Великая игра. Птицы. Ледяной замок. Рассказы
Шрифт:
— Но ты все-таки потерпел крушение, — сказала одна из девушек. — Ты, видно, тонул и спасся здесь на островке?
Маттис хмыкнул.
— Раз вы приплыли сюда, все это уже пустяки, — сказал он от всего сердца.
— Прекрасно сказано! — похвалили они.
Он сохранит в памяти эти слова. Прекрасно сказано, решили они. Может, и умно тоже?
— А вы меня раньше когда-нибудь видели? — спросил он, и сердце у него екнуло, но удержаться от этого вопроса он не мог. — Ну, например,
Они покачали головами. Чудесное зрелище!
— Нет, мы ведь издалека и никого тут не знаем.
— И ничего обо мне не слыхали?
— А что мы могли слышать, ведь мы даже не знаем, кто ты.
До чего умна! Бывают же такие.
Хоть Маттис и смотрел вдаль, краешком глаза он все-таки видел девушек, чуть-чуть. Видел, как они покачали головами: нет, они ничего не знают. Чудесно.
— Приятно слышать, — сказал он. Объяснить, как это замечательно, он был не в состоянии.
Девушкам захотелось пошутить:
— А что, о тебе идет дурная слава?
Чепуха. Пусть веселятся, ему не жалко. То, о чем спросил он, совсем другое дело, сейчас это был вопрос жизни и смерти.
— Почему ты все время смотришь на воду? — поинтересовались они. — Что ты там увидел?
— Ничего, — быстро ответил он. — Ничего особенного.
— А может, все-таки увидел?
— Нет, я смотрю не поэтому, — серьезно ответил он. — А чтобы не поддаться искушению.
Улыбки и взгляды погасли, девушки притихли: Маттис вдруг стал таким странным.
— Ты боишься смотреть на нас? — осторожно спросила одна из них.
— Это и есть искушение, — тихо ответил он, но не шелохнулся.
Девушка не нашлась что ответить. Сердце Маттиса было обнаженным и беззащитным. Подружки поглядели друг на друга: они ничего не понимали. Голос Маттиса, его лицо, взгляд развеяли их смешки словно дым. Они оторопели и смутились.
— Хочешь, мы доплывем до берега и позовем кого-нибудь, чтобы тебе помогли с лодкой, — смущенно предложила одна.
— Нет, нет! — умоляюще воскликнул он.
— Анна, давай все-таки искупаемся, как мы решили! — нашлась другая. — Сейчас самое время.
— Давай! — будто с облегчением ответила та, которую звали Анной. — Это замечательно.
— До скорой встречи! — бросили они Маттису через плечо.
И кинулись в теплую летнюю воду. Нырнули свободно, как рыбы, и поплыли прочь. Теперь Маттис мог беспрепятственно смотреть на них.
Они снова вернутся сюда, думал он, дрожа от радости. Они вернутся к своей лодке. И выйдут на берег.
— Я даже боюсь думать, — сказал он вполголоса, глядя, как они ныряют вдали. Они там о чем-то болтали. Потом остановились и замахали ему.
— Эй!
Маттис не шевелился. Но вот он выпрямился, неловко вскинул руку и тут же робко опустил ее.
Наконец девушки приплыли обратно, опять смелые в веселые.
— Мы
— Это далеко! — Его испуганный возглас прозвучал, как выстрел. От их слов его обдало жаром.
— А нам спешить некуда! — ответили они, пуская в воде пузыри и отфыркиваясь, губы у них были ярко-красные. — Если ты скажешь, как тебя зовут, мы отвезем тебя на берег. Доставим в целости и сохранности.
Маттис покачал головой. Но они настаивали. Они веселились, плавали возле островка и рассказывали ему о себе.
— Меня зовут Анна, а ее — Ингер. Видишь, как просто. Теперь твоя очередь.
Он покачал головой.
— Нет, я же сказал вам.
— Не хочешь, не надо, будешь сидеть тут, пока не сдашься, упрямый осел! — Они стали брызгаться.
— Вы ничего не знаете! — крикнул он им. — Перестаньте! Не надо так говорить!
Они его не поняли, отвернулись, продолжая брызгаться, нырять и веселиться.
Только бы они не уплыли от меня, думал Маттис. Только бы не уплыли. Ведь это единственный раз. Потом он опустил голову и снова взвалил на себя свой крест: пусть лучше они уплывут сейчас. Пока ничего обо мне не узнали.
Отфыркиваясь, девушки вышли на берег, откинув волосы, они склонились над лодкой, ища полотенца, вытерлись и легли загорать рядом с Маттисом — другого места на островке все равно не было.
— Ты уж прости нас, — сказала Ингер. — На этом островочке не спрячешься, тут кругом одни только острые камни. Придется тебе потерпеть наше присутствие.
И обе девушки закрыли глаза. Солнце пригревало их. Маттис вдыхал их запах.
В нем бушевал ураган. Он не мог шелохнуться. Не мог спастись на своей лодке — она стояла на дне полная воды. Он с тоской высматривал какую-нибудь лодку, чтобы махнуть ей. Но лодок не было.
Слава богу, сказало в нем что-то.
Несмотря на свое смятение, он знал, что ни за что на свете не хотел бы лишиться этого. Девушки не догадались, кто он, и потому он мог вести себя как самый обычный человек. Он даже поддался искушению и посмотрел на них — они лежали с закрытыми глазами.
Что это?
Как странно. Невероятно.
Такого не может быть.
Вдыхать запах, который я всегда зная.
Видеть все это.
Он вздрогнул, заметив, что ближний к нему глаз Анны поблескивает в щелочке век, наблюдая за ним. Он отвел глаза, словно обжегся.
Такого искушения у меня еще никогда не было. Что-то скажет Хеге?
В нем по-прежнему бушевал ураган. Никто не шевелился. Обнаженные тела благоухали.
Чуть погодя Маттис сказал в пространство:
— Пер. — И по спине у него пробежал холодок.