Ты жизни ищешь — брызжет искателюВ лицо огонь подземный божественный.И, содрогаясь от желанья,Ты низвергаешься в пламя Этны.Царица так же гордо жемчужиныВ вине топила. Пусть! Но зачем же ты,Поэт, свой дар — твое богатствоВ чашу кипящую тоже кинул?И всё ж святым пребудешь мне, дерзостный,Как власть земли, тебя восприявшая.Не удержи любовь — и я быРинулся в бездну вослед герою.
Вечерняя фантазия
Под сенью мирно пахарь у хижиныСидит, и мил и люб ему дым родной,А путнику гостеприимноКолокол сельский звонит под вечер.Суда уж, верно, тянутся к гавани,В далеких градах весело рыночныйСмолкает шум;
в беседке тихойПеред друзьями сияют яства.А что же я? Трудом да наградоюЖивет всяк смертный, чредуя радостноТруды и отдых. Что ж не дремлетЛишь у меня только в сердце жало?В вечернем небе розы рассеяны,Весна в цвету, сияет мир золотом.Спокойно. О, меня вздымите,Тучи багряные, — пусть на высяхВ сияньи сгинут страсть и страдания!Но прелесть, слыша просьбу безумную,Исчезла. Смерклось. И, как прежде,Вновь одинок я под небом темным.Приди ж, дремота! Слишком ведь многогоВзыскует сердце. Минешь ты, молодость,Мечтательницей неуемной, —Старость же мирной и светлой будет.
Возвращение на родину
Зефиры! вас, посланцев Италии,Меж тополями речку любезную,Волнистость гор и вас, вершины,В солнечном блеске я снова ль вижу?Приют спокойный, в мечтах являлся тыВо дни отчаянья мне, грустящему,И ты, мой дом, и вы, деревья,Давние други мои по играм.Давно, давно уж покой младенческийПропал; исчезло счастие юности,Но ты, о родина, священно —Терпица, ты мне одна осталась.И потому растишь ты детей своих,Что вместе ваши горе и радости,И в снах неверных манишь, если,Странствуя, бродят они далёко.Когда в груди горячей у юношиЗаснут желания своенравные,Смирясь пред роком, — тем охотнейГрехоотпущенник возвратится.Прости же, юность, и ты, любви тропаВ прекрасных розах! Вы, тропы странника,Прощайте! Жизнь мою возьми ты,Благословив, о, отчизны небо!
ГреческийМузе всех ты милей, ее родное наречье.Жил ты в устах у харит и олимпийских богов.Преданно, словно хитон к деве-купальщице, льнешь тыИ не скрываешь ты чувств, мыслям давая простор.ЛатыньГолос твой резок и чист, как звоны мечей закаленных,Твердо и властно звучит — завоевателя речь.Горд, непреклонен и нищ, половиной Европы из гробаПовелеваешь, и тут римлянин слышен опять.ИтальянскийТомность и сладость в тебе, ты голос изнеженный флейты,В пении вся твоя суть, каждое слово — сонет.Голубь влюбленный, воркуй о радости и о томленьи.Только беда, что поют лучше всех в Риме скопцы.ИспанскийВерно, красив ты и горд. Я не знаю тебя, но иные,Так же не зная, тебя в Швеции превознесли.ФранцузскийСкачешь ты, вздор лепеча, и врешь, комплиментами сыпля,Но пустословье твое лестно и сладостно нам.Если ты между сестер перестал нам быть за царицу,Светскую даму зато мы почитаем в тебе.Но пощади нас — не пой, так только глухие танцуют:Ноги проворны у них, такта же им не слыхать.АнглийскийТы, о язык для заик, где каждое слово — зародыш,В речи твоей всегда по полуслову взаглот.Всё-то в стране у тебя машинным движется паром.Ну-ка, дражайший, пристрой двигатель и к языку.НемецкийГруб, здоров, мускулист — в лесу взращенная дева,Гибок притом и красив. Только вот ротик широк.Да поживее бы быть. Флегму оставь, чтоб началоФразы нам не позабыть, прежде чем кончишь ее.ДатскийМне ты не по душе. Для северной силы ты неженИ северянин еще ты для приятства южан.ШведскийСлавы геройской язык! Благородство и мужество в слове!Чище металла твой звон, поступь же солнца верней.Ты на вершинах живешь, где бури беседуют с громом,Создан он не для тебя — низменный дола соблазн.В море скорей посмотрись и чуждые смой ты румянаС черт своих мужественных, если ты не опоздал.
Давным-давно
Скажи, ты помнишь, как в апрелеПришла блаженная пора,Когда сердца у нас горелиВзаимным пламенем с утра?Часов утраты не считаю,Злой бог какой-то счел их, ноВо глубине души вздыхаю:«Давным-давно! Давным-давно!»Потом пришла пора иная:Ты холодна. Зачем — Бог весть.Но был я счастлив, вспоминая,И
мнилось: друг мне всё же есть.Жать руку и искать участьяМне было все-таки дано,И в этом тоже было счастье,Но как давно! Давным-давно!Ужель теперь не только милой,Но даже друга нет? ДохниНа угли, на костер остылый,Скажи: в нем есть еще огни!Верни же мне себя былую,Со мной будь снова заодноИ поцелуй, пока тоскую:«Давным-давно! Давным-давно!»
Радехонек, заяц, пришипясь, сидит:«Черникою я закусил — и сыт».Лиса из-за кустика зайку хвать!Рада-радешенька: «Вот благодать!»Сиди себе знай, наедайся.Вот песня про зайца.И, морду себе облизав, лисаИдет на досуге гулять в леса.В лесу охотник с ружьем проходил.Выстрелил он и в лису угодил.Скакнула лисица в последний раз…Вот и весь лисий сказ.Охотнику нынче сам черт не брат:«Потешил я душу! Уж рад так рад!»А дома-то в кофий исподтишкаКарга подсыпает ему порошка.И помер он, выкушав кофий охотненько.Вот быль про охотника.
Ренессанс
«Украшены ножны, как будтоЛемносский сработал их бог!И мастер же ты, Бенвенуто!А ну, покажи клинок!»Стоял, улыбаясь, Челлини,Приятелей внемля гул.«Нам гордость Феррары нынеЯви!» И клинок блеснул.«Вот это — всем шпагам шпага!Я с ней везде устою.С такой поможет отвагаПробиться в любом бою.В бесстыжих глотках заколетНасмешку клинок стальной.Я буду биться, доколеНе рухну к стене спиной.Искусство свое и подругуСумею я с ним защититьИ, держа на эфесе руку,В честь верного друга пить».А та, что вином обносила,Бледнела молча, но вдругЗарделась она и спросила:«А кто же твой верный друг?»Ответил он: «Дружба в мореБежит, как Тибра струя,А друг мой в беде и горе,Верный мой друг — это я».И поднял с подноса кружку,И в ножны клинок вложил,И обнял со смехом подружку,И целовал, и пил.
Что есть истина
«А что есть истина?» — наместник римскийСпросил; однако, ключ к загадке сейХраня безмолвно и зажав зубами,В подземный мрак спустился Назорей.Но истина профессорам премногимВполне ясна. Какая благодать!Их — легион, они ответ сумелиСкептическому римлянину дать.Как странно всё ж, что истина едина,А так менять умеет цвет и вид.Что истинно в Иене иль Берлине,То в Тейдельберге только удивит.И словно слышу — Гамлет водит за носПолония игрою в облака:«Вот это выглядит совсем верблюдом,А это так похоже на хорька».
Таскает хлам по базарус любой весенней поры.В калено-синее небокрасные рвутся шары.Берите мячи и дудки!Тяните на счастье билет,который хромым размеромсочинял безвестный поэт!Ах ты, заморский бездельник!Черномазый ты чародей!Знакомьтесь, синьор коробейник,с рукой и песней моей.И у меня есть дудка,и я на базаре стою,наигрывая покудастарую песню свою.Но шарики отвязались,дали тягу уже давно,улетели с весенним ветромв голубое небо на дно.Видел мальчик, как плавал шарикв выси солнечно-разлитой.Этот шарик был мой последний,тот, который надут мечтой.По ухабистой прозе таскаюс предсказаньем стихи вразнос,всем пишу билеты на счастье,а себе писать не пришлось.
Credo
Мой Бог, ты ясный день и свет.Так просвети мой дух и взор,вложи мне в душу твой завет,спустись ко мне с небес и гор.Боюсь, как смертного греха:сразит тебя моя тоска —не в день борьбы, не в день стиха,а в ночь, которая близка.Устало зыблется наш след.И кто ж я, если получуот черной тени тот ответ,что свету был не по плечу?А если всё, что я любил,сбежит под страхом бед и нужд,тогда прости! Ведь это былтот, кто неведом мне и чужд.