Великая война и Февральская революция 1914–1917 гг. Воспоминания генерал-майора Отдельного корпуса жандармов, начальника императорской дворцовой охраны Николая II
Шрифт:
1914 год. – Государь в Новочеркасске. – Разговор царя с раненым казаком. Посещения в городе. – В Военном собрании. – Перед встречей с царицей. – Слухи в Москве. – Встреча с царицей в Воронеже. – Посещение Митрофаньевского монастыря. – Посещение госпиталей. – Царь и народ. – В Тамбове. – В Рязани. – Приезд в Москву царских детей. – Наследник принимает рапорт губернатора. Прибытие их величеств. – Недоразумение с программой посещений. – Генералы Джунковский и Воейков. – Настроение высших московских кругов. – Четыре дня в Москве. – Отъезд царицы с детьми в Царское Село. – Отъезд государя в Ставку. – Впечатления от Москвы. – В Ставке. –
Утром 5 декабря государь прибыл в Новочеркасск, столицу Войска Донского. Всколыхнулся тихий Дон с объявлением войны. Много бойцов влил он в русскую армию. Казалось, только старики, женщины, дети да подростки остались по домам. С вокзала государь проехал с наказным атаманом генералом Покотило в собор. Почетный конвой Новочеркасского училища сопровождал государя. Масса народа по всему пути восторженно встречала монарха. При выходе из собора государь обошел казаков, выстроившихся с войсковыми регалиями. Старинные знамена, начиная с петровского времени, царские грамоты, перначи, трость Петра Великого (палка), мундиры государей, начиная с Александра I, – все это живо напоминало славное прошлое Войска Донского.
Проехав затем ко дворцу атамана, государь был встречен почетным караулом и депутацией из двухсот стариков от всех станиц Войска. Государь обошел депутацию, много говорил со стариками, пропустил конвой церемониальным маршем и прошел во дворец, где принял представителей различных ведомств, депутации от войска, дворянства, города, торговых казаков. Архиепископ Владимир поднес на нужды раненых 20 000 рублей.
До завтрака государь посетил два госпиталя. В одном государь подошел к раненому кубанскому казаку Демьяну Сергееву, дал ему медаль и сказал:
– Я был недавно на твоей родине, на Кубани.
Казак сразу просветлел и спросил, улыбаясь:
– Ну, что там, ваше величество, ничего?
Государь рассмеялся и ответил:
– Ничего… Казаков там много. Очень хорошо меня принимали.
– Ну, а то как же, ваше величество, – сказал казак, видимо очень довольный.
Государь, смеясь, посмотрел на него ласково и пошел дальше.
В дворянском госпитале государь подошел к раненому уряднику 52-го Донского полка Никите Устинову и спросил, где и как он ранен. Тот доложил: «В Карпатских горах. Уже мы в долину Венгрии спускались. Наша полусотня, с есаулом Иловайским, в атаку ходила на две роты. Нас было 43 человека. Мы их почесть всех перерубили. Тут под командиром лошадь убили, и я принял командование и пошел дальше. Только мы на окопы нарвались; под пулемет попали. Нас всех почесть перебили. Остались живыми четверо да есаул Иловайский. Я, раненый, в плен попался. Немцы меня кололи штыками, да офицер удержал своих, спас меня. Меня перевязали и отправили в госпиталь. А через пять дней наши пришли. Прогнали немцев, а меня сюда препроводили». Государь поблагодарил казака, повесил ему Георгиевский крест и пожелал скорее поправиться.
После завтрака посетили Кадетский корпус, женский институт, женский приют и устроенные в них госпиталя. В пять часов государь прибыл в войсковое Военное собрание, где были собраны военные и гражданские чины. Государь обходил их и со многими беседовал. Подъем был необычаен.
Когда атаман произнес небольшую речь и здравицу за государя и его семью, «ура!» не смолкало несколько минут. Государь ответил, что он счастлив посетить старый Дон в это грозное время, и закончил так: «Я рад осушить чару за славу и несокрушимую на вечное время мощь и силу дорогого моему сердцу Тихого Дона, и за славу доблестных героев казаков, и за ваше здоровье, господа».
Государь провел среди казаков около двух часов. Большой хор исполнял старые казачьи песни. Вся боевая слава прошлого отражалась в них. А против собрания, на площади, тысячи народа кричали «ура!», требовали исполнения гимна, и опять бесконечное «ура!». В семь часов
6 декабря, день своего ангела, государь решил провести в Воронеже, куда должна была приехать из Москвы царица с двумя старшими дочерьми. Много работая на раненых в Царском Селе и Петрограде, государыня объезжала и другие города, где контролировала учреждения своего имени и посещала, сколь хватало ее сил, госпиталя. Последние дни царица провела в Москве, где производила осмотры с Елизаветой Федоровной.
В царские поезда уже дошли слухи, что там было не совсем ладно. Писали, что царица недовольна генералом Джунковским, который будто бы скрыл от Москвы время приезда ее величества, народ не знал и т. д. Случай обобщили и развили в целую против царицы интригу, которой якобы много содействовала бывшая воспитательница Тютчева [25] . Присутствие при поездках царицы Вырубовой, которая не занимала никакой придворной должности и имя которой было так тесно связано с именем Распутина, несло за царицей все те сплетни, которые обычно были достоянием только Петрограда. Царица была упорна в своих симпатиях, Вырубова же не желала отходить от ее величества и тем наносила много вреда государыне. С ней тень Распутина всюду бродила за царицей.
25
Т ю т ч е в а С.И. – внучка знаменитого поэта. В 1896 г. была назначена фрейлиной императрицы Александры Федоровны, но много сил отдавала и благотворительным организациям. В период Русско-японской войны особенно сблизилась с великой княгиней Елизаветой Федоровной, помогая ей в Москве с организацией помощи армии, раненым и другими благотворительными проектами. В 1907 г. С.И. Тютчева была назначена воспитательницей царских дочерей, но в 1912 г. была отправлена в отставку из-за неприятия Распутина, к которому императрица благоволила. Окружение императрицы полагало, что С.И. Тютчева затаила обиду.
И среди свиты государя, перед приездом государыни, была некоторая тревога. Почти все как бы одергивались, нервничали, к чему-то приготовлялись. Особенно побаивался князь Орлов.
В десять часов утра 6 декабря государь приехал в Воронеж. Кроме местного начальства и депутаций, на вокзале встречали государя министр внутренних дел Маклаков и генерал Джунковский. На это сразу обратили внимание и стали искать тому объяснения. Дворяне и земство поднесли государю на раненых по 25 000 рублей, город 10 000 и купечество – 17 000. Через полчаса подошел поезд с царицей и двумя старшими дочерьми. Их встретили дамы с букетами и несколько депутаций.
Их величества с детьми проехали в Митрофаньевский монастырь, где покоились мощи Митрофана Воронежского. Святитель был современником Петра Великого, был сторонником его реформ и много помогал царю своими проповедями, разъясняя пользу его нововведений, и даже собирал для царя деньги на постройку флота. Царь Петр чтил старца за богоугодную жизнь, и, когда тот скончался в 1703 году, царь приехал на его похороны и сказал во время похорон: «Не осталось у меня такого святого старца, ему же буди вечная память!»
Для царицы судьба преподобного Митрофана была как бы подтверждением мнения, которое ее величество часто высказывала своим близким, что не из простых ли старцев выходят впоследствии святые люди – те самые святые, которых при жизни не все признают за таких. Царская семья прослушала литургию, приложилась к мощам и посетила монастырский госпиталь. После завтрака посетили еще пять госпиталей. Разговаривали, государь раздавал награды, царица образки.
При проездах по городу масса народа не сходила с улиц, передвигаясь за экипажами. Кроме обычного «ура!», простой народ крестился, а кто попроще, крестили царскую семью. Русский царь, простоявший в день своего ангела обедню у чудотворца, был понятен русскому человеку. Понимал народ и царицу, как свою русскую, православную, когда видел, как молится она, посещает святыни, навещает раненых.