Великая. История «железной» Маргарет
Шрифт:
Несколько дней оставалось до 7 февраля, наиболее удобной «ранней даты» выборов. На встрече нашей группы в доме номер 10 в основном говорили Джон Дэвис и я. Мы стремились заставить Теда признать тот факт, что мы не можем позволить профсоюзам попирать закон и политику демократически избранного правительства. Нам следует организовать досрочные выборы и открыто сражаться под девизом «Кто правит Британией?». Тед мало что сказал. Я ушла в подавленном состоянии, до сих пор верю, что, если бы он согласился на внесрочные выборы, мы бы выкарабкались.
В следующую среду, 30 января, все еще под угрозой голосования о забастовке, было созвано заседание кабинета. Тед сказал, что получил доклад комиссии по оплате труда. Вопрос был в том, стоит ли нам принять доклад и запустить новый механизм
Комиссия по оплате труда могла бы предоставить основание для их урегулирования в рамках политики о доходах, потому, что это четко подтверждало идею, что изменения в промышленности также могли быть приняты в расчет благодаря «внешним событиям», когда будет решено платить. Быстро растущие цены на нефть были как раз таким «внешним фактором». Мы знали, что у правительства нет иного выбора, кроме как запустить механизм. Если мы этого не сделаем, это будет выглядеть так, как будто мы стараемся избежать соглашения с шахтерами. А в связи с грядущими выборами следовало иметь в виду общественные настроения. Выборы стали неизбежными, когда во вторник 5 февраля мы узнали, что 81 % принявших участие в голосовании Национального профсоюза горняков поддержал забастовку. Слухи о выборах достигли крайней точки, откуда уже не было пути назад. Два дня спустя Тед сказал кабинету, что он решил распустить парламент. Выборы были назначены на четверг 28 февраля.
Уилли предложил направить требования шахтеров Комиссии по оплате труда для исследования требований. Он сформулировал свои доводы так: это даст нам возможность что-то сказать во время выборов в ответ на неизбежный вопрос: «Как вы решите конфликт с шахтерами, если победите?» Тогда кабинет принял роковое решение согласиться на предложение Уилли. Из-за того, что выборы проходили в такой спешке, я не принимала участия в создании чернового проекта манифеста даже по разделу образования. Трудно было сказать нечто новое, а главная тема документа – необходимость твердого и честного правительства во время кризиса – была очевидна. Главным обещанием было изменить систему, в соответствии с которой семьям бастующих выдавались пособия социального страхования.
Почти все время кампании я надеялась, что мы победим. Сторонники Консервативной партии, отвернувшиеся от нас из-за разворота на сто восемьдесят градусов, стали возвращаться. Разочарование в нашей слабости заставило их вернуться к нам теперь, когда, как они видели, мы восстали против воинственности профсоюзов. Гарольд Вильсон представлял подход Лейбористской партии в контексте «общественного договора» с профсоюзами. Те, кто стремился к тихой жизни, могли на это польститься. Думаю, что если бы не уходили от главной темы, которую можно выразить вопросом «Кто правит?», мы бы выиграли выборы.
С трудом я поверила, когда услышала по радио об утечке данных, рассматриваемых Комиссией по оплате труда. Там прозвучало, что шахтеры смогут получать больше в рамках «Стадии 3», а значит, выборы были не нужны. Попытки правительства это отрицать были сбивчивыми и никого не убедили. С того момента все покатилось вниз.
Два дня спустя Пауэлл призвал людей голосовать за лейбористов, чтобы гарантировать референдум по вопросу об Общем рынке. Я могла понять его логику, основанную на том, что членство в Общем рынке аннулировало британский суверенитет, а потому важнейшим политическим вопросом было его восстановление. Но меня шокировала его манера поведения.
Кэмпбелл Адамсон, генеральный директор Конфедерации британской промышленности, публично призвал аннулировать Закон о промышленных отношениях. Это был жест, типичный для лидеров британской промышленности: храбриться до начала битвы и не иметь мужества в бою.
Ко дню выборов мой оптимизм сменился предчувствием беды. Это чувство росло, когда в то утро из Финчли и других мест по всей стране стали приходить новости о неожиданно большой явке избирателей на избирательные участки. Мне бы хотелось верить, что это
В пятницу вечером мы собрались, измученный и подавленный остаток правительства, и Тед Хит спросил наше мнение о том, что следует делать. Было несколько мнений. Тед мог посоветовать королеве обратиться к Г. Вильсону, лидеру партии, набравшей большее число голосов. Или правительство могло созвать парламент, чтобы узнать, может ли оно рассчитывать на поддержку своей программы. Еще Тед мог попытаться договориться с маленькими партиями о совместных действиях по преодолению проблем страны. Из-за нашей политики в Северной Ирландии «Юнионистская партия Ольстера» с нами бы сотрудничать не стала, но мы могли бы вступить в союз с либералами, хотя это не дало бы нам большинства.
Мне казалось, что партия, занявшая в Палате большинство мест, имела все права ожидать, что им предложат сформировать правительство. Но Тед возразил, что, поскольку Консервативная партия завоевала большинство голосов, он обязан использовать возможность коалиции. Так что он предложил лидеру либералов Джереми Торпу место в коалиционном правительстве и обещал созвать конференцию о реформе избирательной системы. Торп ушел совещаться со своей партией. Мне не хотелось, чтобы Консервативная партия лишалась возможности сама формировать правительство, ведь введение пропорционального представительства, которое потребовали бы либералы, могло к этому привести. К тому же я думала, что из-за этого торга мы выглядели нелепо. Британия не любит тех, кто не умеет проигрывать. Пришла пора уйти.
Когда мы снова собрались в понедельник утром, Тед дал нам отчет о своих переговорах с либералами. Они не согласились с предложением Дж. Торпа. Было очевидно, что Теду придется подать в отставку. Последнее заседание кабинета было созвано в 16.45 тем же днем. К тому моменту был получен ответ от Торпа. Становилось ясно, что возникла идея создания национального правительства, где были бы представлены все партии. Мне, конечно же, это совершенно не нравилось. В любом случае либералы не собирались участвовать с нами в коалиционном правительстве. Я покинула Даунинг-стрит с грустью, но и с некоторым облегчением, не думая о будущем. Но в глубине души я знала, что пришло время не только для смены правительства, но и для перемен в Консервативной партии.
Глава 8
Уловить момент
Перевод Резницкая Т.В.
Всегда нелегко уйти из правительства в оппозицию. По ряду причин это было особенно трудно для консерваторов правительства Теда Хита. Во-вторых, сам Тед отчаянно хотел остаться на посту премьера. Он был бесцеремонно выставлен с Даунинг-стрит и в течение нескольких месяцев вынужден был жить на квартире старого друга и личного парламентского секретаря Тима Китсона, поскольку своего дома у него не было. Несколько лет спустя я приняла решение: когда придет мое время покинуть Даунинг-стрит, у меня должен быть дом, куда уйти. Страстное желание Теда остаться премьер-министром объясняло разговоры о коалиции и национальном правительстве, так обеспокоившие партию. В-третьих, и это хуже всего, наследством разворота на сто восемьдесят градусов было то, что у нас не было твердых принципов и достижений, на которых мы могли бы строить свои аргументы. А в оппозиции аргументы, – это все.