Век сурка
Шрифт:
Ну, и еще он назвал Магистра Обероном, чего на моей памяти раньше никогда не делал. На моей памяти, вообще никто не называл Магистра Обероном, кроме Кевина.
Мы даже не знали, откуда взялось это имя, из каких глубин времени оно выплыло.
И возможно, что эту общую неправильность происходящего почувствовал не я один.
Первый Игрок перестал пялиться в окно и начал пялиться на физрука, но это, конечно, не показатель вообще ничего, потому что в присутствии Василия Магистр всегда испытывал некоторую напряженность. Но и Кевин перестал качать ногой
— Значит, проблем больше нет? — уточнил император.
— А моего слова тебе недостаточно? — спросил физрук, вращая головой, чтобы размять мышцы шеи, и одновременно щелкая суставами пальцев. Дурацкая привычка, очень меня раздражает.
— Достаточно, — сказал Кевин.
Максимально нелепая ситуация, подумал я. Как проверить, что физрук — это физрук, но при этом не дать ему заподозрить, что мы подозреваем, что он не физрук? А если он не физрук, то кто? И где настоящий физрук?
Наверное, можно было спросить его о чем-нибудь, о чем мог знать только настоящий Василий. Про норматив для девятого класса на стометровку, или на какое расстояние надо гранату бросить, чтобы пятерку получить, или еще про что-нибудь такое же нелепое, о чем представители местной игровой фауны не могли иметь ни малейшего представления, но как задать такой вопрос и не обидеть его, если он настоящий?
И с чего я вообще взял, что он может быть ненастоящий?
Глупости какие-то в голову лезут.
— Вернемся к нашим баранам, — сказал Магистр. — Раз уж мы все в сборе, то стоит обсудить план действий более подробно…
Физрук неспешно пошел к окну.
Магистр так же неспешно принялся отходить от окна вдоль стены, сохраняя между собой и Василием то, что когда-то очень давно, еще до прихода Системы на Землю, в нашей стране ошибочно называли “социальной дистанцией”. И вроде бы выглядело это все достаточно невинно и безобидно, но мне чудилось, что в этих перемещениях есть что-то зловещее.
Словно не старые знакомые маневрировали в кабинете императора, а ганфайтеры на пустынной улице города-призрака расходились перед тем, как начать поливать друг друга свинцом.
А может быть, я себя зря накручиваю и Магистру просто наскучил вид из окна.
— Разве мы еще не все обсудили? — спросил Кевин. — Повтори все вкратце для Василия и давай уже приступать.
— А, да, — сказал Магистр. — Итак, Василий, мы отправляемся на Землю.
— Да, конечно, — кивнул физрук.
Я затаился в своем углу и даже страницы книги не переворачивал, чтобы лишний раз не шелестеть. Не знаю даже, что на меня так давило… Может быть, предчувствие…
— На орбите Земли я раскручу Маховик Времени, — сказал Магистр.
— Зачем? — спросил физрук.
— Чтобы ускорить ход времени, — объяснил Магистр. — Чтобы Борден успел повзрослеть.
— Ты же сам не хотел лишать его детства, — напомнил Кевин.
— Да, я не хотел, — сказал физрук. — Но если так нужно
— Сам понимаешь, проблемой петли мы пока заниматься не будем, — сказал Магистр. — Оставим ее для второй очереди.
— Да, я понимаю, — сказал физрук. — Борден важнее.
— Ты сегодня какой-то излишне понимающий, — сказал Магистр. — Даже не пытаешься со мной спорить. Это на тебя непохоже.
— Просто я устал, — сказал физрук. — И хочу есть.
— В морге отдохнешь, — сказал Магистр.
Физрук пожал плечами и повернулся спиной к окну.
— В том числе я устал и от твоих шуток, Оберон.
— Какой норматив стометровки для девятиклассника? — спросил я.
— Что? — спросил физрук.
— Что? — спросил Магистр.
А Кевин ничего не спросил.
***
И самое противное, что я до сих пор это помню. Совершенно бесполезная в моей жизни информация, которую я никак не могу выбросить из головы. Видимо, это травма из разряда тех, которые надо с психологом прорабатывать, только где тут взять такого психолога?
Вот мне пятнадцать лет, я учусь в девятом классе, и чертов норматив — тринадцать и восемь.
Это на пятерку.
На пятерку я никогда даже не рассчитывал. Бег — это вообще не мое, я даже от хулиганов никогда убежать не мог.
Для того, чтобы получить тройку, надо уложиться в пятнадцать секунд, но и это у меня не получается.
Мой лучший результат — шестнадцать и шесть. Это если я в форме, это если я чувствую себя замечательно, это если я бегу, воображая себя Усейном Болтом.
Меня ставят в пару с Наилем, потому что у нас фамилии на одну букву.
Наиль лучший в беге. Он татарин (думаю, что это тут вообще ни при чем), он худой, он аэродинамичный, он размахивает руками, смешно выбрасывает ноги и выбегает из тринадцати, и сразу же после старта я любуюсь на его спину.
Может быть, это было и правильно, ставить нас с ним вместе. Типа, соревноваться надо с лучшим, ставить себе масштабные задачи, принять брошенный судьбой (и моим тогдашним физруком вызов) и прочая мотивационная фигня, и на ментальном уровне, возможно, это и сработало, потому что мне очень хотелось Наиля догнать.
Но на физическом уровне это ничего мне не принесло.
Мой результат был шестнадцать и шесть.
Мне поставили тройку, но исключительно за старание и чтобы показатели не портить. Но я-то знаю, что до тройки мне еще полутора секунд не хватило.
А здесь за полторы секунды может много чего произойти.
***
— Норматив стометровки для девятого класса, — повторил я.
— Я не помню, — сказал физрук.
В принципе, это было нормально, что он не помнил после стольких-то лет. Для него эти цифры не были детской психологической травмой.
Зато у меня этих травм было, хоть отбавляй.
— Количество подтягиваний на перекладине? — спросил я.
— Сто двадцать? — предположил физрук.