Век мой, зверь мой (сборник)

Мандельштам Осип Эмильевич

* * *

Шло цепочкой в темноводьеПротяженных гроз ведроИз дворянского угодьяВ океанское ядро.Шло, само себя колыша,Осторожно, грозно шло…Смотришь: небо стало выше —Новоселье, дом и крыша —И на улице светло!

* * *

Когда щегол в воздушной сдобеВдруг затрясется, сердцевит,Ученый плащик перчит злоба,А чепчик черным красовит.Клевещет жердочка и планка,Клевещет клетка сотней спиц —И всё на свете наизнанку,И есть лесная СаламанкаДля непослушных умных птиц.

* * *

Как

подарок запоздалыйОщутима мной зима —Я люблю ее сначалаНеуверенный размах.Хороша она испугом,Как начало грозных дел, —Перед всем безлесным кругомДаже ворон оробел.Но сильней всего непрочно —Выпуклых голубизна —Полукруглый лед височныйРечек, бающих без сна…

* * *

Оттого все неудачи,Что я вижу пред собойРостовщичий глаз кошачий —Внук он зелени стоячейИ купец воды морской.Там, где огненными щамиУгощается Кащей,С говорящими камнямиОн на счастье ждет гостей —Камни трогает клещами,Щиплет золото гвоздей.У него в покоях спящихКот живет не для игры —У того в зрачках горящихКлад зажмуренной горы,И в зрачках тех леденящих,Умоляющих, просящих —Шароватых искр пиры…

* * *

Твой зрачок в небесной корке,Обращенный вдаль и ниц,Защищают оговоркиСлабых, чующих ресниц.Будет он, обожествленный,Долго жить в родной стране,Омут ока удивленный, —Кинь его вдогонку мне!Он глядит уже охотноВ мимолетные века —Светлый, радужный, бесплотный,Умоляющий пока.

* * *

Улыбнись, ягненок гневный – с Рафаэлева холста, —На холсте уста вселенной, но она уже не та…В легком воздухе свирели раствори жемчужин боль —В синий, синий цвет синели океана въелась соль…Цвет воздушного разбоя и пещерной густоты,Складки бурного покоя на коленях разлиты.На скале черствее хлеба – молодых тростинки рощ,И плывет углами неба восхитительная мощь.

* * *

Когда в ветвях понурыхЗаводит чародейГнедых или каурыхШушуканье мастей, —Не хочет петь линючий,Ленивый богатырь —И малый, и могучийЗимующий снегирь, —Под неба нависанье,Под свод его бровейВ сиреневые саниУсядусь поскорей…

* * *

Я около КольцоваКак сокол закольцован —И нет ко мне гонца,И дом мой без крыльца.К ноге моей привязанСосновый синий бор,Как вестник, без указа,Распахнут кругозор.В степи кочуют кочки —И всё идут, идутНочлеги, ночи, ночки —Как бы слепых везут…

* * *

Дрожжи мира дорогие:Звуки, слезы и труды —Ударенья дождевыеЗакипающей беды,И потери звуковыеИз какой вернуть руды?В нищей памяти впервыеЧуешь вмятины слепые,Медной полные воды, —И идешь за ними следом,Сам себе немил, неведом —И слепой, и поводырь…

* * *

Влез бесенок в мокрой шерстке —Ну, куды ему, куды? —В подкопытные наперстки,В

торопливые следы —По копейкам воздух версткийОбирает с слободы…Брызжет в зеркальцах дорога —Утомленные следыПостоят еще немногоБез покрова, без слюды…Колесо брюзжит отлого:Улеглось – и полбеды!Скучно мне: мое прямоеДело тараторит вкось —По нему прошлось другое,Надсмеялось, сбило ось…

* * *

Еще не умер ты. Еще ты не один,Покуда с нищенкой-подругойТы наслаждаешься величием равнин,И мглой, и холодом, и вьюгой.В роскошной бедности, в могучей нищетеЖиви спокоен и утешен —Благословенны дни и ночи те,И сладкогласный труд безгрешен.Несчастлив тот, кого, как тень его,Пугает лай и ветер косит,И жалок тот, кто, сам полуживой,У тени милостыни просит.

* * *

В лицо морозу я гляжу один:Он – никуда, я – ниоткуда,И всё утюжится, плоится без морщинРавнины дышащее чудо.А солнце щурится в крахмальной нищете —Его прищур спокоен и утешен.Десятизначные леса – почти что те…И снег хрустит в глазах, как чистый хлеб, безгрешен.

* * *

О, этот медленный, одышливый простор!Я им пресыщен до отказа, —И отдышавшийся распахнут кругозор —Повязку бы на оба глаза!Уж лучше б вынес я песка слоистый нравНа берегах зубчатых Камы:Я б удержал ее застенчивый рукав,Ее круги, края и ямы.Я б с ней сработался – на век, на миг один —Стремнин осадистых завистник,Я б слушал под корой текучих древесинХод кольцеванья волокнистый…

* * *

Что делать нам с убитостью равнин,С протяжным голодом их чуда?Ведь то, что мы открытостью в них мним,Мы сами видим, засыпая, зрим —И всё растет вопрос: куда они, откуда,И не ползет ли медленно по нимТот, о котором мы во сне кричим, —Пространств несозданных Иуда?

* * *

Как женственное серебро горит,Что с окисью и примесью боролось,И тихая работа серебритЖелезный плуг и песнотворца голос.

* * *

Я нынче в паутине световой —Черноволосой, светло-русой, —Народу нужен свет и воздух голубой,И нужен хлеб и снег Эльбруса.И не с кем посоветоваться мне,А сам найду его едва ли:Таких прозрачных, плачущих камнейНет ни в Крыму, ни на Урале.Народу нужен стих таинственно-родной,Чтоб от него он вечно просыпалсяИ льнянокудрою, каштановой волной —Его звучаньем – умывался…

* * *

Как землю где-нибудь небесный камень будит,Упал опальный стих, не знающий отца:Неумолимое – находка для творца,Не может быть другим, никто его не судит.

* * *

Слышу, слышу ранний лед,Шелестящий под мостами,Вспоминаю, как плыветСветлый хмель над головами.С черствых лестниц, с площадейС угловатыми дворцамиКруг Флоренции своейАлигьери пел мощнейУтомленными губами.Так гранит зернистый тотТень моя грызет очами,Видит ночью ряд колод,Днем казавшихся домами,Или тень баклуши бьетИ позевывает с вами,Иль шумит среди людей,Греясь их вином и небом,И несладким кормит хлебомНеотвязных лебедей…