Великая княгиня
Шрифт:
Пересел на лихого скакуна Святослав, в меть пустил. Вихрем слетело с плеч время, детство возвратилось, и уже скакал не зная окороти не муж к жене, но сынко к родной матушке…
Дорога упала в лес, умно поубавил бег конь, приник к конской гриве седок. Путь лёг меж двух глубоких яруг в зелёной чаще. Лес тот именуют Крутая дебрь. Богатырями былинными вышли на встречу дубы, засветились поляны, борок сосновый возник по ушнюю руку над самой крутой овражной погибью, травой-муравой заметало подлесок, в белом цветении земляники-ягоды… Бражно пахнул молодой дубняк, сладко – сосняки, и медово – травы.
И
Дорога круто упадала в зелёную бездну. Святослав остановил коня и глядел, глядел с выси туда, где на двух могучих плоскогорьях, словно бы на синем небе, раскинулся любимый град, дедина и отчина, пуповина всей русской северской земли, славный во всех славах – Новгород. На любых просторах земных нет такого места, где бы так обильно, так щедро струила земля из глубин своих доброту…
Вот он! Наяву…
Белые стены в голубизне небесной. Глазницы бойниц щурко всматриваются в леса дремучие, в ширь полевую, в даль заозёрную, в серебряную постлань Десны. В реченьку, речёную словом ласковым: невестушкой, Дивом дивным, не Девой-Обидою, но Девой-Радостью, путевой Заботою…
Пройдёт стражник под тесовым завершьем забрала, глянет в бойницу и замрёт надолго, зачарованный Десною. Готов глядеть глаз не отрывая на красоту Божескую, времени не замечая… Но не для того определён в службу – определён охранять тишину рубежную, видеть всё и слышать.
Смотрит Святослав Ольгович, наглядеться не может…
Княжий город широк и просторен. Обнесён белокаменной стеной с забралом, по коему и конями проскочить, и полком пройти свободно. Со всех сторон обнимают град самой природой прорубленные в тверди бездонные рвы, а крутоярь над ними – белые скалы до высокого подстенного вала. За рвами неприступными, за стенами белокаменными – и ещё крутоярь, и ещё стены Правого, Нижнего, Окольного и Сторожевого градов.
Над громадным лесным Туровым рвом – дикого серого камня Острожная крепость.
Над Нижним городом на голой скале – детинец с осадными дворами, с подвесной дорогой.
Одаль от стен городских, высоко над Десной, среди крутых падей – Оглядная крепостица.
В полутора верстах от Водяных городских ворот, вниз по реке – Правьянская гора. Над ней – сторожевой богатырь и молитвенник за всю Северскую Русь – Спасов храм, золотой шелом его с крестом православным видать далеко и отовсюду. Вокруг городец малый – Правьянск да пяток монастырских хижин за тесовой огородью. Бережёт городец вал с могучей деревянной островерхой стеной – ковой, за ней крутояр Десны, и обаполы – неприступные овраги.
Сколь времени прошумело над той горою с тех пор, как села тут славянская севера, никто сказать не может. Но память рода людского, даденная Богом, по воле Его перетечёт в песню, в былину, сказание волшебное, освещая лучиком в вечности то, что не должно забывать. В Песнь перетечёт, в Повесть…
И чу! Одно только словечко, утерянное давно, как бы и неуяснимое, откроет бывшее в незапамятных временах. И предания
Знает Святослав Ольгович, что построил этот белокаменный княжий город брат прадеда Ярослава Мудрого – Мстислав Храбрый, первый великий князь Северской Руси. Прадед Ярослав, возродив Киевскую Русь, не обошёл вниманием сей град, дедушка Святослав, в крещении Никола, возвёл перед святым истоком за городскими стенами Никольскую божницу.
Стараниями отца, разумностью его и терпением превращён город в столицу Новгород-Северского княжества. Умно и красно устроена столица, нет ей подобия на Русской земле. Можно часами разглядывать Новгородок и не понять необычность его устроения.
Вот он, детинец, вот острог, княжий город за рвом и стеною, а за рвом и ещё за одной стеною – дворы посадские, и ещё стена с тремя главными воротами прикрыла надёжно от лихого вражьего воропа, от долгой осады, а там и ещё стены, и ещё рвы…
Есть на Руси древняя игрушка – матрёшка, вырезанная из липовой болванки, раскрашенная забавно, с румяным лицом, с синими глазами, в которых и простота, и ум, и хитреца. Эка невидаль! Мало ли на Руси таких бабёшек, из глины лепленных, из тряпочек сшитых, из соломки плетёных, из корешка явленных. Только эта тайную хитрецу имеет и мудрость. В неё, большую и важную, вложена ещё одна, а в ту, другую, – третья, одна в другой – и целая семья получилась. Такой вот мудрой игрушечкой явлен миру Новгород Северский – один в другом, и все в одном, крепость в крепости. Попробуй отыскать такой город по земным весям – не найдёшь!
Уютно устроены по горам домы горожан со всей хозяйственной обиходью, с плодовым садом, огородом. Защищено это доброе человеческое поселение самой матушкой природой – обнял его Туров ров от Заручья лесного до Правьянской горы непроходимой бездной…
Смотрит на город, на округу Святослав, наглядеться не может. Повлажнели глаза, комочек мягкий в горле.
Подъехали спутники, встали рядком. Карн восторженно запел Славу городу. Все слушали, молчали. Красивая получилась песня.
Святослав спешился, отдал повод Рядку:
– Ступайте вниз помаленьку, а я – на криницу.
Никому такое не в диво, каждый знает: придя по черниговской дороге к Новгороду, Святослав Ольгович обязательно спустится с крутизны одесную, на криницу. Того не помнит, но брат Игорь рассказывал, любил после долгой дороги спуститься к кринице батюшка Олег Святославич, подолгу сиживал там один, то ли отдыхал, то ли думал о самом главном в уединении.
Крутая покать заросла густым лесом, и в нём – малая стежка, в един след, и мало не зарастает, белой ниточкой круто струится долу. От ствола к стволу, от одной подручной ветви до другой сторожко спускается князь. Его услыхав, застрекотала сорока, предупреждая всё живое: «Человек пришёл, мобуть, охотник». Не слыша предупреждения, рядом со стегою беспечно стонет витютень, и откликается на сорочье предупреждение глупая ронжа: «Вси ты врёшь, вси ты врёшь!» Стрекотнул совсем рядом чёрный дятел – желна, выпорхнул из-под ног поползень, скорёхонько побежал по белому стволу берёзы на самую вершинку…