Величайшая загадка в мире
Шрифт:
— Почему вы так думаете?
— О своем прошлом хозяйка не говорит, но чувствуется, что в люди она выбралась только благодаря мозгам. Женоненавистника она не потерпит. Мисс Кастон очень умная.
— Тем не менее она вызвала меня.
— Да, сэр. — Нетти Принс потупилась. — Хозяйка рассказывала о вас, сэр, и я поняла, что вы важный джентльмен и тоже очень умный.
— Однако?
— Не понимаю, зачем она вас вызвала, сэр. Зная хозяйку, я думала, что она раздобудет пистолет или кинжал и даст бой
— Так что, Ватсон? — спросил Холмс, когда мы снова остались в гостиной одни.
— По-моему, последняя девушка, Нетти Принс, абсолютно права. Мисс Кастон — женщина необыкновенная. Храбрая, как львица.
— Но при этом бесчувственная эгоистка. Черствая и нетерпимая к слугам. Что-нибудь еще вас удивило?
— С именами странно получается.
Холмс повернулся ко мне:
— Просветите меня, Ватсон, будьте так любезны.
— На снегу буквы ЭНРУ. А здесь у нас Нетти, Рейнольдс и Вайн.
— А первая Э?
— Вероятно, сама Элеонор Кастон.
— Вы так считаете? А как насчет сходства фамилий Касл и Кастон? Или, например, Кастон и Ватсон? Только первый слог не совпадает. А ваша фамилия и фамилия нашей замечательной хозяйки заканчиваются на «сон».
— Холмс!
— Дорогой мой Ватсон, вы все усложняете. Подумайте еще раз.
Я подумал и покачал головой.
— ЭНР — сокращенная форма имени Элеонор: Э — в начале, Н — посредине, Р — в конце.
— Но еще есть У, Холмс.
— Буква У — условная, потому что на самом деле это римская цифра пять. Предупреждение о пяти опасных днях, или что мисс Кастон станет пятой жертвой проклятия. Та же цифра написана на стене кабинета, который я намерен сейчас осмотреть.
Мисс Кастон еще не легла. Пожалуй, удивляться не следовало, однако она не задала ни единого вопроса, появившись в коридоре второго этажа, тускло освещенном газовыми светильниками.
— Кабинет здесь, — проговорила Элеонор, открывая дверь. — Минуту, сейчас зажгу свет.
Мисс Кастон переступила порог, чиркнула спичкой, и свет лампы выхватил из мрака ее точеную фигуру. Когда Элеонор подняла лампу, ярко вспыхнуло кольцо на указательном пальце правой руки. Драгоценный камень квадратной огранки я сначала принял за бледный сапфир.
— Вот она. Мистер Холмс, доктор Ватсон, вам видно?
На оштукатуренной стене, почти полностью закрытой книжными полками, выше человеческого роста нарисовали крупную красную пятерку.
— Видно. — Холмс подошел к стене и взял стремянку, с помощью которой мисс Кастон, вероятно, доставала книги с верхних полок. Он поднялся по ступенькам и внимательно осмотрел цифру. — Можно лампу поближе? Благодарю. Мисс Кастон, у вас чудесное кольцо.
— Да, в самом деле. Кольцо досталось мне от тети и было велико, но в Лондоне его подогнали под мой размер.
— Ватсон, где вы? — (Я подошел поближе.) — Взгляните.
Пятерку нарисовали довольно крупно. Кое-где образовались потеки, похожие на окровавленные шипы. Холмс не сказал ни слова и спустился на пол.
— Это краска? — спросил я.
— Скорее, чернила.
Мисс Кастон кивнула и жестом указала на письменный стол. Там среди книг и газет стоял пузырек.
— Это мои чернила. Чем писали, тоже ясно, — тем канцелярским ножом.
— Да, на нем пятно. И еще одно на промокательной бумаге, куда нож положили.
Холмс подошел к окну и отодвинул бархатную портьеру. На улице опять шел снег. Мой друг распахнул окно и выглянул в мерцающий мрак.
— Кое-где плющ оторван от стены, — объявил он и высунулся чуть дальше. Снег залетал в кабинет и падал на пол. — А ниже он, как ни странно, цел. — Холмс выпрямился, лампа осветила его суровое лицо и блестящие глаза. — По-моему, незваный гость проник сюда с крыши, а не из сада. Один сук почти касается окна, но он очень тонкий.
— Этот человек — акробат! — воскликнул я.
Холмс отодвинулся от раскрытого окна.
— Или настоящий смельчак, — добавил он.
Побледневшая мисс Кастон смотрела на окно, пока Холмс не задернул портьеру. В кабинете стояла такая тишина, что тиканье часов на каминной полке казалось очень громким.
— А сейчас спать! — велел Холмс. — Завтра, мисс Кастон, будет тяжелый день.
Элеонор выглядела такой несчастной, что я проговорил, когда Холмс вышел из кабинета:
— Выспитесь хорошенько, мисс Кастон. Вы в самых надежных руках.
— Знаю, доктор. Спокойной ночи.
Наутро, после завтрака, Холмс послал меня в деревеньку Крауби. Мисс Кастон я не видел — вероятно, она любила поспать. Холмс, поднявшийся непривычно рано, хотел осмотреть спальню покойной мисс Кастон. Как он впоследствии рассказывал, комната была заурядной, даром что богато обставленной, с колокольчиком на веревке у камина и шторами со свагом.
В деревню я отправился далеко не в лучшем настроении, заметив, что ночной снегопад стер и зловещие буквы, и римскую пятерку у террасы.
Повсюду виднелись высокие пышные сугробы, так что прогулка получилась приятной и ободряющей. В буковых рощицах мелькали фазаны, на падубе блестели красные ягоды.
В сонной деревушке Крауби дома — некоторые мне очень понравились — стояли группами. Их было две-три, столько же улиц и развалины старой башни, где теперь гнездились птицы. Ни церкви, ни трактира. Единственным «общественным» местом была каменная поилка для лошадей.