Величайшие танковые командиры
Шрифт:
Духу нового корпуса был нанесен страшный удар, когда генерал-майор сэр Джон Каппер, назначенный генеральным директором танковых войск в мае 1917, сообщил Эллису, что расширение Танкового Корпуса отложено. Причиной были названы тяжелые потери, понесенные в боях на Сомме. К счастью, Хейг понял опасность, которую несет такое решение новому корпусу, и согласился дать танкам последний шанс показать себя. Корпус должен был сам выбрать время и место операции, сам ее спланировать и провести. Предложение таило в себя много яда, но Эллис принял вызов.
Тем временем, Танковый Корпус получил свой первый Крест Виктории. Капитан Клемент Робертсон из батальона «А» стал первым танкистом, получившим высший британский орден. Мы приведем представление к награде.
С 30 сентября по 4 октября этот офицер
До перемирия еще 3 танкиста были награждены Крестами Виктории.
2. К победе
Хотя Хейг и согласился, чтобы Танковый Корпус сам планировал свои битвы, Эллис и его штаб много сделали, чтобы найти союзников в штабе армии. В конечном итоге они обнаружили, что генералу сэру Джулиану Бингу нравится идея попробовать «танковый рейд». Кроме того, его 3 Армия занимала практически идеальную местность. Однако, генерал опасался затеять слишком крупное дело, которое потребует привлечения больших резервов. Ведь в этом случае Ставка Верховного Командования тут же запретит операцию! Было совершенно ясно, что Хейг продолжает считать танк чем-то вроде игрушки, «дополнением к пехоте и артиллерии», а не оружием, способным самостоятельно выиграть битву. К счастью, Бинг решил не отступать, и Ставка согласилась. Однако теперь план изменился, и рейд вырос до размеров крупного наступления.
Отмщение при Камбрэ
Для операции был выбран район с твердой гладкой почвой, относительно не исковерканной воронками. Этот участок находился южнее города Камбрэ между Канал дю Норд и Канал Сан-Квентин. Почва в этом районе была прочным, сухим известняком, поэтому условия для движения танков были почти идеальными. Целью наступления были несколько деревень, прикрытых доселе непробиваемой Линией Гинденбурга. Командование планировало захватить и удержать эти объекты, чтобы можно было начать новое наступление.
Танковому Корпусу предстояло много сделать, чтобы как следует подготовиться к битве. Следовало отработать новую тактику, которая позволит танкам прорвать сильную германскую оборону Линии Гинденбурга. Было решено, что требуется внезапность, поэтому долгий предварительный обстрел отменили. Он лишь вскопает грунт, затрудняя движение танков. Каждый танк должен был нести фашину, специальное устройство для преодоления рвов. Она представляла собой 75 больших вязанок хвороста, связанных воедино. Образовавшийся сноп длиной 10 футов и диаметром 6 футов 4 дюйма был укреплен на носу танка.
Танковые взводы были реорганизованы, число танков в них уменьшилось с 4 до 3. Поэтому теперь каждая танковая рота имела четвертый (резервный) взвод. Теперь взводы должны были наступать в новом строю — клином. Головной танк (танк передового охранения) должен был прорвать проволочное заграждение, подойти к вражескому окопу и повернуть влево, не пересекая его. Он должен был двигаться вдоль вражеской линии, обстреливая ее из правого орудия. Левофланговый танк (пехотный) пары, которая следовала на отдалении 200 ярдов, должен был подойти к первому окопу, сбросить в него фашину, пересечь окоп и тоже повернуть влево, стреляя из орудий по обоим бортам. Третий танк пересекал первый окоп по той же фашине, сбрасывал свою во второй окоп, пересекал его, поворачивал влево и шел в тылу второго окопа. Затем головной танк переваливал по фашине через первый окоп и, вместе с левофланговым танком, пересекал второй окоп, чтобы соединиться с правофланговым
Отбросив в сторону рекомендации Эллиса, он решил равномерно распределить танки по фронту атаки, а не сосредоточить их против одного пункта или сохранить какой-то резерв. Идиотский план был поддержан всеми командирами дивизии, которые жаждали максимальной танковой поддержки. Фуллер назвал отсутствие резерва «игрой в карты без денег — чистой воды блефом. Но швырять игральные кости, не занятие для генералов… Отбросить предложенный план и сделать то, что они сделали — преступная ошибка».
Был задействован весь Танковый Корпус, 3 бригады по 3 батальона.
Сектор III корпуса: 3 дивизии впереди, 1 в резерве, 2 и 3 танковые бригады развернуты справа налево:
12 дивизия — батальоны «C» и «F»
20 дивизия — батальоны «А» (без одной роты) и «I»
6 дивизия — батальоны «В» и «Н»
29 дивизия — рота из батальона «А»
Сектор IV корпуса: только 2 дивизии, хотя там находилась важнейшая цель — лес Бурлон. 1 танковая бригада развернута следующим образом:
51 дивизия — батальоны «D» и «E» (без одной роты)
62 дивизия — батальон «G» и рота из батальона «Е»
Каждый танковый батальон имел полный штатный состав из 36 танков плюс 6 в непосредственном резерве. Кроме того, каждая бригада имела по 18 танков снабжения и 3 связных танка, оснащенных рациями. 32 танка были оснащены специальными кошками для растаскивания проволоки, чтобы освободить путь кавалерии. Наконец, 1 танк использовался для прокладки телефонного кабеля из штаба армии. Таким образом, к операции было привлечено 476 танков.
В утро атаки Эллис написал Специальный Приказ № 6, возможно самый знаменитый приказ за всю историю Танкового Корпуса. Он объяснил, как после долгого ожидания корпус должен использовать возможность показать себя, двигаясь в авангарде наступающих. Он закончил приказ словами: «Я буду возглавлять наступление центральной дивизии». Это было совершенно неслыханным для современной войны, чтобы генерал сам вел свои войска в бой. Даже такие великие командиры, как Веллингтон и Наполеон, этого не делали, хотя и находились в довольно уязвимых пунктах на поле боя на виду у своих солдат. Хейг и его командиры армий сидели в глубоком тылу. Они ничем не рисковали и ничего не видели, полагаясь на телефонные сообщения и ординарцев для сбора информации. Позднее Фуллер так прокомментировал решение Эллиса: «Лично вести войска в бой, значило вдохнуть жизнь и душу в наши приготовления. Именно такой дух отличал Танковый Корпус». Этот поступок, как и все остальные действия Эллиса, делал его великим танковым командиром. Он также отметил знаком успеха все действия корпуса в тот знаменательный день.
20 ноября 1917 года в 5.00 танки были выстроены в длинную линию, протянувшуюся на 6 миль впереди британских окопов. Начало атаки было назначено на 6.20, но танки должны были начать движение на 10 минут раньше, чтобы занять исходные позиции впереди пехоты. В час «Н» началась артподготовка из 1000 орудий. Танки двинулись вперед. Над «Хильдой» Эллиса развевалось знамя Танкового Корпуса. Майор Джеральд Хантбах из батальона «Н» вспоминает:
Я стоял возле своих танков, пока экипажи проверяли машины, готовясь к атаке. Когда назначенное время было уже совсем близко, мы — Парсонс, МакКормик и я — собрались около танка «Хильда» лейтенанта Лича. Внезапно гибкая фигура промчалась мимо пехотинцев и замыкающих танков, попыхивая трубкой. Под мышкой у человека торчала палка с какой-то тряпкой. Так неожиданно, никем не узнанный, прибыл бригадный генерал Эллис. Он сказал: «Осталось 5 минут. Это центр нашей линии, и я намерен управлять этим танком». Он вспрыгнул на спонсон «Хильды», я открыл дверь и сообщил Личу, о его неожиданном пассажире. Генерал довольно усмехнулся. Он потряс палкой и развернул коричнево-красно-зеленый флаг, который вскоре станет историческим. Затем он протиснулся в дверь, и я захлопнул ее. И тут до нас долетел далекий грохот тяжелых морских орудий откуда-то из-за Бошампа. Это был стук в дверь кайзера. Грохот залпов тысяч орудий и рев танков слились в могучей увертюре.