Велесова ночь
Шрифт:
В котором я по очевидным причинам нисколько не нуждался.
В поезде пахло сдобой, табачным дымом и чем-то алкогольным, да и публика подобралась неожиданно веселая — по большей части молодые или среднего возраста мужчины. Кто-то ехал в столицу по делам, а кто-то спешил потратить заработанные на Шлиссельбургском пороховом заводе рубли и начал уже прямо в поезде: бутылки и платки с нехитрой закуской появились на сиденьях даже раньше, чем состав тронулся от Шереметьевки. Курили так, что к середине пути я не без труда различал лица даже соседей. Болтовня вокруг изрядно утомляла, однако ее
Они не только вспомнили все куплеты из моего мира, но еще и добавили чуть ли не с десяток новых. Любой уважающий себя собиратель народного творчества из двадцать первого столетия, пожалуй, отдал бы полжизни за возможность хоть ненадолго оказаться на моем месте. Я подобной страстью к фольклору не пылал, однако песня звучала уж точно не хуже разговоров вокруг, и с ней однообразная дорога до Петербурга казалась если не веселее, то хотя бы чуть короче.
Но под конец почему-то затягивалась. За окнами все так же проплывали голые деревья и столбы, никаких станций до самого Охтинского вокзала не предвиделось, однако поезд все больше и больше сбрасывал ход, пока совсем не остановился.
— Да что там такое? — недовольно проворчал мой сосед по сиденью. — Почему встали? С дорогой чего случилось?
— Машина у путей стоит… Никак, жандармы. — Усатый мужик напротив протер локтем запотевшее стекло. — Опять по вагонам паспорта смотреть пойдут, не иначе.
Я мысленно выругал себя. Не предвидел почти очевидного — того, что с моим опытом предвидеть стоило. Вряд ли кто-то из полицейских чинов решил поискать исчезнувшего невесть куда князя Горчакова в поезде на Ириновской железной дороге, однако в последние пару-тройку недель обстановка сложилась такая, что любой идущий в столицу поезд могли проверить.
И, как выяснилось, не только на вокзале в Петербурге. И даже не на станции, где собирается народ, а прямо посреди перегона, в чистом поле. Будь поблизости хотя бы с полдюжины домов или густой лес, я бы, пожалуй, рискнул сигануть из окна или через дверь и удрать, но здесь…
— Тьфу ты! — Сосед легонько стукнул кулаком по сиденью. — Да чтоб им пусто было. Час точно простоим, если не два.
— Ты бы потише, любезный, — отозвался кто-то за моей спиной. — У господ жандармов нынче разговор короткий.
Похоже, обход начали с вагона с солдатами, так что время поджимало. Еще несколько минут, и фигуры в темно-синей форме доберутся сюда. И если кто-то ненароком узнает меня, если Горчаков все-таки попался и выдал колдуну тайну моего чудесного возвращения с того света, если…
— Эй, постой! Ты куда? — Сосед неуклюже попытался поймать меня за полу пиджака. — Чемодан забыл…
— Оставь себе, — буркнул я.
Еще один прокол, но исправлять его было некогда: жандармы уже гремели сапогами где-то за спиной, и возвращаться за почти пустым саквояжем я не собирался. Удирать следовало незамедлительно. Для начала в стороны головы состава, в вагон первого класса, а оттуда…
На этом мой план пока что заканчивался. Шагая по узкому проходу между сиденьями, я успел кое-как разглядеть обстановку снаружи, и складывалась
Так себе математика.
Когда я махнул через сцепку, вокруг хотя бы стало тихо. Только где-то в дальнем конце вагона негромко спорили о чем-то проводники. Идти к ним я уж точно не собирался, оставаться в узком коридоре и ждать, когда проверяющие доберутся до первого класса — тем более. Оставалось только ломиться в одну из дверей: судя по публике на станциях, господа с деньгами на этом маршруте встречались нечасто, и половина купе наверняка пустовали. Места внутри не так уж много, и все же достаточно, чтобы спрятаться: вряд ли у жандармов столько рвения, чтобы лезть искать безбилетников и прочих нарушителей порядка под каждое здоровенное обтянутое бархатом «барское» кресло.
Первая дверь оказалась заперта, со второй мне тоже не повезло, а вот третья распахнулась. Без скрипа и так легко, что я от неожиданности едва не завалился вперед, стукнув подошвой ботинка об пол. Мягкий ковер приглушил шум, но я все равно на мгновение застыл, вслушиваясь в бормотание проводников.
Кажется, не услышали.
В купе было темно — свет снаружи между едва пробивался сквозь задернутые толстые шторы. Глаза привыкли не сразу, но очертания предметов намекали, что внутри никого нет. О чужом присутствии напоминал только запах духов. Что-то цветочное, летнее, подходящее скорей совсем молоденькой девушке, чем солидной матери знатного семейства. Похоже, пассажирка покинула вагон совсем недавно или…
— Что вы?.. И что вы здесь делаете?!
Тонкая женская фигура появилась передо мной буквально из ниоткуда. Наверное, до этого дремала в огромном кресле, полностью с ним сливаясь. Или зачем-то стояла в тени в углу. Я и сейчас никак не мог различить лица — только темный силуэт на фоне окна.
— Доброго дня, сударыня. — Я снял с головы шляпу и на всякий случай поднял обе руки вверх. — Прошу меня извинить. У меня и в мыслях не было потревожить ваш…
Договорить я не успел. По купе будто прошелся порыв ветра. Шторы дернулись, посуда на столике задребезжала, а незнакомка вдруг полыхнула мощью Таланта так, что меня едва не выкинуло обратно в коридор.
— Это… это ты?!?
Глава 24
Темнота все еще скрывала черты, но голос я узнал. И все не мог поверить, пока Вяземская не отступила на шаг и не сдвинула штору в сторону, впуская в купе свет. Совсем немного, однако достаточно, чтобы мимолетное видение обрело плоть и кровь.
Лицо напротив побледнело, превращаясь в ледяную маску, а в глазах отражалось… отражался я сам. Не случайный гость, лишь немного похожий на покойного друга и любовника, а оживший мертвец, вернувшийся из-за черты, которую не дано пересечь даже самым могущественным из смертных.