Век воли не видать

Головачев Василий Васильевич

– Если всплывём – они испугаются…

– Нас здесь нет! Второй носовой товсь!

– Есть второй носовой! – отрапортовал начальник боевой части.

– Пуск!

«Туман» почти не дрогнул, посылая в цель торпеду «Шквал», не зря прозванную подводной ракетой. Она одевалась в плёнку водяного пара, и скорость торпеды достигала трёхсот километров в час.

Расстояние до катера в двадцать кабельтовых она преодолела за секунды.

Катер не успел расстрелять миниатюрную субмарину.

Взрыв торпеды буквально разломил его пополам!

Обломки затонули почти мгновенно. На водной глади, взбаламученной волнами, осталась покачиваться маленькая подлодка, похожая на ёлочную игрушку.

Однако на этом инцидент не закончился.

Не успел Тихомиров отдать команду «под люк», что означало всплытие лодки под обрез рубки с выходным люком, как послышался нарастающий свист, и над акваторией залива вблизи острова Гили Траванган показался военный самолёт.

– Небо! – подал голос оператор наблюдения.

Компьютер, обрабатывающий всю получаемую системами ориентации информацию, выдал изображение самолёта.

Это был штурмовик филиппинских ВВС «Торнадо», поставляемый Великобританией, и по тому, как хищно он нырнул к воде, стало ясно, что послан штурмовик с той же целью – уничтожить ту самую «группу специального назначения».

– Крепко насолили им наши парни, – хмыкнул старпом, абсолютно не представляя истинного положения вещей.

– Зенит! – скомандовал Тихомиров.

– Есть зенит! – отозвался начальник боевой части, активируя зенитно-ракетный комплекс «Скальпель».

– Обзор?

– В пределах двух миль никого.

– Спутники?

– Полчаса в нашем распоряжении.

– Всплываем!

Лодка начала подниматься вверх.

«Торнадо» вернулся, сделал круг над мини-субмариной.

Тихомиров вспотел, чувствуя, что опаздывает с решением.

– Пуск!

Всплывающий «Туман», способный стрелять на полном ходу, выпустил зенитную ракету, которой были доступны и более маневренные и скоростные цели.

Но за несколько секунд до уничтожения самолёта произошло нечто необъяснимое: он изменил форму!

Капитан Тихомиров не поверил глазам.

Хорошо видимый силуэт палубного штурмовика, прозванного «горбатым» за характерный абрис, вдруг превратился в нечто, напоминающее крест! Стреловидные крылья самолёта раздались в стороны, становясь похожими на огромные крылья первых самолётов начала двадцатого века, корпус из приплюснуто-овального стал прямоугольным, кабина тоже изменилась, стала гранёной. И больше Тихомирову ничего не удалось разглядеть, «Скальпель» нашёл цель.

Раздался взрыв! Изменённый неведомой силой штурмовик, не успевший ни разу выстрелить, развалился тучей обломков, огня и дымных струй, которая вонзилась в воду, не долетев до мини-подлодки полусотни метров.

Обалдевший от увиденного старпом посмотрел на капитана круглыми глазами.

– Что это было?!

– Поднять группу на борт, – распорядился Тихомиров, приходя в себя, не обращая внимания на помощника. – Мини-подлодку потопить! Аллюр два креста! У нас всего

несколько минут.

Матросы бросились выполнять приказ.

Глава 4

Из бесконечности

Метафизика смерти

Отдыхать, создавая с помощью воображения и воли острова или, как говорил ДД, квазиустойчивые числорезонансы, требовалось всё чаще, и наступил момент, когда даже самый сильный из «ладьи душ» – Прохор-11 – почувствовал, что силы его иссякают.

Уже давно сомлели Прохор-2 и Юстина (это казалось удивительным, потому что в физической реальности одиннадцатого числомира она была гораздо решительнее и энергичнее Прохора), восстанавливаясь в краткие моменты отдыха, «ладьёй» управляла теперь только сдвоенная воля Прохора и Усти, а впереди так и не выплыл из мрака спасительный «свет в конце тоннеля» – мир явленный.

Навь не отпускала «танатонавтов».

Мир Нуля казался бесконечным, полным неведомых тайн, страхов, ужасов, бед и горя и непередаваемого ликования, недоступного простым смертным.

«Мы… умираем…» – прилетел печальный голосок-мысль Устиньи.

«Мы ещё живы! – возразил Прохор-11, которому давно хотелось перестать сопротивляться и блаженно уснуть. – Нас ищут, я знаю! Давай отдохнём».

«Давай…»

Остров свалился «сверху», как астероид из космоса на Землю.

Это был странный остров, сформированный двумя разными фантазиями и двумя разными пси-энергиями – Инь и Янь, мужской и женской.

Он корчился, раздираемый противоречиями, рос и уменьшался, как гора мыльной пены, а его пейзажи менялись как узоры калейдоскопа: был берег озера – стал пустыней, которая тут же, застыв на миг, превращалась в зелёные поля.

Прохор напрягся, пытаясь затормозить, замедлить калейдоскопическое мелькание острова, и это ему удалось.

Мерцание пейзажей стало плавным, а сам «астероид» достаточно плотным и устойчивым.

Выбрав кусок тверди покомфортнее: берег реки, густой перистый кустарник, жёлтый песок, блекло-голубое небо, – заметно «похудевший» «ковчег» приземлился на травяной холмик у реки.

Очнулся Прохор-2.

«Где мы?»

«Всё там же», – ответила Устя.

Их призрачные тела, сформированные памятью Прохора-11, стали видны отчётливее.

«Осторожнее, держитесь друг за друга», – предупредил он, сам в свою очередь прижимая к себе ослабевшее «тело сознания» Юстины.

«Не учи учёного», – строптиво огрызнулся Прохор-2.

Впрочем, его строптивость говорила о том, что «порох в пороховницах» у него ещё не закончился.

«Что это за пастушеская идиллия?»

Словно отвечая на его мысль, пейзаж изменился.

Лес, кустарник и река исчезли, вместо них проросла улица в окружении мрачных готических храмов, булыжная мостовая, странные будки на тротуарах, небо полиловело и покрылось несущимися серыми струями облаков.