Вела Сезон 1
Шрифт:
Контрактные визы не предлагались на Гань-Дэ уже много лет, и даже когда предлагались, то мало и редко, — и являлись при этом, на взгляд Сорайи, настоящей отравой. Они предлагали не что иное, как рабскую жизнь пушечного мяса в армии Гань-Дэ, безжалостно требовали лишить кандидата всех прошлых признаков личности, включая собственное имя. Хоть визы и были ядовитым нарушением прав человека на бумажке, они считались завидным шансом и разбирались мигом, причем за право стать первым в очереди платились огромные взятки… и, Великая Мать, Сорайя все понимала. Она бы никогда не осудила человека за толику надежды на лучшую долю.
И Дайо рискнула. Ее переименовали
«Она должна знать». Сорайя должна сказать — сейчас же, чтобы Асала понимала, что влечет за собой командование обороной. Но если Асала узнает…
У лагеря «Гала» и так минимальный шанс на выживание. Если теперь Асала передумает, откажется…
Если Асала откажется, шансов не останется вовсе.
Сорайя молча опустила ладонь на угол экрана, пряча файл.
— Ничего. Может подождать. До связи.
— «Мы полыхаем силой, чтобы сберечь наши кланы», — процитировала Асала со спокойной уверенностью и скрылась.
Сорайя сгорбилась так, словно получила удар в живот. Она знала эту строчку — все ее знали; это одна из самых знаменитых пьес Внешнего Кольца, классическое историческое произведение с куплетами и припевом. О борьбе и смерти — не ради патриотизма, идеалов или долга, а ради семьи.
Асала думала, что защищает лишь бледную замену своей семьи, единственно доступную, — беженцев Гипатии. А на самом деле Сорайя посылала ее против собственной сестры.
Может, однажды поэт напишет трагедию и об этом дне. И в ней, не сомневалась Сорайя, она будет злодейкой.
Она с содроганием выдохнула и дала Мангаджей отмашку включать вещание.
— Внимание, лагерь «Гала». Говорит Сорайя. Многие из вас знают меня и привыкли мне доверять. Я прошу вас довериться мне еще раз, чтобы пережить этот день и обрести будущее — всем вместе. Задумайтесь о своих соседях. Задумайтесь о… — На этом слове она споткнулась. — Задумайтесь о своих семьях. Мы воссоздадим наше сообщество, но только если не разорвем друг друга сегодня, в этот последний день.
Она бросила взгляд на маленькое изображение собственного лица, которое транслировалось на весь лагерь, на усталые глаза и обвисшую от усталости кожу, и спросила себя, заметит ли кто-нибудь ее ложь.
Осталось пережить это всего только раз.
Она прочистила горло.
— Я прошу всех резидентов лагеря «Гала» сделать следующее…
Эпизод 9
Юн Ха Ли
Битва у Гань-Дэ, часть первая
Асала, будучи снайпером, привыкла во всем полагаться на себя. Во время мелочных хайямских междоусобиц она проводила в засаде часы, а иногда и дни, пока по ней ползали насекомые, кусали или жалили, пока она изнывала под безжалостным солнцем и молилась, чтобы оборудование не подвело из-за пыли. В мыслях она вела подсчет всех, кого убила — в одиночку или в составе отряда. Как однажды сказал ганьдэский поэт: «Пусть звезды бессчетны, но мы считаем своих мертвецов».
Но даже будучи снайпером, она привыкла во всем полагаться на себя, но никогда не оставалась одна по-настоящему. Сперва ее отряд ворчал, что заносчивая клановка держится особняком. Затем ее перевели в подразделение капитана Экрема. Она не то чтобы ему доверяла — научилась на горьком опыте беженки, что
Теперь у нее не осталось этой уверенности. После стольких лет совместной работы Экрем злоупотребил ее доверием. Она не знала, что сделает, если столкнется с ним в сражении. Он был бы не первым хайямским президентом, лично вступающим в бой, ведь неспроста большинство из них — выходцы из армии. Если повезет, этого не случится, но она знала, что в битве везения не бывает. По крайней мере, рассчитывать на него не приходится.
В кокпите гоночного дарта стояла опасно обманчивая тишина. Несмотря на все свои летные навыки, Асала так и не приспособилась к боям в космосе. Благодаря корабельной обшивке и темному расстоянию до смерти слишком легко поверить в иллюзию своей безопасности, забыть о своем теле — мягком мешке с кровью в этом бескровном пространстве. Но Асала, будучи снайпером, знала: если ты не видишь опасность, это еще не значит, что в следующий миг тебе не прострелят башку.
Она приступила к предполетной проверке, заставляя себя обращать внимание на каждый мерцающий огонек на пульте. Это не особенно успокаивало, но уж какой корабль ей достался, такой достался. Ни к чему тратить силы на жалобы. Лучше быть готовой ко всему и пошевеливаться.
Пора проверить связь. В теории она должна быть зашифрована, но защитят ли эти протоколы от прослушки со стороны войск Гань-Дэ — вопрос открытый.
— Это агент Асала, глава обороны лагеря, — сказала она. — Всем пилотам: перекличка по личным номерам.
Она начала зачитывать номера. Последовавшая в ответ сумбурная разноголосица не застала ее врасплох, но укрепила уважение к труду таких людей, как Сорайя — или Экрем в его армейском прошлом. Не раз ей пришлось перекрикивать гвалт. Предполагаемая траектория Пилота Два вела его прямиком на маршрут Пилота Двадцать Три, хотя она и не думала, что такое вообще возможно. Стандартная процедура требовала при вылете сверять с диспетчерской траектории хотя бы стартового участка, но сейчас диспетчерскую больше занимал грядущий распад лагеря «Гала».
Сорайя пообещала тридцать восемь пригодных к полету кораблей и пилотов-добровольцев. У Асалы были подозрения, насколько добровольцы «добровольны», но это не имело значения. Они либо выживут в битве, либо нет. Ей оставалось лишь отбиваться от ганьдэсцев столько, сколько нужно, чтобы с планеты успели прибыть корабли Узочи и кубы, создающие кротовые норы.
У Асалы не было опыта в космическом командовании, не считая того, что она нахваталась у других наемников или — что уже не такой надежный источник — из сериалов про космических пиратов, которые так любили на Хайяме. Но основы она помнила: устрашающую пустоту космоса и что движение происходит в трех измерениях. Здесь территория — не хребты или горы, а гравитационные колодцы, точки либрации и в данном случае — постоянное напоминание, что орбитальная защита Гань-Дэ готова сбить их всех в считаные минуты.