Великая война и Февральская революция 1914–1917 гг. Воспоминания генерал-майора Отдельного корпуса жандармов, начальника императорской дворцовой охраны Николая II
Шрифт:
Среди шпалер геройского гарнизона государь подъехал к собору. На паперти, с крестом, встретил протоиерей отец Иаков. Было отслужено краткое молебствие. Батюшка волновался и после молебна, обласканный государем, не дал приложиться к кресту никому из сопровождавших государя лиц. После выхода государя из церкви это вызвало со стороны военного министра замечание: «Что же это вы, батюшка, нас всех крестом обошли?» Батюшка смутился, а затем как-то вдруг нашелся, низко поклонился министру и проговорил восторженно: «Ваше высокопревосходительство, простите. Но когда солнце всходит – все звезды меркнут».
Государь прошел на центральный пункт управления огнем крепостной артиллерии, где командир ее подполковник
Осмотрев затем укрепления вокруг фольварка, государь проехал на форт Ванновский, где слушал объяснения коменданта и инженеров. В это время Шварцу подали телеграмму. Государь спросил: «Ну, что там?» Шварц доложил, что генерал Алексеев сообщает ему о назначении его инспектором инженеров особой армии, формируемой для осады крепости Краков.
«Очень рад, – сказал государь, – желаю вам и там вписать в нашу историю такую же светлую страницу, как вы это сделали здесь».
Уже совсем стемнело, когда государь вернулся в поезд.
Шварц был приглашен к высочайшему обеду. Государь продолжал расспрашивать про отдельные моменты обороны. После обеда, узнав, что на станции остановился поезд с ранеными, государь посетил его, разговаривал с ранеными, раздавал медали. На другой день с 7 утра государь начал смотры гвардейского экипажа, крепостной артиллерии и других войск, раздавал награды и затем вновь объезжал места недавних боев. Государь спускался в окопы, осматривал блиндажи, смотрел места, где только груды развалин да торчавшие одиноко трубы указывали, что там были поселки, настолько все было сметено ураганным огнем. На одном таком пожарище государь подошел к костру, у которого грелись двое крестьян и мальчик. Государь спросил, где их дом, откуда они. Один ответил, что дом сожгли немцы. «Они и собаку мою убили, а я за нее и пяти рублей не взял бы» [9] . – «Чем же она мешала немцам?» – спросил государь. «Да они думали, что я шпион, а она мне помогает».
9
Эти слова свидетельствуют, что собака была очень дорога крестьянину. Пять рублей были большими деньгами для простого человека, но он не согласился бы продать собаку даже за такую значительную сумму.
Видя простоту государя, крестьянин Осип Мазурек попросил его величество, чтобы ему дали более удобную землю под избу, чем та, где лежали только груды развалин. Государь обещал, но пока приказал выдать обоим пособия. Продолжая осмотр, государь посетил вновь строившийся костел в Брженницах и дал денег на достройку, после чего вернулись завтракать. Вновь был приглашен Шварц. Также были приглашены подполковник Рябинин и командир моряков.
После завтрака осмотр продолжался до вечера. Уже при огнях вернулись в поезд. Перед обедом Шварц был приглашен в кабинет государя. Подойдя к генералу, государь взял его обе руки и сказал: «Я еще раз хотел поблагодарить вас за доблестную одухотворенную оборону. Вот возьмите это на память». И, взяв со стола футляр с георгиевским крестом на саблю, подал генералу, обнял и дважды поцеловал.
Уже в эмиграции, вспоминая
В 10 часов вечера государь покинул Ивангород.
При объездах фронта, из бесед с самими участниками боевых операций, государь многое узнавал в ином свете, чем представляла ему Ставка. В армии очень не любили некоторых генералов Ставки, и причины этого делались известны государю. В последнюю поездку особенно много пришлось услышать про ту самую операцию, которой Ставка так гордилась и за которую высшие ее чины получили Георгиевские кресты.
Много пришлось тогда услышать про массовый шпионаж евреев в пользу немцев. Жаловались военные, жаловались обыватели. Приводились бесчисленные примеры. Под Ивангородом простые польские крестьяне безыскусственно рассказывали, как евреи шпионили и рассказывали, какая и где стоит часть и т. д.
Военные были озлоблены. Отдельные случаи обобщались. Вина отдельных изменников переносилась на все еврейское население. Евреев стали выселять из районов военных действий. Стали гнать внутрь России. В Ставку летели донесения и жалобы со всех сторон, и Ставка обрушилась на еврейство рядом строгих репрессивных мер. Душою их был генерал Янушкевич. Многим в тылу эти меры казались жестокими и несправедливыми, на фронте же часто их считали еще недостаточными.
1 ноября в 10 часов утра государь прибыл в Гродно, а полчаса спустя туда прибыла государыня с двумя старшими дочерьми. Была торжественная встреча на вокзале. После завтрака государь осматривал форты. Погода была убийственная. Дул сильный холодный ветер. Государь, как бы не замечая этого, ездил с форта на форт и спокойно выслушивал доклады генерала Кайгородова. И здесь немцы были отбиты с большими потерями.
2 ноября их величества посетили Двинск и осмотрели несколько госпиталей. В одном из них оказался пленный 74 лет. Он был подводчиком. Государь приказал освободить его из плена немедленно. Старик, заливаясь слезами, упал перед государем на колени.
Вечером того же дня вернулись в Царское Село.
Глава 3
1914 год. – В Петрограде. – Арест большевиков в Озерках. – Слухи с фронта. – Третье путешествие государя. – Отъезд в Ставку. – Что говорили в Ставке? Меры охраны при поездках государя. – Посещение Смоленска. – Генерал Сандецкий. – Посещение Тулы. – На Тульском оружейном заводе. – Государь и рабочие. – Государь в Орле. – Слова государя об уходе за ранеными немцами. – Посещение Курска и его губернатор Муратов. – В Харькове. – Отъезд на Кавказ. – Общее впечатление от виденного
На другой день после возвращения я был в Петрограде и наслушался самых невероятных рассказов в связи с войной, которые тем более казались нелепыми, так как мы только что вернулись с фронта, где все горело порывом вперед.
В Охранном отделении я узнал о предстоящем аресте большевиков. Начальником Охранного отделения был Попов. Это был честный и трудолюбивый офицер, но весьма ограниченный. Казак, с хитрецой, любимец генерала Джунковского. Времена Судейкиных и Герасимовых прошли. Такие офицеры, заставлявшие дрожать революционное подполье, были не под силу теперешним возглавителям Министерства внутренних дел. Молодой, несерьезный, но шустрый министр Маклаков передал дело борьбы с революцией всецело в руки своего помощника Джунковского. Последний же, в угоду общественности, боролся больше с Корпусом жандармов, чем с надвигавшейся революцией. И недаром, добившись права докладов государю, он не доложил в свое время только одного: не доложил о том заговоре, который замышлялся против государя и царицы еще в 1915 году.