Великая империя зла
Шрифт:
Все же интересная штука эта жизнь. Никогда в ней не бывает ничего простого, хотя и особо сложного тоже.
Так мыслил сейчас тот, кому оставалось до конца правления всего лишь несколько недель, но это не угнетало его, а, наоборот, радовало.
Наконец-то, он сможет заняться любимым делом и отдохнет от походов, уступая дорогу молодым. Он почти закончил свой трудный путь возвышения, и теперь, наступал час его философического развития.
Но, пока рано об этом думать, и надо довести дело
Сказав так для себя, эмир снова встал и пошел дальше.
Молча, колонна последовала за ним. Ее вел вперед человек, знавший, куда идет и зачем.
Он не оставался позади их, и это ободряло многих. Он был частью их самих и вовлекал в свое дело всю их наружность. Но, только ли его дело?
Эта мысль парила в воздухе над многими головами, так и не зная, куда ей присоединиться. Но, она не осталась все же брошенной там до конца.
Кто-то приобрел ее внутрь, даже не подозревая об этом сам. И только спустя время, он узнает об этом и даже удивится, когда же успел это сделать.
Но, так и творится весь мир, который насыщен этими мыслями, и который ими полон до сумасбродства.
Не потому ли мы так часто сходим с ума от того, что не знаем, куда какую мысль приспособить?
Скорее всего, это так и есть. Но, время разрешит эти думы, и люди узнают больше, нежели знают сейчас.
И им уже не покажется странным вопрос о каком-то судоходном деле, ибо они уже это будут знать: их предки унаследовали его раньше.
Так пускай же, это будет и далее. И пускай, никто не забывает об этом.
Эмир шел и не оглядывался. Он знал: за ним следуют другие, ибо они ему верят и хотят помочь. А это больше чем вера, но все же меньше, чем сам человек...
Глава 20
Постепенно рассвет захватывал колонну, и уже издали можно было опознать кого-либо по движущемуся силуэту.
Время шло и не останавливалось. Уже было около трех с лишним часов, и вскоре должна была наступить развязка всему затеянному ранее.
Эмир вывел колонну туда, куда и предполагал и занял позицию, расставив людей таким образом, чтобы виднелись даже самые отдаленные уголки дворца-крепости, когда-то построенной их же предками.
Сейчас они находились немного выше, и значительная часть прилегающей территории расстилалась под ними.
Было удобно и целиться, так как большие деревья исчезли, а их место заняли обычные кустарники и просто трава, в отдельных местах посеревшая то ли от пыли, то ли просто от времени.
Была середина лета, и это не удивляло никого. В этих местах слишком рано все зацветало, но и значительно быстрее заканчивало свой маленький путь развития.
Но все это не мешало, а, наоборот, только скрывало группу затаивших дыхание воинов, унаследовавших от тех
И все это не казалось бы весьма странным и невообразимо глупым, если бы супротив них выступал кто-то в лице их настоящих врагов.
Отнюдь нет. Там, за стенами были те, кто только вчера преклонялся турецкому престолу, а уже сегодня выступал в роли изменника.
И виной тому вовсе не была обычная смерть человека, стоявшего столь долгое время у власти, и неизвестно как покинувшего ее.
В этом предстояло еще тоже разобраться.
Суть была в другом. Основная причина этой кровавой распри и была та самая злостная, что ни на есть на свете, власть, захватив которую кто-то получал почти законное право на подчинение себе подобных и не таковых.
Он так же начинал выделяться среди прочих и иных, и желал, во что бы то ни стало отомстить своему бывшему и настоящему врагу.
То была субординация права или, как называли это простые люди, обыкновенная возня внутри новых представителей на саму власть.
Воины приготовились к бою. Уже почти рассвело, и серый туман начинал опускаться с гор на землю, покрывая ее той густой и непонятной массой, которая порой не давала людям спокойно пройти и проехать мимо друг друга.
Эмир напряженно вслушивался в еще не до конца ушедшую ночь. Только где-то вдали, скорее всего в самом дворце, о чем-то переговаривалась охрана.
Голоса доносились хоть редко, но отчетливо ясно, средь полной, губительной уже для них тишины.
Абдах видел, как готовятся к бою его аскеры, но команды на огонь пока не давал, и сурово предупредил своих подчиненных по разошедшейся цепи об этом.
Наконец, тишину раскроила масса густых и отдаленных от них выстрелов.
Тут же грянул грохот и где-то рядом, и эмир с ужасом подумал, что это не выдержали у кого-то нервы. Так оно и было.
Один из торговцев, видимо устроившийся наиболее удобно, немного задремал в предрассветной тиши, и град выстрелов его разбудил, и он сам выстрелил.
Ему тут же накрыли голову какой-то серой мешковиной другие и со всех сил надавали тумаков, давая понять, что слишком рано делать то, чего не следовало делать сейчас.
Абдах взмахом руки дал понять прекратить это безобразие, хотя и знал, чем это может закончиться для всех.
Он не любил самоуправства и предпочитал общий суд на каком-то собрании.
Испуганный торговец, казалось, вовсе потерял рассудок, и хотел было броситься бежать назад, но, рядом стоящие аскеры, не дали ему этого сделать.
Нож точно прошелся по горлу бедного узника войны, и тело упало на камни.
И в ту же минуту все разошлись на свои места. Трудно было в той утренней мгле разобрать, кто это сделал, но было понятно и так, что это воин, ибо мирный торговец, ни за что бы не сделал такого.