Великая степь
Шрифт:
Срочники должны были погибнуть. До последнего человека.
Но все изменилось. Степные воины на миг остановились, и опустили оружие, и замерли, с недоумением глядя вокруг, словно не понимая: как и зачем они здесь оказались?
Никто не успел воспользоваться их замешательством. Впрочем, долгим оно не стало, доведенная до автоматизма выучка нукеров Сугедея сделала свое дело — нападение продолжилось. Но теперь всё происходило иначе. Степняки почти не обращали внимания на мечущихся в панике людей — убивали, только когда те сами подставлялись под удар. Зато тащили все, что подвернется
В других местах городка творилось тоже самое. Хватали женщин, хватали добычу, плюнув на поставленные цели и задачи. Метались наобум, не представляя топографии места… И — поджигали все, что могло гореть. Четкий единый план нападения сломался. Войско мятежных тумен-баши перестало быть единым целым — отдельные банды убийц, насильников и мародеров терзали Девятку.
В городке было светло, пожары пылали повсюду. Стрельба на побережье, у периметра, у автопарка и у Отдела усиливалась. В дело вступали артиллерийские и ракетные установки. Потом завыли моторы — Драконы Земли двинулись в контратаку. В воздух поднимались Драконы Неба. Бойня превратилась в бой.
XV. Утро
1
Из семнадцати тысяч всадников, пришедших к Девятке, в живых осталось около трети.
Ваньхе-нойон, принявший после гибели Угилая единоличное командование, уводил сводный тумен к западным горам. Драконы Неба, собравшие обильную кровавую жатву в первые часы отступления, отстали. Появилось время задуматься: что делать дальше?
Странное наваждение, толкавшее Ваньхе в ненужный ему поход, — рассеялось. Тумен-баши помнил все, что он делал в последние дни, лишь не понимал — зачем?
Но этот вопрос его не заботил. Что толку думать о прошлом, когда впереди неясное будущее? Понятно одно — назад к Сугедею дороги нет. Медленно умирать с переломленным хребтом Ваньхе не хотел. Идти под руку кого-нибудь из владык западной степи? Их тумен-баши презирал. И знал, что любой из его воинов стоит пяти, а то и больше, западных кочевников. Основать свой улус? Не было скота. Не было женщин. Не было свободной земли в степи…
Но были мечи — а сильный и смелый добудет в бою и то, и другое, и третье.
Ваньхе принял решение. В излучине степной реки орда остановилась. Хотя реки как таковой уже и не имелось — бурлила она только весной, а сейчас осталась цепочка небольших озер с прозрачной водой, вытянувшихся по руслу и соединенных тоненькой нитью ручья. Трава вдоль ручейка была зеленой и сочной. Наверняка у этих мест есть хозяева— и скоро им придется почувствовать на себе тяжелую длань Ваньхе-хана. И много что другое — придется…
У прибрежного холма — у будущей ханской ставки — разворачивали лагерь. В приречной уреме стучали кончары, воины вырубали дерево на каркасы шатров. С вьючных коней снимали поклажу — награбленное в Девятке. И — пленников. Вернее, немногих пленниц. Они не брели, как то принято, за хвостами коней — их везли верхами, торопясь, спасаясь от мести Драконов Неба.
…Ее путы из сыромятных ремней не рассекли картинным взмахом ножа — но аккуратно развязали тугие узлы. Г-жа Мозырева разминала затекшие
Кочевник — тот самый, невысокий и гнилозубый — что-то сказал Светлане Ивановне. Она не поняла. Он повторил — нетерпеливо и резко. Указал рукой на кучу разнородного добра, где особенно сюрреалистично смотрелся школьный глобус. Она не поняла снова. Камча вспорола воздух и ветхую дерюгу. На рубце выступили мелкие кровавые пятнышки. Было больно, очень больно — но закричала г-жа Мозырева не от этого — от запоздалого осознания настоящести кошмара.
Ее крик насиловал уши, новые и новые удары камчой никак не могли оборвать его…
2
Пожары бушевали по всему городку, сил на все не хватало, тушили самое главное. Штаб выгорел почти дотла, и собрались они в санчасти, в кабинете у Кремера. Невеликое помещение вместило всех совещавшихся…
Таманцев был убит в своей квартире. Там же, в двадцатом доме, полегли и другие офицеры, в том числе четверо заместителей генерала, среди них толстяк Радкевич. Труп Звягинцева нашли в изрешеченной стрелами машине, а начальник службы береговой обороны Румянцев погиб в самом конце, когда кочевников уже вышибали из Девятки. Погибли многие другие — в самые первые минуты внезапной и выборочной резни.
Из начальников служб уцелели двое: Кремер и подполковник Лутко, главный энергетик — невысокий, рано поседевший, с изможденным лицом…
…Минувшая ночь стала катастрофой. Потери подсчитывались, но уже было ясно — не меньше половины населения городок потерял. И — значительную часть техники, зданий и сооружений. И — почти все неприкосновенные запасы. И, самое главное, — Девятка осталась без руководства.
С этого и начали. С главного. Командир должен быть всегда — даже если в строю остаются двое, один из них должен взять всю ответственность на себя.
Старшим по званию и должности был Лутко — по Уставу ему и следовало принять командование. Но Устав, похоже, сгорел вместе со штабными бумагами. И брать штурвал в руки подполковник не спешил.
— Я думаю — надо посылать вертушку за Гамаюном, — ответил Лутко на обращенные к нему вопросительные взгляды собравшихся. — Больше никто Девятку не вытянет…
Кремер ждал, что майор Стасов, заместитель Звягинцева, ныне временно возглавивший Отдел, — будет возражать. Или — чужими устами — предложит свою кандидатуру, благо самая реальная воинская сила находилась сейчас у него под командой. Карахара и он, и его покойный начальник издавна не жаловали. Кремера, кстати, тоже. Но майор-спецназовец молча кивнул забинтованной головой. Стасов, идеальный исполнитель, знал, что для первых ролей сам он не годится — и никогда на них не рвался. А для личных счетов не время.