Великая война Сталина. Триумф Верховного Главнокомандующего
Шрифт:
«Сталин, – вспоминал Энвер Муратов, – протестующе замахал рукой. Гости растерялись. Сталин что-то сказал Тимошенко, и тот объявил: «Слово просит товарищ Сталин». Раздались аплодисменты, но Сталин жестом приказал всем сесть.
Когда стало тихо, он начал свою речь. Он был очень разгневан, немножко заикался, и в его речи появился грузинский акцент.
«Этот генерал ничего не понял, – негромко сказал Сталин и повторил: – Он ничего не понял. Мы, коммунисты, – не пацифисты, мы всегда были против несправедливых войн, империалистических войн за передел мира, за порабощение и эксплуатацию трудящихся. Мы всегда были за
Германия хочет уничтожить наше социалистическое государство , завоеванное трудящимися под руководством Коммунистической партии Ленина.
Германия хочет уничтожить нашу великую Родину , Родину Ленина, завоевания Октября, истребить миллионы советских людей, а оставшихся в живых превратить в рабов. Спасти нашу Родину может только война с фашистской Германией и победа в этой войне. Я предлагаю выпить за войну, за наступление на войне, за нашу победу в этой войне».
Сталин осушил свой фужер, все в зале сделали то же самое. Воцарилась напряженная тишина…»
Присутствовавший на этой встрече Чадаев записал: «…С торжественного заседания все расходились с озабоченными лицами и тревожным чувством на душе. Слова Сталина «дело идет к войне» глубоко запали в сердце каждого».
После этого взволнованного выступления ни у кого из окружения Сталина уже не могло быть ни малейших сомнений в неизбежности войны. Этот эмоциональный всплеск, прорвавший оболочку, скрывающую клубок волнений и забот, тревог и проблем, окружавших Вождя, прозвучал остро и предупреждающе. 7 мая сообщение о назначении Сталина главой правительства – Председателем Совета Народных Комиссаров – появилось в печати.
Сталин знал, о чем говорит. Еще в середине апреля британский посол в Москве вручил Советскому правительству меморандум, в котором указывалось, что в случае затягивания войны определенные круги в Англии могут положительно воспринять идею прекращения противостояния с Рейхом на условиях Германии. И в этом случае откроется возможность для немецкой экспансии на Восток.
Более того, в этом документе без обиняков отмечалось: «…Правительство Великобритании не заинтересовано столь непосредственно в сохранении неприкосновенности Советского Союза , как, например, в сохранении Франции и некоторых других западных стран» [24] .
Это было откровенное указание на возможность сделки с Гитлером. И за ним стояли не только слова. Через разведку Сталину было известно, что еще в августе 1940 года в Женеве прошли секретные переговоры между Гессом и представителями британской элиты. Со стороны англичан в них участвовали герцоги: Гамильтон, Бедфордский, Виндзорский – он же бывший король Эдуард VIII, а также газетный король лорд Ротермир, флигель-адъютант английского короля капитан Рой Фейс и другие.
Условием начала мирных переговоров с немцами англичане выставили расторжение советско-германского договора 1939 года о ненападении. Сталин знал и о том, что и Гитлер, и Гесс принципиально были согласны на это условие, но дальнейшее решение этого вопроса они отложили до захвата Балкан.
И именно во время решения балканской
История до сих пор так еще и не ответила вразумительно на вопрос: почему Черчилль столь упорно откладывал открытие второго фронта до лета 1944 года?
И ответ на него, несомненно, связан с миссией Гесса. Миссия Гесса, объясняли после войны Льву Безыменскому бывший сотрудник германского МИДа Фриц Хассе и обергруппенфюрер Карл Вольф, состояла в том, чтобы «склонить Англию к заключению мира с Германией и к совместным действиям против Советского Союза».
И, хотя английские архивы военного периода до сих пор закрыты, можно с полной уверенностью сделать вывод: сокамерник по тюрьме и соавтор «Mein Kampf» Рудольф Гесс, третий человек в государственно-партийной иерархии Рейха, сделал все для того, чтобы Гитлер не оглядывался на Великобританию при экспансии на Восток.
Впрочем, Гитлер вполне определенно сам высказал свои планы: «Пока будет идти серьезная война против России, идея компромисса с Англией, разумеется, должна быть законсервирована. Но как только военная операция будет закончена – чего военные деятели ожидают в течение 4—8, максимум 10 недель, – тогда в Англии возрастут надежды на сговор … Если Германия сохранит свободу рук на востоке и сбросит балласт на западе, почему бы с ней (Англией. – К. Р. ) не помириться?»
Секрет англичан еще ждет своего Шлимана, но уже в донесениях советской разведки из Англии в октябре 1942 года говорилось, что еще до перелета в Великобританию в письмах друзьям из высших кругов Британии «Гесс достаточно подробно изложил планы германского правительства относительно нападения на Советский Союз. В этих письмах также содержались предложения о необходимости прекращения войны между Британией и Германией».
Сделка между Берлином и Лондоном состоялась. И, выполняя обязательства, Гитлер не совершил ни десанта на Британские острова, ни рывка к Суэцкому каналу и нефтяным промыслам Ирака, где господствовали англичане. В ответ на это он смог воевать с СССР в течение трех лет, не опасаясь открытия второго фронта.
Американский журналист Луи Киллер в своей книге «Обман Черчилля» убедительно доказывает, что Черчилль сделал все, чтобы помешать открытию второго фронта в 1941, 1942, 1943 годах, и пытался не допустить его создания в 1944 году. Одновременно Киллер указал на «те усилия, которые приложил английский премьер, чтобы ограничить военные поставки в СССР». Поэтому, вступая в войну с Советским Союзом, Гитлер даже не стал искать повода для начала агрессии – в объяснении «цивилизованному» миру своих намерений для него не было необходимости.