Величайшая в мире ложь или Никому не отдам

Игнатова Теодора

— Алис, а как же всё, что ты сказала? Твои эмоции, реакции…

— Прекрати, ты видишь то, что хочешь видеть. Забудь, просто забудь.

Не отвечает, хоть и вижу, есть, что ещё сказать. Упрямо стиснув челюсти выезжает с парковки и везёт куда просила. Тяжёлая атмосфера давит. Вот и поговорили. Хотелось сказать больше, раз начала, уже не так страшно, да только сделаю хуже, себе. Мысли пугливо разбежались, не могу собрать. Действительно болит в груди, так

и хочется прижать ладонь, унять боль, которая нарастает с каждой секундой. Вот и всё.

— Здесь?

— Можно и здесь.

Думала ещё что-то скажет. Нет, молчит, неужели услышал. Ждала чего-то другого?

— Спасибо.

Окинул быстрым взглядом, кивает в ответ. Сердце бьётся быстро-быстро. Хлопаю дверью и чувствую, как его глаза преследуют меня. Я так и не смогла сказать, что замуж выхожу и теперь не могу прямиком направиться в салон. Спасает телефон. Мама. Отвечаю, а сама наблюдаю за уезжающим чёрным внедорожником. Дышать-то как тяжело, пульс шкалит, голос дрожит. Так и звучит в ушах: вот и всё. Зачем он тогда, так со мной поступил? А было ли ещё что-то чего я не знала? Много вопросов остались зависшими между нами, оседая тупой болью в солнечном сплетении.

Пообещала маме через полчаса быть дома, стою посреди улицы и смотрю туда, где исчезла машина Нестерова. Не могу сдвинуться с места. Он вернётся, бьётся мысль в голове. Глупая, детская. Только зачем ему это? Хочется сказать я рада, легко отделалась, да горечь душит.

С чего ты решил Дима Нестеров, что можно нагло вломиться в мою жизнь и сказать хочу вот так.

Глава 14 ч.4

У родителей на повестке дня только свадьба и связанные с нею заботы. Миллион вопросов сыплется на больную и без того голову, а ответов-то нет. Сама ещё ничего не знаю. Спрятаться хочется, в маленький, уютный домик, и не вылезать пока бесполезная суматоха не закончится.

Крепче прижимаюсь к такой родной и уютной груди, прячу лицо уткнувшись носом в рубашку. Пахнет чужим домом, задерживаю дыхание, терплю. Он моя защита от любых невзгод, надёжный и любимый.

Фу, этот запах раздражает. К матери ездил, теперь серьёзный и задумчивый. Аромат его семьи мне уже не нравится, как и упоминание о будущих родственниках вообще. Сильные руки обнимают порывисто, тянусь, целую в колючую скулу. Приподнимает лицо за подбородок, заглядывает в глаза.

– Ну ты чего, радость моя, — смотрит так, будто пытается мысли прочесть.

– Устала! С самого начала говорила, не надо, в тягость мне. Домой хочу, к нам домой, — тон капризный, смотрю жалобно.

Улыбается и снова прижимает к себе и вроде как даже выдохнул, с облегчением что-ли. Целует в макушку.

– Билет бронить?

– Да.

– Думал хочешь побыть с родителями.

– Хочу. Но уже слышать не могу про свадьбу. А мы ещё даже

заявление не подали.

– Сгоняем домой, как только вернёмся сразу и подадим. Мои ещё не решили на какое число.

– Разве не мы решаем?

– Родители же, обязаны с ними считаться. Ради них и затеяли весь переполох. Вернёмся, подадим заявление, познакомим твоих с моими.

– Пф… Со мной до сих пор не знакомы. Нет у них времени и видимо желания.

– Алиса, не говори так.

Слышу мама зовёт, берёмся за руки и торопимся на кухню. Больше всего переживала поладит ли мой избранник с папой, к удивлению, Дима приглянулся родителям. Общий язык нашли быстро. Чего видимо не скажешь обо мне, не спешат принимать в новую семью. Ведут переговоры, что-то там думают, мудрят, будто могут повлиять на наше решение.

С тоской наблюдаю как Дима тепло прощается. Мама с папой счастливо улыбаются. Усаживаемся в незнакомую мне машину. Даже не спросила куда едем, сам сказал. С тех пор как вернулась домой, не могу называть его по имени, ассоциации дурацкие. Сразу вспоминается Нестеров и будто говорю о нём.

Старая квартира Димы пустует столько же, сколько он отсутствует, заметно как сделана уборка на скорую руку. Прохладно или только мне, обхватываю плечи руками. Бестолочь, ничего с собой не взяла, слишком голова забита внутренними переживаниями.

– Алис, что тебя так тревожит?

Вздрагиваю от неожиданности. Оборачиваюсь, стоит в проходе, внимательно смотрит, между бровей образовалась морщинка. Зависла посреди спальни, идиотка.

– Ничего не взяла с собой, даже переодеться не во что.

Всматривается в лицо, ищет правды. А моё глупое сердце ёкает, как здесь всё похоже на обиталище Нестерова. Большая кровать, застеленная однотонным постельным, изголовьем у окна. Шкаф купе с зеркалом на том же месте, разница лишь в цвете. Вон там были полки… Нашла отличие, на их месте висит плазма.

Пока я не могу избавиться от воспоминаний, Дима достаёт мне свою футболку. Крепко обнимает, задираю перепуганно лицо навстречу его губам. Снова хмурится так и не коснувшись. Тяжело дышу, ничего не могу поделать.

– Совершенно не узнаю свою девочку.

Ответить нечего, забираю предложенную вещь, не отпускает не только меня, но и взгляд. С минуту так и стоим, разжимает объятия, тут же спешу скрыться.

– Может помочь? — слышу в догонку.

– Справлюсь, — захлопываю дверь.

Спасибо не надо, быстро раздеваюсь и залезаю под душ. От первых капель передёргиваюсь всем телом. Вода, смой с меня проклятые воспоминания. Согреться не получается, пробирают мурашки, вот и всё, дороги назад нету. Только вперёд и до конца.

Утро встречаю полная сил, сегодня улетаем в спокойную, размеренную жизнь. С радостной улыбкой сажусь в самолёт. Любимый не может налюбоваться. Знаю почему довольный, выдохнул с облегчением. Опасность миновала. Я чего счастливая такая, хочу скорее вернуться домой и зажить по прежнему, выкинуть из памяти несколько тяжёлых дней. Крепко держимся за руки, до сих пор боюсь летать. Знаю, теперь всё хорошо.