Велесовы сыны
Шрифт:
— Чем это он его отпаивает? — еле шевеля губами, чтобы их не услышали на поляне, спросил Аристарх Витимович лесовика.
— Чем, чем! Горный мёд с молоком! Авдотья его ещё вчера вечером приготовила! — Леший удовлетворенно причмокнул губами. Глаза у рыжебородого маломерка были масляными, как будто это ему в рот влили два кувшина молока с мёдом. — Теперь точно всё хорошо будет, всё у нас сладится! Как знала Лебедь, что появится ныне коровий Бог! Налажена у нее связь с Тридевятым Царством - Тридесятым Государством, хоть она и отнекивается. Лукавит Авдотья Лиходеевна Лебедь Белая и неспроста
— А это кто такой, в холщовой рубахе ниже пояса и таких же подштанниках? — опять стал расспрашивать лесовика участковый, для которого всё происходящее было в диковинку.
— Так это сам Переруг сегодня ночью сюда пожаловал! Видать напортачил где-то недавно и теперь у нас косяки заглаживает! Богу Трёх Миров угождая, себе плюсики зарабатывает. Он же без этого не могет. Характер у него мерзопакостный, из-за этого и связываться с ним себе дороже.
— Имечко такое у него из-за этого?! Надо же такое имя ему придумать! Переруг! Это потому что натуру имеет склочную? — не успокаивался бывший милиционер. — Сразу понятно, хотя по виду не скажешь.
— Прав ты, потому и имя такое у него. Оттого что ругается всегда и со всеми, по любому поводу и без оного, — Леший во весь рот улыбался, явно радуясь такому вопросу, — Невеликое божество семейных ссор и конфликтов. Вроде и небольшое, и незначительное, но страсть какое зловредное и злопамятное. Сколько семей из-за него порушилось даже подумать страшно. Мёдом не корми, дай ему с кем-нибудь пособачиться. В этот раз видать нагрубил кому-то чином постарше или выпросить для себя чего-то решил. Ты, давай, не отвлекайся, смотри в оба. После схода, когда завершится всё, вот тогда и поговорим. А счас самое интересное будет или может ещё чего-то произойдёт!
Аристарх глянул на поляну и не поверил своим глазам, отчего даже потёр их руками, не мерещится ли ему это с перепугу. Сбоку у дуба прорезался еще один рот, правда поменьше первого, куда дедушка целиком запихивал хлебные булки.
Подавала их ему давешняя кикимора, вынимая прямо из мешка лежащего на алтаре. Но с булками всё закончилось гораздо быстрее. Видимо не голоден был Бог Трёх Миров или булки не по вкусу ему пришлись, да только не стал он их доедать. Их ещё немало оставалось в мешке, когда дубовая ветка отстранила старика Переруга, пытающегося запихнуть очередное хлебо-булочное изделие в намертво сомкнувшиеся губы дубового рта. А со стволом, прямо на его глазах, стали происходить удивительные превращения и подвижки.
Из недр дерева проступил грозный лик, с огромными очами, смотрящими во все стороны. Сколько глаз открылось на этом лице, Аристарх не считал, да наверное и не надо было этого делать. Просто сам случившийся факт поразил воображение бывшего сотрудника органов своей очевидностью. Хотя, в принципе, этого не должно было быть, потому как не могло этого быть никогда. Все марксистско-ленинское учение впитанное в мозг с самого раннего детства и основанное не диалектическом материализме, загремело куда-то в тартарары.
А между тем лик на вековом дубу был такой, что перед ним даже самому Аристарху Витимовичу захотелось упасть на колени. Посмотрев на него, он уже не удивлялся увидев что все собравшиеся вокруг
Бывший участковый милиционер и сам осознавал, что делает что-то не то, что-то запретное, не подобающее настоящему коммунисту. Но несмотря на это, тоже вполголоса распевал речитативом слова повторяя вместе со всеми:
ОТ ЗЕМИ КО ВЛЕСУ ВСХОДИ
СЛАВНА СВЯТАЯ ТРЕБА
ОТ СЕРДЦА К ВЕЩЕМУ БОГУ
МЫ ДНЕСЕ ТОРИМ ДОРОГУ
А ЯКО БЫСТЕ ОТ ВЕКУ
ТАК ЕСТЕ А ТАКО БУДЕ!
ДА БУДЕ ЗЕМЛЕ НАШЕЙ БЛАГО!
ГОЙ! СЛАВА
Когда пение немного затихло, Аристарх Витимович не утерпел и, несмотря на то, что Рыжебородый предлагал молча досмотреть представление до конца, спросил:
— А эти чёрные, кто такие?
— Тут чёрных, как минимум две трети будет! Ты за кого вообще говоришь? — Ответил Леший и был прав на двести двадцать процентов. Красавцев среди нечистых духов, горной и лесной нечисти и прочих почитателей Бога Трёх Миров было раз-два и обчелся.
— Да огромные, чёрные, страхолюдные, которые флягу с молоком притащили!
— А эти! Безобидные существа, хотя привлекательными их конечно не назовешь. Вреда и опасности от них никакой, угрозы для здоровья тоже не представляют! Духи гор, хотя порой и к нам в леса забредают! Общительные они очень, если рядом поиграть не с кем, то скучают и безобразничают, всех и вся передразнивая. Вот и носит их где ни попадя! А зовут этих сорванцов - Аука и Агука! Близнецы они, а потому и похожи друг на друга, как две капли воды. Один аукает постоянно, а второй агукает, словно дитя малое! И отцом у них - Горное Эхо! Старое оно, в долину не спускается, зато детишки и там, и тут развлекаются!
— Ничего себе, детушки малые! — Участковый представил, что бы он испытал встретив в тёмной подворотне двух таких персонажей из фильма ужасов. — Вид у них, конечно, кошмарный, сразу и не подумаешь, что они такие уж безобидные. Встретишь вот такого в лесу ночной порой и не навредит, так со страху обделаешься или душу отдашь раньше времени.
Аристарх повернулся к Лешему, чтобы не пропустить из его рассказа ни одного словечка и продолжал причитать.
— Не хотел бы я остаться один на один вот с такими вот детками. Пусть они и не злобные, пусть безобидные, а только пока ты это поймёшь несколько инфарктов да выловишь.
На поляне действительно было на кого посмотреть и чему поучиться. А между тем Леший продолжал рассказывать удивительнейшие вещи, не торопясь рассуждая как о чём-то самом обыденном.
— Ты не смотри, что порой у них внешность пугающая. Это может быть имидж такой, чтобы не лез, кто ни попадя! А сами они добрейшие духи или нечисть полезная во всех отношениях! Зато другой, с виду, вроде бы безобидный, а бед от него столько, что и за год не расхлебаешь!
— Ты мне на примерах показывай, а то больно мягко стелешь Иван Кузьмич! Для тебя то это всё уже пройденный этап, а мне глядишь, может и пригодится на будущее. — Очень довольный собою, что всё так внятно и коротко ему объяснил, Аристарх Витимович удовлетворенно замолчал.