Великая. История «железной» Маргарет
Шрифт:
Другие члены кабинета, Гордон Кэмпбелл, министр по делам Шотландии, Джордж Джеллико, лорд-хранитель малой печати и лидер Палаты лордов, Питер Томас, близкий сосед по парламентскому округу и друг, министр по делам Уэльса и председатель Консервативной партии, и Майкл Нобл, не участвовали в совещаниях. Так что у меня в кабинете был лишь один политический друг Кит.
С самого начала Тед Хит, Тони Барбер, Роберт Карр и Джон Дэвис с впечатляющим напором взялись определять курс радикальных реформ, а остальные члены кабинета с энтузиазмом их поддерживали. Правительство приступило к работе, желая сократить государственные расходы. Обсуждения начались в конце июля. Запланированный бюджет на 1974–1975 гг. было решено сократить
Большая часть сокращений падала на промышленные расходы, хотя, в моем министерстве тоже велись споры о расходах. Инвестиционные субсидии были отменены, корпорация по промышленной реорганизации (КПР) закрыта. Авиационные и космические проекты подверглись тщательной проверке. Даже при отсрочке чрезвычайно дорогостоящего проекта «Конкорда», в целом из-за европейской политики, это была впечатляющая экономическая программа свободного рынка. Благодаря этому в октябре стал возможным бюджет, в котором базовая ставка подоходного налога в 8 шиллингов 3 пенни с фунта (чуть больше 41 пенса) была понижена на 6 пенни, были уменьшены корпоративные налоги, вступающие в силу в начале следующего финансового года.
Безотлагательно был выдвинут ключевой элемент нашей экономической программы: законопроект о промышленных отношениях. Структура законопроекта была понятна, ее мы тщательно прорабатывали, находясь в оппозиции, и опубликовали наши предложения в 1968 г. Главное заключалось в том, что коллективные договоры должны иметь обязательную юридическую силу, исключая случаи, когда обе стороны решат иначе; а исторически сложившаяся юридическая неприкосновенность профсоюзов должна быть ограничена и сведена к тем профсоюзам, чьи должностные инструкции соответствуют минимальным стандартам («зарегистрированным профсоюзам»).
В соответствии с этим законопроектом дела должны были рассматриваться новой системой промышленных судов и трибуналов, под представительством Национального суда по вопросам отношений в промышленности (НСВОП). Законопроект давал новые полномочия министру по вопросам трудоустройства, такие как возможность применить НСВОП в случае провала переговоров, или издать приказ отсрочить забастовку на срок до шестидесяти дней («время, чтобы остыть»), или организовать тайное голосование среди рабочих, участвующих в забастовке.
В этом законопроекте многое отвечало интересам профсоюзов, но при этом он был враждебно встречен левыми. В первый раз в английском законодательстве вводилось юридически обеспеченное право принадлежать (или не принадлежать) к профессиональному союзу. Была запланирована защита против несправедливого увольнения. Наконец, законопроект отменял условия, согласно которым забастовки рабочих из сферы обеспечения газом, водой и электричеством во время действия их контрактов считались криминальным преступлением. В то время я была сторонником законопроекта, хотя у меня были сомнения по поводу некоторых его частей. Мы все осознавали, что предыдущее лейбористское правительство в своем «Месте раздора» отступило от своих предложений о реформе профсоюзов под совместным давлением профсоюзов и партии. Поэтому мы были обязаны внести необходимые изменения.
Философия законопроекта была путаной. Подразумевалось, что если профсоюзы будут утверждены в своих полномочиях, они будут дисциплинировать своих членов, уменьшая число несанкционированных забастовок, например, и используя свою промышленную силу регламентируемым и мирным образом. Но законопроект также усиливал позицию отдельных личностей, он был смешанным по своему характеру.
Тогда мы наивно полагали, что наши оппоненты будут играть по тем же правилам, что и мы. Так, мы полагали, что не будет ни массовой оппозиции по отношению к законопроектам, принятым демократически избранным правительством, ни массовых нарушений закона, как
Роберт Карр сказал Британскому конгрессу тред-юнионов в октябре 1970 г., что главные аспекты законопроекта о промышленных отношениях обсуждению не подлежат. Второе чтение законопроекта было назначено на декабрь, в феврале и марте 1971 г. прошли массовые протесты и забастовки против него. Лейбористы использовали все средства, чтобы противостоять законопроекту, но в августе 1971 г. он должным образом вошел в свод законов. Британский конгресс тред-юнионов направил резолюцию, приказывая профсоюзам «разрегистрироваться». Таким образом, оставалось увидеть, когда закон вошел в силу в конце февраля 1972 г., каким будет его практический результат. Нам скоро предстояло это узнать.
Тем временем нас занимали другие проблемы. Некоторые полагают, что решение в феврале 1971 г. взять под контроль аэрокосмический департамент компании «Роллс-Ройс» обозначило первый разворот на сто восемьдесят градусов. Это не так. Незадолго до того, как компания сообщила правительству о непреодолимых финансовых проблемах, с которыми она столкнулась, мой избиратель сказал мне, что он обеспокоен судьбой компании. Я попросила Дэниса взглянуть на цифры. Однажды, приехав домой, я застала его зарывшимся в счетах за последние шесть лет. Он сказал мне, что «Роллс-Ройс» рассматривает расходы на исследование и развитие как капитальные вложения, вместо того чтобы относить их на счет прибылей и убытков. Это создавало проблему.
Несколько дней спустя я была внезапно вызвана на заседание кабинета и встретила ожидающего в приемной Фреда Корфилда, министра авиации. «Ты здесь зачем, Фред?» – спросила я. Он мрачно ответил: «Роллс-Ройс». Выражение его лица сказало все. На заседании мы услышали всю историю. К удивлению моих коллег, я подтвердила анализ, основываясь на том, что сказал мне Дэнис. Мы решили дать компании обанкротиться, но национализировать аэрокосмический департамент. На протяжении нескольких месяцев мы вели переговоры по поводу оригинального контракта с компанией «Локхид», которая и сама испытывала финансовые трудности. Можно было спорить об условиях и сумме, которую необходимо было обеспечить. Но думаю, что никто из нас не сомневался, что из оборонных соображений было важно сохранить мощность изначального авиационного мотора. А в долговременном ключе, конечно, это была «хромая утка», которая нашла силу улететь обратно в частный сектор, когда я была премьер-министром.
Это было за год до того, как начались серьезные экономические развороты на сто восемьдесят градусов – рефляция, промышленные субсидии, политика доходов и цен, – и отчуждение правого крыла консерваторов в парламенте и многих сторонников-тори за его пределами. Неспособность этих разворотов привести к успеху еще сильнее разделила партию и имела другие последствия. Возник инфляционный бум, ставший причиной подъема цен на недвижимость и огромного количества сомнительных финансовых спекуляций, порочащих капитализм и вместе с ним Консервативную партию. Позднее я вернусь к экономическим событиям. Важно учесть влияние на партию двух неэкономических вопросов: Европы и иммиграции.