Великая Отечественная на Черном море. часть 2

Никольский Борис Витальевич

В Севастополе занимались переформированием частей и оргработой. Командующий Черноморским флотом вице-адмирал Ф.С. Октябрьский отдал приказ № 10-11/ПОХ, кото¬рым извещалось, что решением Верховного командова¬ния на него возложено руководство обороной Севасто¬поля. Приказ вышел лишь спустя три дня после получения директивы Ставки. «Вступая в командование обороной Севастополя, призываю всех вас к самоотверженной, беспощадной борьбе против взбесившихся гитлеровских собак, ворвавшихся на нашу родную землю. Мы обязаны превратить Севастополь в неприступную крепость...» – говорилось в приказе. Что здесь можно сказать, приказ в духе августа 1918 года, Лев Троцкий наверное шевельнулся в цинковом гробу – его стиль работы… Комиссарский дух эпохи Троцкого был неистребим в адмирале Октябрьском.

Вскоре

был отдан второй приказ № 10-11/1-ПОХ, которым начальником гарнизона Севастополя назначен комендант береговой обороны генерал-майор П.А. Мор¬гунов вместо контр-адмирала Г.В. Жукова. В тот же день Ф.С. Октябрьский отдал еще один приказ № 10-11/2-ПОХ «О мероприятиях по обороне и орга¬низации порядка в городе Севастополе в связи с вве¬дением осадного положения». Не лишне уточнить, что приказом начальника гарнизона генерал-майора Моргунова Севастополь был переведен на осадное положение с 29-го октября. Филиппу Сергеевичу простительно не знать об этом – в это время он был на Кавказе, а нынче, находясь в глубоком бункере ФКП, пойди, разберись как он там, Севастополь, переведен в режим осады или нет?

Далее в приказе отмечалось, что руководство обороной города Севастополя и главной во¬енно-морской базой Черноморского флота Ставка ВГК возложила на него. Казалось бы, не далее как пять дней назад командиром Главной базой флота был назначен контр-адмирал Гавриил Жуков. По здравому (?) размышлению, моделируя свои властные полномочия, Филипп Сергеевич и эту должность себе присвоил, отправив строптивого вояку Жукова в Туапсе: не ровен час советы начнет давать, а то и предложит по старой памяти с карабином в руках в атаку сходить впереди батальона моряков… Нужен будет, позовем…

Кстати, понадобился Гавриил Жуков уже в декабре, когда в очередной раз Филиппу Сергеевичу приспичило «смотаться» на Кавказ… К этому эпизоду мы вернемся, рассматривая этап отражения второго штурма города.

Далее в том же приказе: «…Командование сухопутными войска¬ми в обороне Севастополя возлагаю на своего замести¬теля по сухопутным войскам, командующего Приморской армией генерал-майора тов. Петрова». В течение пяти дней Филипп Сергеевич дипломатично не вмешивался в действия генерала Петрова, «позволив» ему восстановить устойчивость рубежей обороны. Поруководил вволю генерал, пора бы и «свое» место занять…

Кроме того, приказ требовал усилить охрану объектов тыла и учреждений города. Для борьбы с диверсион¬ными группами и парашютными десантами (?) противника в каждом районе города создать истребительные воору¬женные отряды (которые уже давно были созданы горкомом ВКП(б) и воевали в составе Перекопского полка и батальонов морской пехоты – Б.Н.). Мы склонны были винить в десантомании московских маршалов, наркома Кузнецова, а оказывается, антидесантная истерия формировалась на местном уровне.

«…Поддержание порядка в городе, усилен¬ная круглосуточная дозорная служба, борьба с наруши¬телями порядка возлагались на коменданта 24-й отдель¬ной погранкомендатуры войск НКВД и милицию города с подчинением их в части несения дозорной службы ко¬менданту города».

Практически весь личный состав 24-й погранкомендатуры, обеспечивавший охрану побережья в районе Севастополя, был мобилизован в сводный полк НКВД и, начиная с конца октября, участвовал в боях в горном Крыму, понес большие потери. То, что об этом не знал командующий флотом, принявший на себя функции командующего оборонительным районом, уму не постижимо!

Удивляет и настораживает то, что в перечне изданных приказов никаких указаний, рекомендаций Командующего СОР по управлению частями, обороняющими Севастополь, отдано не было. Этим «специфическим» явлением, когда командующий Оборонительным районом основные свои функции определил на уровне представителя Ставки в Севастополе будут объясняться бесконечные конфликты и интриги с командованием Северо-Кавказким и Крымским фронтами, стремление все вопросы решать, как минимум, на уровне Наркома, Ставки и Генерального штаба…

Что

касается обстановки, в которой происходило самоутверждение Филиппа Сергеевича в должности командующего СОР. То, что был срочно отправлен на Кавказ контр-адмирал Жуков вполне соответствовало управленческой методологии адмирала Октябрьского на всех его предыдущих должностях. Дело в том, что у Гавриила Жукова был совершенно иной подход к делу, точнее, для него всегда было важнее выполнение поставленной задачи, а не карьерные и показушные соображения. К примеру, когда 20 августа под Одессой сложилась критическая ситуация: противник ворвался в Беляевку и захватил головные сооружения одесского водопровода, Ставка отреагировала директивой, согласно которой следовало: «…контр-адмиралу Жукову подчинить все части и учреждения бывшей Приморской армии…». Жуков расценил это указание как приказ об устранении от командования штаба Приморской армии и стал сам, минуя этот штаб, отдавать приказания дивизиям и бригадам. Оценив положение в Южном секторе как критическое, он разрешил 25-й Чапаевской дивизии отойти на новый рубеж. Отход 25-й дивизии, вынудил отвести свои полки командира 95-й стрелковой дивизии в Западном секторе. Отход 25-й дивизии прошел неорганизованно, командование потеряло управление частями. В туже ночь Жуков назначил командиром 25-й дивизии генерал-майора Петрова, оставив в его подчинении 2-ю кавалерийскую дивизию для того, чтобы Иван Ефимович смог остановить противника в Южном секторе. Петров с поставленной задачей блестяще справился. Кратковременная «практика» командования армией многому научила Жукова и, прежде всего, убедила в том, что боевой деятельностью армейской группировки должны руководить общевойсковые командиры. В этом отношении его взгляды в корне не соответствовали убеждениям адмирала Октябрьского.

В течение 10 ноября противник накапливал резервы, готовясь к наступлению на новом участке. Командование 11-й немецкой армии подтягивало к Севастополю новые силы и готовилось к плановому наступлению на главную базу флота. К исходу дня про¬тивник сосредоточил четыре немецкие пехотные дивизии (22-ю, 50-ю, 72-ю, 132-ю) румынские части, 15 дивизионов полевой артиллерии.

11 ноября.

Командующий Черноморским флотом отправил теле¬грамму Верховному Главнокомандующему и Наркому ВМФ, в которой сообщалось, что он вступил в командование обороной Севастополя, заканчивает ор¬ганизационное оформление управления обороной и пере¬формирование частей. Отмечалось, что «…все части мор¬ской пехоты влиты в состав Приморской армии. Части начинают принимать некоторую устойчивость в оборо¬не». Затем в телеграмме раскрывались слабые стороны обороны. Командующий просил как можно скорее дать одну горнострелковую дивизию, сотню пулеметов, три ты¬сячи винтовок и хотя бы десять танков для резерва ко¬мандования на случай прорыва противника. Выполняя просьбу адмирала Октябрьского, по личному приказанию Верховного Главнокомандующего в распоряжение командующего СОР был переправлен с Кавказа целый танковый батальон, основной состав которого находился в резерве до момента эвакуации командования СОР, а затем был бездарно загублен в грандиозной мясорубке на мысе Херсонес в первых числах июля 1942 года.

Утром немецкие войска перешли в наступление. Удар наносился в одном главном направлении, но сковывающие удары были предприняты по всему фронту от Качи до д. Шули (Терновка). На направлении главного удара противника в бой вступило боевое охранение: только вышедшая к Севастополю 40-я кавдивизия (командир – полковник Ф.Ф. Кудюров, военком – полковой комиссар И.И. Карпович, на¬чальник штаба – полковник И.С. Стройло). Общая численность этой ополченческой кавдивизии вместе с 211 конниками 42-й кавдивизии составила 1475 человек. Все воины этих дивизий были добровольцами. По принципу формирования из непризывного контингента (младше 18 и старше 55 лет) 40-я и 42-я кавалерийские дивизии считались ополченскими, но с учетом того, что большинство старших воинов имело опыт гражданской войны, а младшие были их сыновьями, воспитанными в лучших казачьих традициях, стойкости этих дивизий в бою могла позавидовать любая кадровая дивизия.