Величайшие танковые командиры
Шрифт:
Киев был взят 26 сентября. В плен попало более полумиллиона русских солдат, много было убито, в том числе командующий Юго-Западным фронтом со своим штабом. Он получил приказ Сталина оборонять город до конца. Гудериан отметил, что и германская армия позднее тоже страдала от ужасного бедствия, именуемого «вмешательство верхов». Главной задачей группы армий «Центр» становился захват Москвы до наступления зимы. 3 и 4 Танковые Группы должны были участвовать в операции «Тайфун» вместе со 2 Танковой Армией, как сейчас называлось соединение Гудериана. В своей автобиографии «Воспоминания и размышления» Жуков объясняет, что, проведя перегруппировку сил, немцы собрали для участия в операции «Тайфун» превосходящие силы. «Они имели на 40 % больше солдат, на 70 % больше танков, на 80 % больше орудий и минометов и в 2 раза больше самолетов». Начало битвы складывалось удачно для немцев. Но к началу октября они выдохлись и понесли тяжелые потери. Жуков цитирует Гудериана, когда говорит, что
Несмотря на все усилия, попытки немцев захватить русскую столицу провалились, хотя они подошли на 29 миль к центру города. Жуков сумел организовать жесткую оборону. Несомненно, ему помогла ухудшающаяся погода и трудности, которые испытывали немцы при обслуживании танков. Например, к середине ноября у Гудериана осталось всего 50 исправных танков из 600, с которым он начал операцию «Барбаросса». Численность его пехотных рот упала до 50 человек. Войска испытывали острую нехватку зимней одежды и запасных частей к автомобилям. И эти трудности испытывал не только Гудериан. В подобном состоянии находились все танковые соединения. Поэтому Брайан Перретт в книге «История блицкрига» написал: «Приказ фюрера захватывать важные объекты «быстро двигающимися» частями был встречен насмешливыми ухмылками, так как он не имел никакой связи с реальной ситуацией». Жуков имел веские личные причины не пускать немцев в Москву. Несмотря на все трудности, он забрал мать, сестру и ее детей из деревни Стрелковка и перевез их в столицу. «Я спросил себя, что с ними может случиться, если фашисты придут в деревню? Что они сделают с родными генерала Красной Армии? Наверняка расстреляют. Я подумал: «При первом же случае я должен вывезти их в Москву». События доказали его правоту. Дом его матери был сожжен до тла вместе со всей деревней. Многие их друзья были повешены.
Самым важным для обеих армий теперь стало получить убежище на ночь. Поэтому бои за обладание уцелевшими зданиями продолжались до самой темноты. Целые германские подразделения предпочитали дать русским отрезать себя от главных сил, но не покидали убежища, которое давала деревня или городок. В ходе боев обе стороны проявляли массовый героизм. Расскажем о двух русских танкистах, ставших Героями Советского Союза. Командир танковой роты 28 танковой бригады 16 Армии младший политрук Илья Бармин личным примером воодушевлял солдат, и его рота уничтожила 10 немецких танков. Старший сержант Любушкин в деревне Воиновка столкнулся с немецкими танками. Его машина была подбита, а сам он ранен. Однако он продолжал сражаться и уничтожил 4 немецких танка. Любушкин погиб в бою 30 июня 1942. Таких примеров было множество. Маршал Жуков пишет: «Невозможно перечислить всех героев, отличившихся во время героической обороны Москвы в октябре 1941. Целые подразделения проявляли массовый героизм — не только отдельные солдаты — и заслужили славу в боях за Родину. Такие геройские подразделения имелись на каждом участке фронта».
Жуков рассматривает различные причины, которыми историки объясняют провал попыток немцев захватить Москву. Погода или климат, грязь, отсутствие дорог… Относительно первой он пишет: «Теплая одежда и снаряжение также являются оружием. Наша страна накормила и одела солдат. Но фашистская армия оказалась не готова к зиме». Он рассказывает, как многие тысячи московских женщин, несмотря на ужасную погоду, рыли противотанковые рвы, окопы, строили баррикады, таскали мешки с песком. «Грязь липла им на ноги и на колеса тачек, делая их слишком тяжелыми для женских рук… Нет! Не дождь и не снег остановили фашистские войска под Москвой. Мощная группировка вражеских войск численностью более миллиона человек была остановлена мужеством, железным упорством и доблестью советских солдат, за которыми стояли народ, Москва, вся страна».
Не лучше шли у немцев дела и на юге. Фон Рунштедт, который был вынужден оставить намерение обойти Ростов, в середине ноября взял город лобовым штурмом. Затем он подвергся контратаке и решил отойти, что вызвало неудовольствие Гитлера. Когда Гитлер попытался отменить его приказ, Рунштедт подал в отставку. Его сменил командующий 6 Армией фон Рейхенау. Таким образом, Рунштедт стал первой жертвой Гитлера среди немецкого генералитета. В середине января за ним последовал фон Лееб, его пост командующего группой армий «Север» занял Кюхлер. На более низких ступенях был смещен Гёппнер вместе с множеством корпусных и дивизионных командиров. Но, несомненно, самой тяжелой потерей стал Гудериан.
Грязь, мороз, потери в людях и танках, все это настолько осложнило действия танковой группы, что Гудериан был вынужден признать — его люди сделали все возможное. «Я часто не мог заснуть ночью, мои мысли вертелись вокруг одного. Я пытался придумать, чем я могу помочь моим бедным солдатам, которые остались без укрытия на этом ужасном холоде». Он объяснил ситуацию адъютанту Гитлера Шмундту и попросил передать все это фюреру. Однако на следующий день Гитлер позвонил Гудериану по телефону и приказал держаться, запретив даже думать об отступлении. Впрочем, он обещал прислать подкрепления. Ничего не произошло, и потому Гудериан решил взять инициативу в свои руки. Он написал своей жене, что больше
Сталинград
«Все имеющиеся силы следует сосредоточить для главной операции в южном секторе, чтобы уничтожить вражеские силы перед Доном. Это обеспечит захват нефтяных месторождений Кавказа и проход через Кавказские горы». Эта выдержка из директивы Гитлера № 41 содержит план фюрера на 1942. Планировалось не только уничтожить Красную Армию, но и захватить советскую инфраструктуру, включая нефтяные месторождения. Они должны были обеспечить драгоценное топливо для его танков. В рамках общей стратегии захват Сталинграда не был необходим, хотя «следовало предпринять все усилия, чтобы выйти к самому Сталинграду или, по крайней мере, взять город под обстрел тяжелой артиллерии, чтобы он больше не мог использоваться как промышленный и транспортный центр». Однако до того, как немцы начали свое генеральное наступление, Юго-Западный фронт маршала Тимошенко сам перешел в наступление в начале мая. Он попытался ударом с двух направлений отбить Харьков, но был остановлен возле Изюма и понес тяжелые потери. Семен Константинович Тимошенко принадлежал к «старой гвардии» и был близким советником Сталина, который командовал войсками под Москвой перед Коневым и Жуковым. После этого он был назначен командующим Юго-Западным фронтом. Его главным политическим советником был Никита Хрущев, позднее ставший генеральным секретарем КПСС. Состояние русских танковых войск в то время лучше всего характеризует замечание начальника штаба 4 Танковой Армии: «Нас назвали исключительно метко — у нас как раз 4 танка!»
В следующем месяце группа армий «Юг» начала наступление на Сталинград и Кавказ под кодовым названием «План Блау». Группа армий «Юг» была разделена на 2 половины: справа группа армий «А» (17 Армия и 1 Танковая Армия фон Клейста) и слева группа армий «В» (6 Армия и 4 Танковая Армия Гота). К несчаситью, русские разбросали свои великолепные танки Т-34 мелкими группами по всему фронту, и уже через 48 часов обе германские группы встретились, окружив и взяв в плен большое русских. После этого они наступали беспрепятственно. Как заметил Брайан Перретт, «снова германские колонны покатились по пустынной степи. Внешне все шло, как следует. Русский фронт был прорван, снова заработала машина блицкрига. Головные танковые батальоны покрывали милю за милей под палящим летним солнцем». Однако танковые командиры не могли делать свое дело спокойно. Директива № 41 предупреждала: «не следует допускать слишком быстрого и слишком далекого продвижения. Иначе танковые и моторизованные соединения потеряют связь со следующей за ними пехотой».
Все могло закончиться хорошо, если бы не начал вмешиваться Гитлер. Сначала он сместил командующего группой армий «В» фон Бока, так как тот продвигался слишком медленно. Потом он перенацелил 1 Танковую Армию на юг, чтобы она могла помочь 1 Танковой Армии формировать Дон. В результате, группа армий «В», которая должна была взять Сталинград, оказалась слишком слабой. Зато скопление техники на юге стремительно осложняло проблемы снабжения. Фон Клейсту не требовалась никакая помощь. Его солдаты даже получили время искупаться в Доне, так как противника поблизости не было. Он позднее писал: «4 Танковая Армия наступала… слева от меня. Она могла захватить Сталинград без боя в конце июля: но была повернута на юг, чтобы помочь мне форсировать Дон. Я не нуждался в ее помощи, зато узкие дороги, которые я использовал, оказались вконец забиты. Когда 4 Танковая снова повернула на север, русские уже собрали достаточные силы, чтобы удержать Сталинград».
После этого Гитлер снова повернул часть сил Гота на соединение с 6 Армией, заявив 30 июля Гальдеру, что «судьба Кавказа решится в Сталинграде». Когда немецкие войска подошли к городе, Люфтваффе провели исключительно сильный налет, превратив в пепел множество деревянных строений. Так началась 8-месячная осада города — «крысиная война» (rattenkrieg), как ее называли немцы. Блестящие знатоки танковой войны были почти бесполезны в уличных боях. Стычки шли между отдельными танками, то и дело вспыхивали рукопашные между мелкими группами пехотинцев, пробирающимися между грудами развалин. Как и при обороне Москвы, тысячи жителей Сталинграда строили укрепления, чтобы помочь защищать свой город. Одновременно русские партизаны, действующие с Кавказских гор, наводили ужас на германские тылы и наносили немцам значительные потери.