Великая миссия НКВД
Шрифт:
Почему-то принято считать, что в Советском Союзе всерьез о войне заговорили лишь в конце тридцатых годов, когда Адольф Гитлер, с молчаливого согласия Запада, начал стремительное расширение территории Третьего рейха. На самом деле за десять лет до аншлюса Австрии, Мюнхенского сговора и начала Второй мировой войны Советский Союз находился на грани войны с рядом европейских стран.
Великая Отечественная война могла начаться не 22 июня 1941 года, а, например, 1 июня 1931 года. В роли агрессора выступила бы не Германия, а союз западноевропейских стран во главе с Великобританией. Это один из вариантов альтернативной истории. На первый взгляд звучит абсурдно, но если проанализировать все нюансы внешней политики Европы по
Система международных отношений, сложившаяся в двадцатые годы прошлого века на основе Версальского мира и деятельности Лиги Наций, предохраняла СССР, хотя и не слишком надежно, от военного столкновения с Западом. Укреплению безопасности СССР способствовал и выход из внешнеполитической изоляции посредством установления дипломатических и консульских отношений со всеми европейскими странами, в том числе с теми, где обосновалась русская белогвардейская эмиграция. Промышленно-финансовые круги Запада были заинтересованы в освоении необъятного российского рынка и потому сквозь пальцы смотрели на подрывную деятельность Коминтерна, поощрявшего деятельность экстремистских политических группировок во всем мире, на несущиеся из Москвы призывы к мировой пролетарской революции, международной солидарности трудящихся и т. п.
По мере восстановления в СССР разрушенной Первой мировой и Гражданской войнами экономики и, следовательно, оборонно-промышленного потенциала, Запад начал предпринимать усилия по укреплению обороноспособности граничащих с СССР государств. Фактически речь шла о создании «санитарного кордона». Правители большинства восточноевропейских государств не только не возражали против такой перспективы, но и всячески поддерживали ее. Ведь они мечтали принять активное участие в разделе территории Советского Союза, когда начнется война.
Уже в середине двадцатых годов против СССР начал формироваться военно-политический блок, вошедший в историю под именем «Малая Антанта» (Польша, государства Прибалтики, Румыния и Финляндия). При условии поддержки этого блока в случае пограничного или иного конфликта «Большой Антантой» (Англией, Францией и США), СССР, действительно, попадал в чрезвычайную военно-политическую ситуацию, многократно осложненную возрастающей вероятностью возобновления при затяжной или неблагоприятной внешней войне внутренней гражданской войны.
Другое дело, что в силу множества причин, члены двух Антант не только не смогли согласовать свои военные и политические планы в отношении Советского Союза, но и даже договориться внутри каждого из «блоков». Например, ближайшие соседи СССР — члены «Малой Антанты» не имели общего стратегического и оперативного плана (на уровне генеральных штабов) внезапного нападения и разгрома советского государства. А у Великобритании не было общей с СССР сухопутной границы, и она не договорилась ни с одной из соседок Советской России о пропуске своих войск. Это стало одной из причин того, что Великая Отечественная война не началась в 1931 году, хотя для этого были все предпосылки, в том числе и наличие большого числа недовольных Советской властью внутри страны.
Понятно, что проводимой Советской властью политикой были недовольны «бывшие» — дворяне, высокопоставленные царские чиновники, буржуазия — кто после прихода к власти большевиков потерял все или почти все.
В сельской местности ситуация была еще опаснее для властей. Там не только политический кризис — зажиточные крестьяне пытаются попасть в местные органы власти, но и экономический — крестьяне
Да и сама Красная Армия в конце двадцатых годов прошлого века имела низкий уровень боеготовности. В случае начала войны возникло бы множество проблем. Начиная от нехватки боеприпасов (про современную военную технику мы молчим — откуда она у разоренной Гражданской войной страны) и заканчивая военнослужащими Красной Армии. Закон об обязательной двухлетней воинской службе принят только в 1925 году. Чтобы не быть голословным, процитируем доклад начальника штаба РККА Михаила Тухачевского в Политбюро ЦК ВКП(б) датированный 26 декабря 1926 года: «Ни Красная Армия, ни страна к войне не готовы. Наших скудных боевых материальных мобилизационных запасов едва хватит на первый период войны. В дальнейшем наше положение будет ухудшаться (особенно в условиях блокады)».
Звучит цинично, но если бы в стране начались массовые антисоветские восстания, то не факт, что Красная Армия сумела бы их нейтрализовать. Не следует забывать, что любые антиправительственные вооруженные выступления послужили бы сигналом к началу интервенции не только стран двух Антант, но и многочисленных эмигрантских белогвардейских организаций.
В начале 1927 года Великобритания, опасаясь потерять свои позиции в Китае в результате развернувшейся в этой стране революции 1925–1927 годов, потребовала от СССР прекратить военную и политическую поддержку гоминьдановско-коммунистического правительства. Отказ СССР выполнить условия «ноты Чемберлена» сначала спровоцировал резкое ухудшение отношений между Москвой и Лондоном, а затем привел к разрыву экономических и дипломатических отношений.
Источником дестабилизации международного положения Советского Союза служила, однако, не только деятельность государственных деятелей Запада, но и белогвардейские террористы, фактически объявившие охоту на советских дипломатов. В ней участвовали не только ветераны Белого движения, но юное поколение.
В 1927 году девятнадцатилетний ученик гимназии Русского общества в Вильне Борис Коверда застрелил в Варшаве полпреда П. Войкова. Согласно обвинительному акту Коверда «признал себя виновным в умышленном убийстве посланника Войкова и заявил, что он, будучи противником настоящего политического и общественного строя в России и имея намерение поехать в Россию, чтобы там принять активное участие в борьбе с этим строем, приехал в Варшаву с целью получить разрешение Представительства СССР на бесплатный проезд в Россию. А когда ему было в этом отказано, он решил убить посланника Войкова, как представителя власти СССР, причем добавил, что с посланником Войковым никогда не разговаривал, к нему претензий не имел, ни к какой политической организации не принадлежал, и что акт убийства он совершил сам, без чьего-либо внушения или соучастия».
В том же году эмигрант П. Тройкович пытался убить временного поверенного в делах СССР в Польше А. Ульянова, а год спустя было совершено еще одно неудачное покушение на полпреда в Вильнюсе Д. Богомолова. Сам П. Трайкович погиб 2 сентября 1927 года во время перестрелки с советскими дипкурьерами. В мае 1928 года Ю. Войцеховский покушался на советского торгпреда в Варшаве А. С. Лизарева. В тридцатые годы прошлого века эмигрант Ярохин покушался на советского полпреда в Японии Юренева.
Логика покушений была простая: даже если представителей СССР не часто удавалось убить, то, по крайней мере, можно было заставить их бояться. Тем более что власти тех стран, где проходили теракты, относились к террористам чрезвычайно мягко. Конради и Ярохин, например, вообще были оправданы.