Великая Отечественная на Черном море. часть 2

Никольский Борис Витальевич

Непонятно одно: на дороге, там, где она проходит по отрогам высоты 440.8 находился укрепленный бетонный КПП. Это небольшое укрепление находилось в прямой видимости с форта 386.6, и там тоже находился караул из 5 курсантов школы младших командиров морпогранохраны НКВД. Скорее всего, их просто тихо «сняли» сонных, т.к. до 13 ноября противник в районе объекта не появлялся. Со слов оставшихся в живых курсантов немцев по дороге из деревни Варнутка провел предатель. Им оказался один из сотрудников погранкомендатуры. Многие жители дер. Варнутка не успели эвакуироваться в Севастополь. Заняв деревню, немцы жестоко расправились с членами семей пограничников, жившими в этом селе. Не вынеся издевательств над своей женой и наблюдая расстрел своих товарищей, один из пограничников согласился провести горной дорогой немецких егерей.

Бойцы 3-го взвода, засевшие в первой казарме форта, смогли прорваться к своим к исходу дня. «День мы продержались

в каземате, а когда стемнело, решили идти на прорыв. Впереди бежал старшина 2-й статьи Анатолий Азаренко – он был скошен автоматной очередью. Дорогой Толя Азаренко. Он пришел к нам в пограншколу с Балтийского флота, воевал еще с белофинами и погиб как герой под Балаклавой. Падали убитые и тяжелораненые моряки под разрывами немецких мин. Погиб младший лейтенант Клинковский и много других, которых я не знал по фамилиям. Группа курсантов 1-го взвода засела во второй казарме форта «Южный», командовал ими капитан Бондарь. Они так же пошли на прорыв».

Из воспоминаний Сикорского: «Очередная мина разорвалась совсем близко: пал, настигнутый раскаленным осколком наш командир старший лейтенант Мирошниченко. Этой же миной ранило многих курсантов. Откуда-то появился броневик, сходу выскочил на позиции противника и стал поливать засевших немцев пулеметным огнем. Но его быстро подбили, и горящие фигуры выскочили из люка и бросились в нашу сторону. Их скосили одной очередью ...».

С виновниками этого трагического происшествия, приведшего к потере стратегически важного объекта и гибели людей, следовало жестко разобраться. И сделать это был обязан полковник Крылов, сам чуть было не ставший жертвой безобразной организации службы в 1-м секторе обороны. Более чем очевидна вина коменданта сектора – полковника Новикова, разместившего свой КП в районе ветряка ЦАГИ, то есть, в 8 километрах от передовых позиций сектора, что в условиях узко направленного сектора обороны по тактическим соображениям ошибочно, а по обычной логике – абсурдно. Ситуация усугублялась тем, что в секторе не была отработана система связи. Основу штаба сектора составили офицеры штаба бывшей 2-й кавалерийской дивизии, которой командовал до ее полного уничтожения полковник Новиков. По старой кавалерийской (?) привычке связь осуществлялась конными вестовыми! На это безобразное явление неоднократно обращалось внимание Новикова и его начальника штаба…

С Новикова следовало снять не только серебряные шпоры, с которыми он не расставался, но и новые генеральские звезды (звание «генерал-майор» ему было присвоено по представлению И.Е. Петрова накануне описываемых событий) или уж, по крайней мере, серьезно наказать. Сделано это не было. Назначение Новикова на должность коменданта 1-го сектора с самого начала выглядело нелепо при условии, что в состав сектора была включена 40-я кавалерийская дивизия под командованием Федора Кудюрова – заслуженного кавалерийского командира, награжденного тремя орденами Красного Знамени. Прикрывая отход Приморской армии через горные перевалы, Кудюров умудрился сохранить технику и артиллерию, приданную дивизии.

Позиция генерала Петрова при назначении комендантов секторов вызывает недоумение. Так, комендантом 4-го сектора был назначен генерал-майор Воробьев, которого пришлось в марте месяце срочно заменить полковником Капитохиным. Комендант 3-го сектора – генерал-майор Коломиец тоже был фигурой весьма противоречивой… Только генерал-майор Ласкин по своей подготовке и опыту в достаточной мере соответствовал должности коменданта сектора обороны.

13 ноября фашистские войска перешли в наступление не только на высоту 386.6, но по всему фронту I и II секторов. Главный удар наносила 72-я не-мецкая пехотная дивизия. В районе II сектора вдоль Ялтинского шоссе на Нижний Чоргунь наступали части 72-й пехотной дивизии, а с северо-восто¬ка – наносившая вспомогательный удар 50-я немецкая пехотная дивизия. При отражении этого наступления эффективно действовала артил¬лерия, находившаяся в дотах. 72-й дот под командованием лейтенанта Клепикова своим огнем только за время первой попытки прорыва обороны уничтожил до 200 фа¬шистов. В течение всей обороны доты Чоргунского опорного пункта составляли основу обороны на этом участке. Тяжелый бой за высоту 440,8 вел третий батальон 383-го стрелкового полка (бывший батальон из состава объединенной школы младшего комсостава береговой обороны, роты местной противовоздушной обороны и химроты; комбат – капитан Кудрявцев). Враг наседал, бойцы сражались ге¬ройски, но силы были неравны. Комендант сектора пол¬ковник П.Г. Новиков направил на помощь батальону свой последний резерв – комендантский взвод и личный состав автороты. Помощь запоздала и не могла изменить положение. К исходу дня немцы овладе¬ли высотой 417.7, лесничеством, высотами 386.6 и 440.8, а 147-й полк 40-й кавалерийской дивизии, удер¬живавший шоссе и высоту 508.1, оказался обойденным с флан¬гов и окруженным. Огнем дотов № 73 и № 74 противник был остановлен при входе в долину. Он не смог пройти по тропе от деревни Алсу и перерезать Ялтинскую дорогу позади позиций 147-го полка.

Опять мы имеем пример, когда егеря из штурмовых батальонов немецких дивизий ориентировались на местности лучше наших командиров полков. Немецкими пионерными (инженерными) частями была наведена деревянная (а затем, и стальная) переправа через реку Черная и части 301-го немецкого полка установили связь со своими подразделениями в деревне Кучки.

Как напишут в очередной сводке: «…Для отвлечения части сил противника от направления главного удара наше ко¬мандование решило силами второго и третьего секторов нанести отвлекающий удар в направлении хутора Мекензия». На самом деле бои в этом районе продолжались уже шестой день. Это третье по счету наступление на хутор Мекензия было подготовлено значительно лучше предыдущих.

2-й батальон (командир – капитан К.Е. Подлазко, во¬енком – старший политрук П.В. Бабкин) 31-го стрелко¬вого полка из второго сектора продвинулся на 1 км се¬вернее высоты 269.0. Одновременно из третьего сектора 1-й и 2-й батальоны 3-го полка морской пехоты лейте¬нанта С.А. Торбана и старшего лейтенанта Я.И. Иг¬натьева вошли в район х. Мекензия. 1-й и 2-й батальоны 7-й бригады морской пехоты капитанов Н.И. Хоренко и А.С. Гегешидзе вышли на полкилометра восточнее ху¬тора. 54-й стрелковый полк майора В.И. Петраша и третий батальон 2-го Перекопского полка морской пехоты интенданта 3 ранга М.А. Татура – в район безымянной высоты, что на 1 км южнее высоты 319.6. Действия войск поддержали огнем береговые батареи № 35, 725 и батарея № 18 (коман¬дир – лейтенант М.И. Дмитриев) (последняя информация весьма сомнительна, так как расстояние от позиций 725-й и 18-й батарей до Мекензиевых гор составляет более 20 км при дальности стрельбы батарей 14 км). По воспоминаниям участников событий: «…продвижение немецких войск из района Алсу 13 ноября было остановлено... огнем шестидюймовой батареи и двух морских стомиллиметровок, стоявших на наших позициях ...». Вот это уже ближе к истине. В операции на Мекензиевых горах были задействованы батареи 51-го и 134-го гаубичного ар¬тиллерийских полков и бронепоезд «Железняков». Участие 51-го артполка также вызывает сомнения: у этого полка после выхода к Севастополю оставалось всего по пять снарядов на ствол и о пополнении боезапаса речи не было. Речь могла идти разве только о моральной поддержке артиллеристов, сделавших пару выстрелов в направлении противника.

Резко похолодало, но погода прояснилась, смогла действовать авиация. Днем три Пе-2, шесть Ил-2 и три И-16 штурмовали войска противника в районе деревень Байдары и Варнутка. По донесениям уничтожено и выведено из строя 30 автома¬шин. Противник также активно использовал авиацию. Три звена Ю-87 пытались бомбить доты Чоргуньского узла, но из-за малых размеров цели эффект оказался нулевым, зато на позиции бывшей 77-й стационарной батареи, на которой была установлена зенитная батарея № 365, прибывшая из Сарабуза, разор¬вавшейся бомбой убито 10 и ранено 5 краснофлотцев. Потери СОР были очень высокими: только за три дня боев (11-13 ноября) в госпитали Примор¬ской армии поступило 2299 раненых.

Расформирована 421-я стрелковая дивизия, остатки которой направлены на пополнение 1330-го стрелкового полка. Прекратила свое существование дивизия, сдерживавшая врага на горных перевалах, прикрывавшая отход частей Приморской армии. Из состава дивизии к Севастополю вышло едва ли две сотни бойцов. Их влили в состав 1330-го полка, который оставался в Севастополе после прибытия дивизии из Одессы в Крым. Инженерный батальон 421-й дивизии передали вновь сформированной 2-й дивизии, куда включили и 1330-й полк. Логично было бы задать вопрос: почему была сохранена 2-я дивизия, имевшая по выходе к Севастополю всего 200 бойцов и штаб? Я не думаю, что так благоволил Петров к Новикову, скорее всего, он хотел сохранить в любом качестве 2-ю дивизию, которой Иван Ефимович командовал в ходе обороны Одессы.

Из воспоминаний И.В. Иваненко: «Нам был дан приказ стоять до последнего, прикрывая отход армии на Алушту. Нам было сказано, что командование Крымским оборонительным районом в Алуште организует оборону Южного берега Крыма. И мы стояли до последнего. Правее, где-то в горах, гремели выстрелы, нам говорили, что это сражаются пограничники 4-й крымской дивизии. Спустя два дня наши посты встретили колонну пограничников, отступающих к Алуште. От них получили данные о движении противника. Никаких приказов мы не получали, но было принято решение отойти к городу под прикрытие береговых батарей и там совместно организовать оборону.

Алушта нас встретила тишиной. Никакого штаба в городе не оказалось. Орудия двух береговых батарей находились в исправности, но расчетов не было. В городе находились две зенитные батареи с расчетами. Их орудия вместе с тремя 122-мм пушками пограничников и были нашей артиллерией. Через два дня бой уже шел на набережной. Отступали с боями. Ели павших лошадей, но пограничники орудия не бросали, тянули на себе, помогая лошадям. Из-за нехватки лошадей одно из орудий оставили в лесничестве. К Севастополю в нашем отряде, с пограничниками, нас вышло из состава нашей дивизии человек двадцать, не более...».