватившись за револьвер, что хранился у меня под подушкой. – Так и инфаркт заработать недолго. Ты что, всю ночь тут сидишь?

– Да. Разогреешь завтрак сам? Мне вздремнуть надо.

– Само собой. Отдыхай, конечно, – пожал я плечами.

Но спала она недолго: всего пару часов. А потом куда-то ушла. Я же, поев, принялся таращиться в окно на редких прохожих и ещё более редкие транспортные средства. Больше заняться было нечем.

Не прошло и часа, как Катрин вернулась, а вместе с ней в квартиру ввалились шестеро. Двоих я знал: это были Андрей и здоровый белобрысый десятник. Среди компании оказалась женщина – тоже довольно рослая и крепкая, на вид уже далеко за тридцать.

Все шестеро были одеты по-простому, как заправские рабочие и походили скорее на банду, чем на дружинников. Все были при оружии.

Основное вооружение их составляли карабины с рычажными затворами, похожие на тот, что носила Катрин, но немного отличавшиеся друг от друга длиной ствола, гравировкой и прочими мелочами. Как я понял, такое оружие пользовалось

популярностью у дружины из-за скорострельности, которая была выше, чем у винтовок со поворотно-скользящим затвором.

Один из парней тащил на плече ручной пулемёт с перфорированным кожухом ствола и толстым дисковым магазином, крепящимся сверху ствольной коробки.

– Здрасьте, – поздоровался я. – Значит, всё-таки прибыла помощь. Это хорошо. Проходите, располагайтесь, квартира большая, места хватит на всех.

Мне показалось, что шесть человек – маловато. Но хоть что-то – и то хорошо.

– Так это ты – племянник Арсентия Филипповича? – угрюмо взглянул на меня десятник. – Понятно, почему дерзкий такой. Ну ты под ногами всё равно не вертись. Церемониться с тобой никто не станет.

Сложив оружие, боярская дружина в количестве теперь уже семи человек (вместе с Катрин), собралась а самой просторной комнате и принялась обсуждать план действий. Меня тоже позвали и попросили рассказать в подробностях о событиях последних дней и всё, что я знаю о местном преступном главаре.

Только сейчас я обратил внимание на одну интересную деталь: все дружинники имели на левой руке браслеты, исчерченные какими-то непонятными символами. У Катрин теперь тоже был такой.

План оказался прост. Поднять через местных властей всю информацию о собственности, принадлежащей Капитану, и дать арзамасской полиции и в соседние городки ориентировку на человека в маске, человека с монокуляром и большой чёрный лимузин. Четверо дружинников собирались поджидать Капитана в доме Лаврентия Сергеевича, а трое – здесь вместе со мной. На всё про всё отводилась неделя. Если за это время ни Капитан, ни Василий Дмитриевич не обнаружатся, операция сворачивалась, а я должен был вернуться в Нижний Новгород.

Высказывались сомнения, что Василий Дмитриевич на долго задержится в Арзамасе, но по некоторым сведениям из некоторых источников, в Нижнем его в настоящий момент тоже не было, так что имелись веские основания считать, что он до сих пор здесь.

Катрин и ещё один дружинник остались со мной в квартире, а остальные ушли. Вскоре сюда притащили снятую с танка радиостанцию и установили в отдельной комнате, чтобы поддерживать связь между двумя группами.

Я же больше всего переживал за Таню. Она, по словам дружинников, по-прежнему находилась в доме Лаврентия Сергеевича. Не уехала.

И вот время шло, а ничего интересного не происходило. От нечего делать я расхаживал взад-вперёд по комнате, Катрин устроилась в кресле. Второй дружинник сидел возле рации в соседнем помещении. Мне казалось, что сдохну от скуки, если ещё хотя бы пару дней продлится такая канитель. Делать было совершенно нечего, да и тревога наполняла душу. Сложно сидеть без дела, когда, по сути, твоя судьба решается, да ещё любимый человек в опасности.

– Почему она такая упёртая? – рассуждал я. – Объяснял же, что опасно тут. Когда всё это дерьмо закончится, увезу её.