Великие князья литовские: Ягайло. Исторический роман-биография
Шрифт:
Затем для дорогих гостей Ягайло распорядился накрыть стол, за который были приглашены и некоторые литовские бояре. Кейстут же, сколько ни просил его племянник принять участие в трапезе, наотрез отказался сесть за один стол с крестоносцами.
Ночевать послы остались в замке, а наутро начали собираться в обратный путь. Перед отъездом Ягайло вручил немцам ответные дары для великого магистра. В большинстве своем это были изделия из дорогих мехов или просто выделанные шкуры куницы, бобра, белки, горностая. Немногочисленные ремесленные изделия были работы русских мастеров. Среди них выделялись хрустальный кубок, оправленный в золото и осыпанный рубинами, большое зеркало длиною в пять четвертей и шириною в локоть, в раме из черного дерева, покрытого толстыми, литыми из серебра листьями и рисунками. Зеркало это Ягайло
На дорогу каждому из послов было выделено по тридцать гривен серебра, а их слугам по пять. При всей бедности казны Ягайло проявил неслыханную щедрость. Три десятка литовских воинов по приказанию Ягайлы провожали послов до самой границы Ордена.
7. Как быть?
Ягайло тихо вошел в неплотно прикрытую дверь своей почивальни. Там пышногрудая девка взбивала пуховую перину. Тело ее сладко подрагивало в такт ударам по постели. Ягайло, подкравшись незаметно сзади, с наслаждением хлопнул ладонью по месту, где спина уже заканчивается, но ноги еще не начинаются.
Служанка смешно подпрыгнула, точно ужаленная, и отскочила в сторону.
– Позови ко мне Войдыллу, – приказал Ягайло девке, видя, что та поглядывает на дверь с намерением покинуть комнату.
– Будет исполнено, князь, – пролепетала девка и, словно бабочка, выпорхнула в дверь. После нее в почивальне остался приятный аромат, вызванный употреблением настоя фиалки.
Вошедший Войдылло застал Ягайлу лежащим в постели.
– Ты звал меня, князь?
– Да, да. Садись, – указал Ягайло на стоящий у ложа стул. – Послушай, Войдылло, у меня из головы не выходят немецкие послы. Они знают о нас все. Более того, они знают положение дел в Великом княжестве Литовском лучше, чем я.
– В этом нет ничего удивительного. Я уверен, что каждый второй иноземный купец в нашем государстве является шпионом Тевтонского ордена.
– Так почему же мы их терпим, Войдылло? Почему бы нам не изгнать всех иноземцев из государства? Мы избавимся от шпионов, а заодно и пополним казну, отобрав у них товары.
– Нет, Ягайло, без купцов нельзя. Наши мастера не смогут из болотных руд дать столько металла, сколько необходимо государству. Без немецкого железа мы не сможем даже вооружить наши дружины. Без торговли угаснут города, а без городов погибнет и народ. Как ни могущественен народ, без городов у него нет будущего. Вспомни князь наших северных соседей – воинственных куршей. Теперь немцы собирают урожай с их нив. А половцы, некогда обитавшие в южных наших владениях и державшие в страхе Русь! Где они сейчас? От них остались лишь печальные каменные бабы, одиноко стоящие в степи. Еще раньше там жили скифы. От них остались только разграбленные курганы, насыпанные над могилами царей и знатных воинов. И все потому, что жилищем этим народам служила кибитка на колесах. У них не было купцов, ремесленники этих народов больше воевали или пасли скот, чем занимались ремеслом. У скифов и половцев не для кого было строить города, и теперь об этих народах мы можем прочитать только в старых книгах.
– Откуда ты все знаешь? – удивленно спросил Ягайло.
– Оттуда, откуда и ты, князь. Тайком я подслушивал рассказы твоей матери, княгини Ульяны, которые предназначались тебе. Прости меня за это… Когда у меня завелись деньги, я стал покупать книги у русских купцов. Многое прочитал в них и про историю нашего народа, и о твоем великом предке Гедимине.
– Что же написано в книгах о моем предке?
– Великий Гедимин всю свою жизнь покровительствовал ремеслу и торговле. В 1323 году он написал свои знаменитые письма, обращенные ко всем христианам и, прежде всего, к горожанам Любека, Штральзунда, Магдебурга, Бремена, Кельна, Ростока, Грейфсвальда, Штетина, Готланда. В них твой дед приглашает в Литву переселенцев из других стран, сохраняя за ними право верить в своего бога. Для гостей по распоряжению Гедимина были построены два храма римскому богу в Вильно и Новогородке. Гедимин открыл свободный доступ в свою страну, с правом покидать ее, рыцарям, воинам, купцам; а также всякого рода
– Ты считаешь, Войдылло, что следует оставить все как есть? – нетерпеливо перебил Ягайло своего слугу.
– Именно так, князь. Лучше не трогать змею – она не ужалит, пока не наступишь на хвост. У купцов много золота, и всегда найдутся люди, готовые за деньги убить кого угодно. Кроме того, у немецких купцов и ремесленников есть сильный покровитель – Тевтонский орден. Так что в нынешнем положении изгнание иноземцев из государства для тебя равносильно самоубийству. Вспомни также, князь, о своих соотечественниках, купцах в Риге, Динабурге, Мальборке и других владениях Ордена. Какая судьба их ждет после того, как ты расправишься с немцами в Литве?
– Хорошо, Войдылло, купцов трогать не будем, собственно, я этого делать не собирался. Я просто хотел узнать твое мнение, – согласился Ягайло с доводами слуги. – А что ты думаешь, друг мой, по поводу предложенной послами помощи? Стоит ей воспользоваться или нет?
– Зачем же отказываться от помощи, князь? – усмехнулся Войдылло.
– Так-то оно так. Но не потребует ли Орден слишком высокую плату за услуги? – засомневался Ягайло.
– Что тебе терять, князь? У тебя, по сути дела, ничего нет, кроме титула – великий князь литовский. Твои старшие братья не желают признавать тебя господарем. Сначала надо взять власть в своем доме, а уж потом договариваться с Орденом о цене. Чем прочнее будет твое положение в Литве, тем меньше будет заботить тебя Тевтонский орден. Отдавать долги заставляют слабых, сильным же боятся даже напоминать о них.
– Так и быть, до осени подожду положенной мне от братьев дани. Воздержусь от действий против них не из страха, а во имя светлой памяти отца, – лицо Ягайлы приняло суровое выражение. – Но если к осени они не вспомнят о великом князе литовском, придется говорить с братьями языком меча.
– Как бы не опоздать. Если твои братья объединятся, тяжко будет с ними сладить, – заметил Войдылло.
– Помолчи, пока я не рассердился. Вечно ты лезешь со своими советами, – оборвал Ягайло размышления слуги. – Пойми, это же мои родные братья, и я дал слово умирающему отцу, что не пролью их крови. А ты, как всегда, торопишь меня. Хочешь, чтобы я стал братоубийцей?
Войдылло сконфуженно молчал, опустив глаза. Он понял свою ошибку. Собственно, ошибки никакой не было – торопиться следовало бы, пока братья Ягайлы не укрепились в своих княжествах и не объединили войска. Понимал это и Ягайло – понимал умом, но сердцем принять не мог. Родственные чувства на этот раз взяли верх.
– Иди спать, Войдылло, уже поздно, – сказал Ягайло своему слуге, который совсем был сбит с толку проявлением родственных чувств господина.
– Покойной ночи, князь, – пробормотал Войдылло и удалился из почивальни.
Ягайло задул последние две свечи у изголовья, и в комнате воцарился полный мрак. Но сон упорно не шел к Ягайле. Из головы не выходили проклятые немцы. Помимо разговора с Войдыллом, он беседовал с человеком, который говорил совсем другие слова.
Несколькими днями раньше в длинном замковом коридоре Ягайло лицом к лицу встретился с Кейстутом.
– Что хотели тевтонские послы от тебя, племянник? – с присущей ему прямотой спросил старик.
– Ничего. Приехали поздравить по случаю избрания меня великим князем и передали дары своего магистра.