Великая Отечественная на Черном море. часть 2
Шрифт:
Да, безусловно, границы СОР необходимо было срочно отодвигать от города, по результатам второго наступления немецких войск город, бухта и аэродромы оказались в зоне огня вражеской артиллерии. Однако, действовать необходимо было не одновременно во всех секторах, а сосредоточить усилия на одном, наиболее удобном для атаки участке. Но войска СОР продолжали атаковать противника на всех направлениях. Наибольший успех был достигнут в полосе четвертого сектора, ибо здесь противник просто отступил на удобные для обороны позиции. Понимая, что противника нужно сдерживать на удобных для обороны рубежах, 4 января немецкие войска окончательно отошли к Камышловскому оврагу и на правый берег реки Бельбек. Обратимся к материалам суточной сводки: «Наши части (345-я и 95-я дивизии и 79-я бригада) выбили немцев со ст. Мекензиевы Горы, овладели высотами 192.0 и 104.5 и вышли к Бельбекской долине. Наступление своим огнем поддерживали корабли Черноморского флота. По противнику с эсминцев ЧФ было выпущено 80 шт. 130-мм снарядов...». Но по воспоминаниям ветеранов боев все было иначе: «...мы, не спеша, без боя, занимали оставленные немецкими войсками укрепления. Двигались вперед очень осторожно, бросая, на всякий случай, в землянки и блиндажи гранаты. Дважды натыкались на немецкие посты, которые быстро отходили, не вступая в бой...». Поэтому, по кому вели огонь эсминцы ЧФ, выпустив
Утром 2-го января командованием СОР была получена телеграмма на имя Ф.С. Октябрьского: «1. Директивой ... от 30.XII.41 г. Вам была поставлена задача о переходе с утра 31.XII.41 г. в наступление Приморской армии. 2. Директивой ... от 31.XII.41 г. первая задача подтверждалась указанием создания ударных кулаков на важнейших направлениях и организацией десантов с целью охвата флангов западного и юго-восточного побережья Крыма. Было приказано предоставить мне к 23.00 31 декабря план операции. Изложенное Вами не выполнено полностью без объяснения причин. Вы сообщили 1 января, что Вами решено провести последовательные захваты отдельных рубежей и две десантные операции на Евпаторию и Ялту. Поставленные в моих директивах задачи путем последовательного захвата отдельных рубежей Вы не решаете. Требую с утра 4 января перейти в решительное наступление по всему фронту СОР, используя высадку десантов в пунктах по Вашему усмотрению, не отрывая средств, выполняющих основные задачи по перевозке войск. Конкретный план наступательной операции донести точно к 15.00 3.01.42 г. Получение подтвердить. Козлов. Шаманин». Такая телеграмма была получена Ф.С. Октябрьским в ночь на 2 января.
Дальнейшие действия адмирала Октябрьского требуют тщательного анализа и объяснений. В первой части исследования нами была рассмотрена глава о Черноморских десантах января 1942 года, поэтому повторяться не станем, но уточнить отдельные «детали» ситуации придется. Командование фронтом требовало от командующего СОР «…создания ударных кулаков на важнейших направлениях и организации десантов с целью охвата флангов западного и юго-восточного побережья Крыма». В течение нескольких предыдущих дней в адрес штаба фронта шли сообщения о «поразительных успехах» войск Севастопольского оборонительного района. Речь шла о «захвате» (?) целых участков позиций врага, о значительном улучшении своих позиций и проч. Оценивая «резко возросшие» (?) возможности войск СОР, командующий фронтом был вправе ожидать от дальнейшей боевой деятельности войск на севастопольских рубежах существенной поддержки войскам советской десантной группировки в районе Керчи и Феодосии. И, исходя из этих соображений, ставил им задачу. Что же теперь оставалось делать адмиралу Октябрьскому и генералу Петрову? Объяснять генералу Козлову, что они «несколько» поспешили обрадовать его своими успехами, а фактически из последних сил сдерживают противника на своих рубежах? Теперь, вызавая искренний гнев у командования фронтом своей «медлительностью» и «нерешительностью», Октябрьский и Петров были обязаны «оправдать доверие», оказанное им фронтовым командованием. Изображая боевые действия в соответствие с требованиями Директивы, командование СОР судорожно пыталось организовать атаки немецких позиций. С учетом явно недостаточных сил и средств, приходилось действовать не «кулаком», а скорее – «растопыренными пальцами». Как мы убедимся, даже эти «показушные», вымученные атаки обернутся для наших войск большой кровью. В числе требований штаба фронта была высадка тактических десантов в Ялте и Евпатории. О том, как была «исполнена» эта составляющая часть натупательной операции мы уже вели речь. Во всей этой «истории» самое печальное в том, что сама идея высадки десантов возникла не в штабе генерала Козлова, а была предложена адмиралом Октябрьским. Места высадки «тактических десантов», средства их доставки, поддержки должен был определить командующий флотом. И именно он являлся автором идеи высадить десант в Евпатории. Десант в Евпаторию стоил Севастополю тысячи защитников, Черноморскому флоту боевого корабля, а жителям Евпатории многих тысяч жертв. Кратко этот боевой эпизод был рассмотрен в главе, посвященной десантам.
Командующий СОР (он же командующий флотом) в точности выполнил требования директивы, но выполнил он их... или неумело, или формально. События развивались следующим образом. К исходу дня 2 января 1942 г. части СОР вышли на рубеж реки Бельбек. 79-я бригада заняла высоту 192.0 (гора Трапеция). 345-я стрелковая дивизия к 15 час. вышла на перекресток железной дороги и шоссе на Симферополь. 95-я стрелковая дивизия заняла высоту 104.5.
Одновременно происходило переформирование частей. Остатки 40-й кд были выведены из боя и сосредоточены в районе казарм на Северной стороне. Остатки 8-й бригады морской пехоты (около 300 человек) были сведены в две роты (!) с одной минометной батареей и переданы в подчинение 1-му Севастопольскому полку, который срочно «преобразовывался» в 8-ю бригаду морской пехоты (2-го формирования). «Старая» 8-я бригада несмотря на то, что она вынесла на себе основную тяжесть второго штурма и сохранила знамя, была расформирована. Только 3-го числа было начато формирование «ударных кулаков». П. Моргунов пишет: «Испытанная в боях 172-я стрелковая дивизия полковника И.А. Ласкина передала свои позиции во втором секторе накануне доставленной с Кавказа 386-й стрелковой дивизии (командир – полковник Н.Ф. Скутельник, военком – старший батальонный комиссар П.П. Медведев, начальник штаба – полковник Л.А. Добров, начальник политотдела – старший батальонный комиссар А.Д. Ульянов), и вместе с приданым ей еще в ноябре 31-м полком 25-й стрелковой дивизии скрытно перешла к Инкерману, а затем к Бельбекской долине». По тексту можно понять, что целая дивизия и приданый ей полк снимаются с рубежа во втором секторе и перебрасываются в 4-й. Но если вспомнить состав дивизии, то она и состояла из «приданного» ей 31-го полка, 514-го полка и 1-го Севастопольского полка.
514-й полк, стоявший на острие немецкого удара вдоль ялтинского шоссе, по сути, сохрапнивший лишь один батальон неполного состава, убыл в 4-й сектор еще 30-го числа. Первый Севастопольский полк остался на своих рубежах, тогда кто же «перебрасывался» в 4-й сектор? Штаб дивизии? Ничего не скажешь... «кулак»! да еще «ударный»! Но даже передислокация этого «кулака» потребовала два дня. Это было связано с большими потерями 31-го и 514-го полков, части требовали хотя бы доукомплектования офицерским составом и восстановления материальной части. На это потребовалось время.
5 января, спустя четыре дня после получения телеграммы от командующего фронтом ген. Козлова, вице-адмирал Октябрьский дал телеграмму Военному совету Кавказского фронта с анализом обстановки, состояния и действий войск СОРа:
«1. Вашу директиву войска Приморской армии выполняли, но продолжавшееся наступление (?) противника в направлении Камышлы – Северная сторона вынудило под давлением
б) 386-я стрелковая дивизия в боях не участвовала – закончено сосредоточение.
Сейчас части готовятся и 6.1.42 г. перейдут в наступление на фронте IV сектора. Отряд кораблей «Красный Крым», БТЩ и четыре катера МО-4 выходят с десантом в Алушту. Из Севасюполя в Евпаторию высажен десант 5.1.42 г. В Севастополе готовится второй батальон для усиления в Евпатории. Октябрьский. Кулаков».
Содержание этой телеграммы требует некоторых пояснений. Во-первых, говорить о «наступлении» противника 5 января некорректно, как и «беспрерывных атаках». К этому времени противник уже три дня отходил и оборонялся. Да, потери СОР были велики, но в город к концу декабря было доставлено много маршевых пополнений и полнокровная 386-я дивизия. Приведенная в телеграмме численность войск СОР ужасающе мала, но стоит обратить внимание на то, что командующий СОР дает не общую численность воинов в дивизиях, а количество «штыков», т.е. численность рядовых бойцов и только в пехотных подразделениях. Да, отдельные части, такие как 345-я дивизия, 8-я бригада морпехоты, 40-я дивизия, 241-й полк понесли чрезвычайно высокие потери и по существу перестали существовать. В СОР было достаточно много боеспособных частей, но их непосредственная подготовка для наступления началась только после получения телеграммы от командующего фронтом, несмотря на заверения Ф.С. Октябрьского, данные Козлову еще в середине декабря. Еще одна деталь: десант в Евпатории уже сутки как был высажен, а в Севастополе еще только шло формирование второй волны десанта. Хотя для, так называемой, «второй волны десанта» ничего формировать не требовалось, под рукой были уже сформированные, боеготовые части. Ведь во вторую волну десанта планировали послать остатки Второго полка морской пехоты. Ни с первой «волной» десанта, ни со второй не проводилось никакой подготовки. Людей сняли с огня передовой и бросили в полымя десанта. Для высадки на таком расстоянии от линии фронта должны быть собраны войска, численностью не менее дивизии, в противном случае, высаживать десант нужно было непосредственно за линией обороны немецких войск, например, в устье Качи. Обо всем этом мы уже вели речь в главе, посвященной десантам января 1942 года.
К 6 января командованию СОРа, наконец, удалось создать «ударную» (?) группировку численностью чуть больше полка и перейти в наступление, которое, как пишут наши официальные историки «...носило демонстративный характер». Неправда это... «Демонстративный» характер это наступление могло иметь лишь для командования фронтом.
Ни о каком «демонстративном» наступлении речь не шла. Нет слова «демонстративный» ни в одном документе. В документах есть слова «последний», «решающий» и.т.д. Нет этого слова и в воспоминаниях участников тех событий. «...Мы надеялись, что еще немного, и мы сможем прорвать немецкую оборону. Нам не хватало одного: поддержки артиллерии и танков» (В. Васильев). Несколько неожиданно читать такие строки в воспоминаниях бывшего начальника штаба СОР капитана 1 ранга В. Васильева. Уж он то более других должен располагать информацией о численности и боеспособности частей СОР в описываемый период. Кстати, Васильев за трагедию Евпаторийского десанта и различные спекуляции по «десанту» (?) в Алушту по своей должности должен нести не меньшую, чем командующий СОР ответственность.
К концу второго штурма в Севастополь было доставлено большое количество боезапаса, артиллерии, гвардейские минометы, танки тоже были. «Демонстративная» составляющая этого наступления предназначалась исключительно для отчета командования СОР перед командованием фронта. Во всяком случае, складывается такое впечатление. Уж больно слабым был «кулак», собранный командованием СОР для наступления.
Вот ведь незадача какая, можно сколько угодно материться про себя, но всякий раз обращаемся к мемуарам П.А. Моргунова: «6 января в 11 часов утра после артподготовки 172-я и 95-я стрелковые дивизии перешли в наступление на фронте IV сектора в направлении Аранчи – Азис-Оба, но встретили упорное сопротивление врага. В результате ожесточенного двухдневного боя наши войска овладели деревней Бельбек, вышли к северным отрогам долины Бельбек и закрепились на рубеже: 500 м восточнее дер. Бельбек, южные скаты высоты 103.9 и 1,5 км севернее дер. Любимовки…». Опять тот же лукавый прием: «172-я и 95-я стрелковые дивизии» на деле представляли собой сводные батальоны из состава 514-го и 161-го полков общей численностью чуть более тысячи бойцов. Потеряв до половины личного состава в кровопролитных атаках, эти батальоны смогли продвинуться вперед лишь на 700-900 метров и вынуждены были залечь под плотным огнем немецкой артиллерии. Атаковать такими силами немецкие войска, занимавшие господствующие высоты правого берега реки Бельбек было, мягко говоря, неразумно. Если бы атакующие части поддержал 1-й Севастопольский полк, ранее входивший в состав 172-й дивизии, можно было рассчитывать на успех, но... история не терпит сослагательного наклонения.
Действия по высадке десанта в Евпаторию и переходу в наступление были предприняты явно несвоевременно. Только 8 января Военный совет Кавказского фронта отдал директиву, по которой войска 51-й и 44-й армий должны были перейти в наступление 12 января (!!!) и к 14 января выйти на намеченные рубежи. Одновременно с Крымским фронтом должна была начать наступление Приморская армия, нанося удар левым флангом в направлении Дуванкой – Бахчисарай и к 14 января выйти на р. Кача. Черноморскому флоту предписывалось высадить тактический десант в Евпаторийском заливе, тем самым воздействовать на правый фланг бахчисарайской группировки противника, а также провести демонстративные высадки в Алуште и Ялте. Кораблям предписывалось поддерживать артогнем 44-ю армию в районе Коктебель – Судак и Приморскую армию в районе Евпатория – Саки. Но к этому моменту десант в Евпатории уже погиб, а части, брошенные в наступление на Бельбеке, понесли серьезные потери. Кто виноват в этой несогласованности – сейчас сказать сложно. Скорее всего, большая часть вины лежит на командующем СОР, который упорно не желал наладить конструктивные отношения с командующим и установть деловое сотрудничество со штабом Кавказского фронта.