Великие битвы уголовного мира. История профессиональной преступности Советской России. Книга вторая (1941-1991 г.г.)

Сидоров Александр Анатольевич

Вот что пишет Разгон о том же Лисовском:

…Лисовский почти всю жизнь занимался нашей западной границей и возможным противником на Западе. Всё, что происходило в 39-м и после, он воспринимал как нечто личное, происходящее с ним самим. Был непоколебимо уверен в неизбежности войны с Германией… О теории «малой кровью, на чужой земле» он отзывался изысканным матом старого гвардейца.

Несмотря на всю свою сдержанность и выдержку, он предсказывал колоссальные военные неудачи нашей армии! Когда, через месяц полной изоляции, у нас снова появились радио и газеты, мы могли судить, что все предсказания Лисовского оправдывались со страшной последовательностью. Он довольно

точно предсказал направление главных немецких ударов. Весной 1942 года, почти с абсолютной точностью, начертил мне направление будущего удара немецких армий на юг и юго-восток… Было что-то чудовищное в том, что высокопрофессиональный работник, всю жизнь готовившийся к этой войне, сидит на зачуханном лагпункте и нормирует туфту в нарядах. А ведь в Генштабе сидел его бывший ученик и подчинённый Василевский!

И вот этим людям — которых, повторяем, были сотни и тысячи — мог бы противостоять какой-то мифический Николаевский?

Заметим, что многие из этих людей ненавидели и презирали большевистский режим! Но они даже помыслить не могли, что в выборе Россия-Германия можно занять сторону «тевтонских псов» — какими бы «благими намерениями» себя ни оправдывать!

Мы не однажды уже цитировали мемуары Олега Васильевича Волкова — узника гулаговских лагерей. Обратимся к ним и на этот раз. Волков рассказывает о своём брате Вячеславе, отбывшем до войны пятилетний срок «за политику», а с началом фашистской агрессии пошедшем добровольцем на фронт. Обратим внимание, что бывший «политический уголовник» всё же смог сражаться в рядах Красной Армии (арестантам-«политикам» это было категорически заказано). Более того: Вячеслав стал офицером, окончив двухмесячные курсы! Правда, сражался он и погиб, возглавляя штрафное подразделение… Вот что пишет по этому поводу Олег Волков:

… Отказывали в приёме в армию социально чуждым лишь на первых порах. Едва обозначилось, каких гекатомб требует сталинская стратегия, приступили к формированию из этой «контрреволюционной сволочи» особых батальонов и бросали их, кое-как вооружённых и обученных, на затычку прорывов и дыр фронтов…

Как оборвалась твоя жизнь? Что передумал ты, оказавшись в рядах армии, сражавшейся против вековых врагов России, но и объявивших крестовый поход за освобождение мира от ига марксизма? Почти наверняка угадываю, что ты, как и я, едва нарушили гитлеровские полчища наши границы, стал жить надеждой на то, что победительницей из огненной боевой купели выйдет милая наша, исстрадавшаяся Россия (выделено мною. — А.С.), которая сможет не только поставить на колени извечный тевтонский милитаризм, но и покончить с домашними диктаторами. Пусть пожрёт гад гада! Да избавится навеки Родина, а с нею и растоптанная Европа, весь мир, от власти насильников и демагогов… Пусть развеется в прах приманчивый ореол их учений и они сгинут, обескровив друг друга, и очнутся народы, придут в себя после кошмарных лет террора и насилия… («Погружение во тьму»).

То есть даже ярые антикоммунисты (а именно к ним можно причислить братьев Волковых) ни минуты не колебались в выборе, чью сторону занять в немецко-русском (фашистско-советском) конфликте. Другое дело, что они надеялись в результате добиться уничтожения обоих «гадов». Однако ни в коем случае не пошли бы они на позорный для их чести союз с «извечным тевтонским милитаризмом». На подобное паскудство шли, как мы можем легко убедиться, именно советские генералы, «убеждённые коммунисты». Люди, далёкие и от своего народа, и от понятий о благородстве. Но по поступкам отдельных отщепенцев нельзя делать далеко идущих выводов. Это недостойно серьёзного историка.

Наконец, ещё один важный вопрос: каких именно зэковсобирался поднимать на борьбу Бессонов? Как

мы убедились выше (глава «Амнистия… на передовую»), в первый год войны в лагерях большей частью остались «политики» и уголовники: остальных власть старалась амнистировать и отправить на фронт. Среди «политиков» немцам по преимуществу, как говорится, было «нечего ловить». Здесь их могло ожидать только отчаянное сопротивление правоверных коммунистов, жёсткий отпор профессиональных военных.

«Блатные» же не брали оружие даже из рук собственной власти — тем более меньше всего они были настроены брать его из рук чужой. Кроме того, мы знаем, что уголовники всегда считали себя «социально близкими» Советской власти. Так что заявления Панина и Рутыча о том, будто бы зэки (как и «весь советский народ») жаждали поддержать германский фашизм и стройными рядами броситься на освобождение России от большевизма, фактически ни на чём не основываются. Более того — они полностью опровергаются фактами.

Фашистская листовка периода Великой Отечественной войны.

Остаётся ещё утверждение о восстании в печорских лагерях. Что самое смешное: восстание действительно было! И действительно в 1942 году! И в самом деле массовое, крайне опасное и возглавлявшееся бывшими «белыми» кадровыми офицерами.

Только причина его кроется вовсе не в желании зэков создать какую-то «освободительную армию» и тем более поддержать фашистскую Германию. Подробно об этом восстании мы расскажем в главе «В бой вступают «автоматчики». Здесь же заметим главное: к восстанию подтолкнули заключённых слухи о том, что в связи с продвижением фашистских войск на Север России гулаговское начальство готовит массовые расстрелы арестантов, как в 1937–1938 годах. Возглавил восстание вольный начальник лагпункта М. Ретюнин, причём его поддержали и зэки, осуждённые по 58-й статье. Но цель была одна: выжить!

В общем, можно заявить совершенно определённо: никакой социальной базы для поддержки со стороны советских заключённых (как в печорских, так и в остальных лагерях ГУЛАГа) у германского командования не было и быть не могло.

Но вернёмся к бравому генералу Бессонову. На первых порах ему удалось убедить командование немецких воздушных сил начать подготовку к осуществлению его потрясающего плана. В районе Бреслау в засекреченных лагерях стали формироваться бригады из трёх усиленных батальонов. Добровольцев из военнопленных набирал частично сам Бессонов. Помогали ему офицеры разгромленного в Прибалтике 3-го танкового полка.

Подготавливались даже «воззвания» к заключённым воркутинских лагерей.

Правда, надо отдать должное германскому военному командованию: когда весть о затее Бессонова дошла до высшего гитлеровского руководства, там нашёлся, как видно, здравомыслящий человек, который понял, что все россказни о «зэковском восстании» — не более чем обычная авантюра. А может быть, и более…

В части Бессонова были засланы агенты гестапо, его самого обвинили в антигерманском заговоре и посадили в особый внутренний лагерь концлагеря Заксенхаузен. Бригаду же, предназначенную для выброски в лагеря, передали руководству СС, расформировали и побатальонно использовали в борьбе против партизан.

Обвинение в антигерманском заговоре, возможно, не было лишено оснований. Во всяком случае, в отношении «добровольцев» из числа военнопленных. Не секрет, что многие из бойцов Красной Армии надевали вражескую форму только для того, чтобы вырваться из жутких фашистских концлагерей…

Сам Иван Бессонов кончил свои дни бесславно. 15 мая 1945 года он обратился к оккупационным американским властям с просьбой о возвращении в Советский Союз. Те долго отговаривали генерала, но он был непреклонен. Хотя и догадывался, что в родной стране участь его будет печальной. Так и случилось: 19 апреля 1950 года Бессонов был казнён…