Вела Сезон 1
Шрифт:
— Нет. Последнее, что я слышали, — она уже выбралась.
— С Хафизом?
— Не знаю. Она может быть где угодно.
А значит, любой из кораблей с «Галы» может везти на борту мозг, хранивший ключ ко всеобщему будущему. Самая худшая игра в наперстки.
— Верни контроль платформы, организуй… линию обороны. Или что-то в этом роде. Что получится. Нужно обеспечить каждому кораблю беженцев свободную дорогу.
Солдаты смогут вернуться домой зализывать уязвленную гордость, но если беженцы выживут под перекрестным огнем, куда податься им? Кто теперь предоставит гальцам безопасную гавань? Неважно, что они ни при чем, что их только использовали Хафиз и Узочи. Политика устроена по-другому. Если на кораблях беженцев был хоть один
— Придерживаемся плана, — сказала Асала. Открыла огонь. — Больше ничего предложить не могу.
Она отключила рацию и снова стала искать сигнал Экрема.
— Лед ко льду, — прошептала она. — Вода к воде…
***
По лицу Нико сбегали капли пота, пока они боролись за управление дронами. У них были похожие учения в академии: адаптировать код на лету одновременно с противником. В тех тестах Нико показали себя хорошо. Лучшие отметки, рекордное время, полный набор. Здесь все было иначе. Когда инструктор задает тебе сценарий, в котором ты можешь повлиять, кто выживет, а кто умрет, — это одно. А знать это наверняка — совсем другое.
Они закричали в бессмысленной досаде, когда кто-то предотвратил очередную их попытку. Нико не может проиграть. Просто нельзя.
Через несколько секунд крик привлек кого-то из коридора.
— Вы что тут делаете? — спросил беженец. Он стоял с раскрытым рюкзаком и канистрой воды. — Вы что, не слышали Сорайю? — Он пустым взглядом уставился на компьютеры, провода, поджаренный труп.
— Слышали, — огрызнулись Нико, продолжая печатать. Нельзя отвлекаться.
— Этот корабль не летает, — сказал беженец. — Надо идти, друг, давай.
— Я не могу, — сказали Нико. Их руки застыли на клавиатуре. Они услышали сами себя. Курсор мигнул, ожидая ввода. Они никак не может бросить задание, ни в коем случае нельзя отключаться, загружать тележку и перебираться на рабочее судно, теряя драгоценные минуты. — Я… я не могу.
Беженец беспомощно пожал плечами.
— Ну зато я могу. Удачи. — Он исчез там же, откуда пришел, оставив за собой только лязг шагов в коридоре.
Нико задумались — о бессонных, сливающихся друг с другом часах, ведущих к этому мгновению. Они всегда знали, что может и не спастись, знали, что от них может понадобиться пожертвовать собой. Но все это было умозрительно. Мысленные учения — прямо как испытания в академии. А теперь это факт, и его тяжесть оказалась больше, чем они были готовы принять.
Их бросят здесь.
— Сосредоточься, — прошипели они. — Давай, Нико, — уговаривали они себя, пытаясь прорваться сквозь туман в голове, пока последняя итерация вируса делала свое дело. — Ты должны это сделать. Ты должны отбить эти платформы. Ты не можешь уступить им технологию.
Технология. Вот вокруг чего разгорелось это безумие — технология. Но у них с Асалой другая миссия. Найти «Велу». Найти людей. Таков был приказ — ложь, в которую все верили. И да, Асала знала, что Экрем просто хочет спасти свою репутацию, и да, Нико докладывали обо всем Борею, но они оба все равно работали на спасение людей, правильно? Или нет? С тех пор как в игру вошли кубы, Нико и Асала почти не заговаривали о беженцах. Да, правда, кубы — это только средство, и все хотели завладеть ими ради своего народа, но разве это не хитроумная ширма, за которой кроются лишь амбиции? Экрем хочет сохранить пост, Кинриг хочет победу, Хафиз — мести. Хоть кого-нибудь здесь заботили жизни незнакомых им людей?
Снова ожило вещание.
— Брешь в блоке F. — Это Сорайя. Казалось, будто она говорит в наладонник на бегу. — Повторяю, брешь в блоке F. Избегайте этой зоны и следуйте протоколу действий при декомпрессии. При вылете проследите — два раза проверьте, — что ваш корабль полностью отделился от соседей. Берегите себя.
Сорайю заботили
Нико вспомнили лица на видеозаписях с «Велы», истории, что Узочи хотела донести до всей системы. Хоть кого-нибудь заботил обмороженный человек, заботило, получил он новую ногу или нет? Хоть кого-нибудь заботило, нашла малышка Мелис свою подружку или нет? Хоть кто-нибудь воспринимал всех этих людей не политическими пешками, не полезным козырем ради сохранения наследия кого-то другого? Хафиз, Кинриг, отец Нико — все они одинаковы. Они просто хотели убедить себя же в своей правоте, чтобы спокойно спать по ночам. Но всем наплевать на безымянного человека и его ногу или лучшую подружку незнакомого ребенка.
Нико спросили себя, а заботит ли это их самих. Они-то всегда думали, что выступают за справедливость, за всеобщее благо, а теперь внутри них свернулась ярость из-за того, что их не спасут. И расстраивало их отсутствие не спасения, а того, что идет раньше. Момента, когда кто-нибудь похлопает по плечу и поблагодарит за отлично проделанную работу. В конечном счете они хотели славы за какое-нибудь хорошее дело. А теперь хайямцы запомнят их предателем, ганьдэсцы — злодеем, а борейские повстанцы — слабым звеном. И вот как раз это — если говорить ожесточенно, честно — и терзало сильнее, чем все переживания, найдет там себе дом какая-нибудь маленькая беженка или нет.
Нико ничем не лучше остальных.
Они окунулись обратно в работу. Они все еще может помочь людям с «Велы». Сейчас эти несчастные где-то там, разбросаны по кораблям «Галы», готовятся промчаться мимо военной гордости Хайяма. Может, на пару минут — всего на пару минут — Нико станет тем, о ком они захотят рассказать другим. Даже если никто не захочет слушать.
***
Очевидно, инженер с припорошенными сединой волосами, приведенная на мостик, досиживала последние уютные годы своей службы, в течение которой работала в машинных залах или исследовательских лабораториях и ни разу не встречалась с высшим командованием. Ученой она не была — по крайней мере, формально, — но в ее досье были указаны курсы по астрофизике. На борту военного корабля, созданного только для стандартной планетарной обороны, приходилось довольствоваться этим. Она стояла перед Кинриг в замызганном смазкой комбинезоне, нервничая, как злаковая крыса на свету.
— Генерал, поймите: я... я не разбираюсь в технологии, которой они пользуются. Я никогда ее не видела.
— Никто не видел. — Кинриг вперила взгляд в инженера, требуя зрительного контакта. — Я прошу предположить.
Инженеру, похоже, предположения нравились не больше, чем самой Кинриг.
— Кротовые норы известны своей нестабильностью. Поэтому... поэтому раньше их никто и не мог приручить. Стоит открыть маленькую, как она пропадает в мгновение ока. На этом исследования всегда и стопорились. Я не знаю, как они делают это… — она показала на экран, — …но если бы предполагала, то сказала бы, что это только временно. Очень временно.
— Насколько?
— Минуты? Секунды? Часы? — Она паниковала. — Кима, я понятия не имею, как нора продержалась до сих пор, только проблема здесь не в сроках.
— А в чем?
Инженер сцепила руки.
— Генерал, кто-нибудь связывался с планетой?
Кинриг ответила озабоченным взглядом.
— А что?
— Сейчас мы на полпути между домом и Риной.
Рина — это ближайшая луна.
— На полпути. Кима, я спрашиваю со всем уважением, но… вам же известно, что у кротовой норы есть собственная гравитация, да? У нее есть масса. Это не пустая дверь. Это объект — большой объект — и его только что закинули прямо…