Великая и ужасная красота

Брэй Либба

В ее тоне звучит легкий вызов, как будто она готова заявить, что на самом деле это неправда. Но если бы я сейчас возразила, она бы поняла, что я лгу. А если я промолчу, я тем самым дам подтверждение ее наихудшим страхам.

— Клубника, говоришь? Надо и мне попробовать.

Вспыхнувший было в глазах Энн огонь угасает. Она надеялась, что я все-таки солгу, окажусь единственным человеком, который скажет, что она прекрасна. Но я ее предала.

— Попробуй, — бормочет она и уходит, наконец-то оставив меня одну — в размышлении о том, приобрету ли я в школе Спенс хотя бы единственную подругу.

У

меня есть еще время, чтобы сделать первое из дел, задуманных на утро, — преподнести небольшое подношение Фелисити в благодарность за доброту, — и лишь потом я отправляюсь завтракать, внезапно ощутив ужасный голод. Поскольку я опоздала, я не столкнулась с Фелисити, Пиппой и остальными. Но, к несчастью, это значило также и то, что мне остались только чуть теплые яйца и овсянка, противная до невозможности, как и предсказывала Энн. Каша прилипала к ложке холодными комьями.

— А я тебе говорила, — напоминает Энн, приканчивая кусок бекона, от вида которого я исхожу слюной.

Когда начинается первое занятие, урок французского языка, который ведет мадемуазель Лефарж, моя удача иссякает. Фелисити со своими прилипалами уже уселись кучкой, ожидая меня. Они занимают последний ряд стульев в небольшой, переполненной девушками комнате, так что мне поневоле нужно пройти сквозь строй, чтобы добраться до своего места. «Ладно. Была не была!»

Фелисити выставляет ногу в изящном башмачке, останавливая меня в узком проходе между своим и Пиппы деревянными столиками.

— Хорошо спала?

— Отлично.

Я произношу это с излишней бодростью, которой и не стоит подобный ответ, но я должна показать, как мало волнует меня ночная выходка учениц. Однако нога остается на месте.

— Как ты сумела это сделать? Я имею в виду, как ты выбралась оттуда? — спрашивает Сесили.

— Я обладаю тайной силой, — отвечаю я, забавляясь тем, что отчасти сказала правду.

Марта соображает, что ее не допустили к какому-то ночному дурачеству. Но ей не хочется говорить об этом вслух. И она вместо того передразнивает меня:

— Ах, я обладаю тайной силой!

У меня загораются щеки.

— Кстати, я принесла то, чего ты потребовала.

Фелисити мгновенно преисполняется внимания.

— В самом деле? И куда ты это спрятала?

— Ну, я подумала, что не слишком умно будет это прятать. Вдруг потом будет не найти? — весело говорю я. — Так что я поставила это прямо на виду, на твоем кресле в большом холле. Надеюсь, я выбрала самое подходящее место.

Фелисити от ужаса разевает рот. Я легким пинком убираю ее ногу с дороги и прохожу к столу в первом ряду, чувствуя, как взгляды девиц прожигают мне шею.

— О чем это вы говорили? — спрашивает Энн, складывая руки на столе перед собой, как образцовая ученица.

— Да так, ни о чем особенном, — отмахиваюсь я.

— Они заперли тебя в церкви, да?

Я поднимаю откидную крышку своего стола, чтобы закрыться от Энн.

— Ох, конечно же, нет! Не говори глупостей.

Но я впервые вижу, как она пытается улыбнуться.

— Неужели им никогда не надоест? — бормочет Энн, покачивая головой.

Прежде чем я успеваю что-либо сказать, мадемуазель Лефарж врывается в класс, бодро неся все свои двести фунтов.

— Bonjour. [3]

Она хватает тряпку и принимается яростно тереть

и без того чистую доску, непрерывно бормоча что-то по-французски и останавливаясь только для того, чтобы задать вопрос-другой… и я с ужасом обнаруживаю, что ей все отвечают, по-французски! Я же не имею ни малейшего представления, о чем они говорят, потому что всегда считала, что французский звучит просто нестерпимо, как будто полощешь горло.

Мадемуазель Лефарж останавливается у моего стола и восторженно хлопает в ладоши.

3

Здравствуйте (фр.).

— Ah, une nouvelle fille! Comment vous appelez-vouz? [4]

Ее лицо оказывается в опасной близости к моему, так что я без труда могу рассмотреть щель между ее передними зубами и каждую пору на ее носу.

— Простите?

Она машет коротким пальцем.

— Non, non, non… en Francais, s’il vous plait. Maintenant, comment vous appellez-vous? [5]

Она одаривает меня широкой ободряющей улыбкой. Я слышу, как позади хихикают Фелисити и Пиппа. Надо же… первый день новой жизни, а я споткнулась, не успев толком ее начать.

4

О, новая девушка. Как вас зовут? (фр.).

5

Нет, нет, нет… на французском языке, пожалуйста. Итак, как вас зовут? (фр.).

Мне кажется, прошло не меньше часа, пока Энн наконец не решила мне помочь.

— Elle s’appelle Gemma. [6]

«Как вас зовут»! И весь этот водопад сдавленных звуков означал такой вот идиотский вопрос? Ну, знаете… французский — глупейший язык на всей земле.

— Ah, bon, Ann. Tres bon. [7] — Фелисити с трудом сдерживает смех.

Мадемуазель Лефарж задает ей какой-то вопрос. Я просто молюсь, чтобы Фелисити хоть чуть-чуть запнулась, но она говорит по-французски плавно и свободно. Нет справедливости в этом мире!

6

Ее зовут Джемма (фр.).

7

Ах, хорошо, Энн. Очень хорошо (фр.).

Каждый раз, когда мадемуазель Лефарж обращается ко мне, я таращусь в пространство перед собой и без конца повторяю: «Pardon?», как будто то ли внезапно оглохла, то ли надеялась, что вежливость поможет мне понять этот невозможный язык. Улыбка мадемуазель Лефарж постепенно превращается в некое подобие оскала по мере того, как она задает мне все новые вопросы. К тому времени, когда изнурительный час наконец закончился, я научилась кое-как произносить фразы «Как это мило!» и «Да, моя клубника очень сочная».