Века и поколения: Этнографические этюды

Итс Рудольф Фердинандович

Карл Антонович, как самый старший по возрасту, взял на себя заботу рассказать о проекте академиков. Вознесенский долго не мог уснуть в ту ночь. То что выбор пал на него, то что ему академики доверяют собрать согласно подготовленным инструкциям-программам зоологические и ботанические коллекции, было воистину подарком судьбы. Илья не сомневался, что справится с заданием, — вот только бы согласилась с его кандидатурой конференция Академии. Ни о каком переезде на новую квартиру помощник препаратора уже и не думал, он ждал 2 августа.

Когда Федор

Федорович Брандт вошел в конференц-зал, он с удивлением увидел в кресле, что стояло напротив ниши с восковой фигурой Петра I, самого президента графа Уварова. Президент обычно не посещал конференцию, ему доставляли ее решения, и он уже либо давал им ход, либо отвергал их. «Может быть, это и к лучшему, — подумал Брандт, — кстати пришел Фердинанд Петрович Врангель. Может быть, все к лучшему. Все сразу и решится». Не было в зале только неожиданно заболевшего Бонгарда.

Конференция вернулась к обсуждению записки о командировании академического служащего в русские владения Северо-Западной Америки. Слово взял Брандт.

— Как желала конференция, мы предлагаем для командирования кандидатуру помощника препаратора Ильи Вознесенского, который своими знаниями в области зоологии и ботаники и умением готовить препараты вполне подходит для сей цели. Мы не сомневаемся, что трехлетнее пребывание Вознесенского в колониях будет вполне достаточно для снабжения музеев большим количеством экземпляров разных видов животных и растений, наиболее примечательных в исследуемых землях. Я прошу господина президента и господ академиков поддержать нашу просьбу и нашу кандидатуру.

Когда речь вновь зашла о средствах, адмирал Врангель попросил внимания:

— Я хотел бы сообщить почтенному собранию, что Главное управление Российско-Американской компании предоставит Вознесенскому безвозмездное пользование судами компании во все время командировки как для переездов, так и для пересылки материалов в Санкт-Петербург. Компания даст распоряжение своим служащим оказывать любого рода вспомоществование командируемому Академией.

Заявление Врангеля покончило со всеми сомнениями, вопрос о поездке был решен, кандидатура Вознесенского одобрена, так же как и дополнительная к двум первым третья инструкция хранителя Е. И. Шрадера по сбору этнографических коллекций.

Снабженный тремя инструкциями, добрыми напутствиями пославших его, Илья Гаврилович Вознесенский 20 августа 1839 г. с тревогой, надеждой и уверенностью в себе взошел на палубу компанейского корабля «Николай», чтобы отправиться к далеким берегам Америки. В Санкт-Петербурге Вознесенский оставлял любимые музейные залы, привычное дело, заботливого Федора Федоровича Брандта, которому обещал писать регулярно, но не оставалось на берегах Невы никого из друзей, никого из близких людей. Не мог ведь он, самоучка, выходец из низов, считать своими друзьями господ академиков, хотя они были и добрыми и внимательными к нему. Корабль давно уже скользил по глади залива, и строгий чопорный столичный град пропал в серой дымке дождя.

На корабле у Ильи Гавриловича была прекрасная каюта и место

в офицерской кают-компании. Видимо, здесь сословные различия не играли важной роли, к тому же Вознесенский по своему положению академического командированного был причислен к видным служащим компании. Вспомнился пункт из инструкции Брандта: «Илья Вознесенский находится непосредственно под начальством губернатора колоний Этолина, от которого по соглашению с компанией будет получать как жалованье, так и деньги на покупку потребных ему для работы материалов и естественных произведений».

Путешествие начиналось отлично. Компания проявляла заботу почти отеческую, все остальное зависело от самого исследователя. Впервые Вознесенскому придется на Американском континенте встречаться с новыми и новыми людьми.

Дела, похожие на труд титана. Вдумайтесь! Одному человеку двадцати трех лет от роду Академия наук официально поручала собрать коллекции по крайней мере по трем отраслям знаний — зоологии, ботанике и этнографии и по возможности присовокупить сбор горных пород — камней и минералов!

Кунсткамера разделилась на самостоятельные музеи, а задание Вознесенскому было по существу заданием кунсткамерским. Один человек воплощал комплексную экспедицию, какие осуществляла до и после него Россия, и только молодостью лет можно было объяснить его уверенность выполнить намеченное.

Год от Вознесенского не было письма. Бонгард скончался, так и не узнав о ходе работы над выполнением задуманного. Нередко на заседаниях академической конференции Брандта спрашивали о деятельности его подопечного, но он ничего не мог сообщить.

Первое письмо, которое пришло почти через год, было от 26 мая 1840 г. Вознесенский написал его в городе Ново-Архангельске на острове Ситха (теперь остров Баранова) в доме главного правителя русской Америки И. А. Куприянова. Первое письмо обстоятельно сообщало о многомесячном плавании «Николая», о длительной стоянке в чилийской гавани Вальпараисо, когда были собраны первые коллекции из трех царств природы, и, наконец, о прибытии 1 мая в Ново-Архангельск. Большая часть письма посвящена И. А. Куприянову, который радушно принял посланца Академии, поселил в своем доме, определил к нему в помощники молодых креолов, чтобы они учились сбору коллекций и препарированию животных.

С 1 мая 1840 г. начиналась североамериканская одиссея Ильи Гавриловича Вознесенского, о масштабах и грандиозных итогах которой еще никто не подозревал.

В доме Куприянова Вознесенский пробыл больше двух месяцев. За это время он не успел совершить длительных поездок на материк, но получил редкую возможность внимательно ознакомиться с большой коллекцией зоологических и этнографических предметов, собранных Куприяновым за пять лет в различных частях Северной Америки. «Эту коллекцию, — писал Вознесенский в общем отчете, — я по просьбе его превосходительства пересмотрел в Ново-Архангельске, привел в порядок, составил каталоги и уложил. Наглядное занятие это было для меня весьма полезно, ибо я на будущее время знакомился с предметами».