Великие Князья Литовские: Ягайло
Шрифт:
— Объясни, наконец, Кейстут, что ты ищешь? — Взмолилась Ульяна.
Кейстут взял одну из отложенных бумаг и протянул княгине.
— Вот, что я искал. Возьми-ка, дорогая княгиня, прочти.
Ульяна пробежала глазами первые строки протянутой грамоты, и вдруг лицо ее окаменело.
— Этого не может быть, — прошептала Ульяна.
— Ну почему же, не может, — ухмыльнулся Кейстут. — Внизу грамоты стоит подпись твоего сына и печать. Так что, сейчас, Ульяна, пройди в свою комнату, и до возвращения Ягайлы я прошу не покидать
— Ты заключаешь меня под стражу, Кейстут?
— Понимай, как знаешь.
Забрав целый ворох бумаг, великий князь удалился в свои апартаменты. Уединившись на своей половине, Кейстут провел остаток дня. Лишь поздно вечером к нему вошел воин и доложил, что к Верхнему замку приближается Ягайло. Воин уже собрался, было, уходить, но Кейстут остановил его.
— Судимантас.
— Да, князь.
— Сейчас мы с Ягайлом зайдем в комнату, а ты с воинами станешь у двери. Войдете ко мне, когда позвоню в колокольчик. Понял?
— Понял, князь.
Усталыми шагами Ягайло вошел в замковую залу и направился к своему кабинету. Но на середине пути его остановил голос Кейстута.
— Ягайло, зайди ко мне. Я хочу что-то тебе показать.
— Хорошо, дядя, только сначала пройду к себе переодеться.
— Переоденешься потом. Я не отниму у тебя много времени.
Делать было нечего, и Ягайло поплелся на половину Кейстута. Едва родственники расположились в креслах, Кейстут спросил:
— Где ты был?
— На охоте.
— Ну и как твои охотничьи трофеи?
— Убил кабана и оленя.
— Что ж, молодец. Пойдем, посмотрим твою добычу.
— Ее нет в замке.
— А где же ты ее дел? В лесу оставил?
— Отдал воинам.
— Гм… Поистине княжеское великодушие. Но все-таки, мне кажется, в последнее время охотничья удача тебе часто изменяет. На охоте в Давыдышках, говорят, над твоей добычей смеялись даже дети. Наверное, ты, племянник, гоняешься не за тем зверем.
— Как это? — Насторожился Ягайло.
— Пока ты скакал за оленем, я заглянул в твою комнату. Надо же посмотреть, как живет мой племянник. — Кейстут испытывающим взглядом посмотрел в глаза Ягайле. — Там мне попались интересные бумаги, с удовольствием прочитал их на досуге.
Кейстут приподнял один из свитков, лежавших на столе, и неторопливо развернул его. Ягайло побледнел и бессильно откинулся на спинку стула. Кейстут держал в руках ту самую грамоту, которую он составил на охоте в Давыдышках и скрепил своей подписью. Ягайло понял, что все пропало, глаза его налились злобой, лицо побагровело. Казалось, еще мгновение, и племянник бросится на дядю. Опасность почувствовал и Кейстут, рука его механически подняла колокольчик, и почти одновременно на пороге появились вооруженные воины.
— Жалко, что я не нашел этого выродка Войдыллу. — Со злобой промолвил Кейстут. — Ну, ничего, он еще попадет в мои руки. Бросьте в
Через неделю возвратился из похода Витовт. Завидев сына, Кейстут поспешил ему навстречу.
— Сынок, как я рад твоему возвращению! Рассказывай, что там у тебя с поляками?
— Убрались обратно в Польшу. На этот раз обошлось без битвы. Несколько мелких стычек, дюжины две пленных, которых отпустили за выкуп — вот и вся война.
— А у меня тоже есть пленники, хоть и не воевал. Ты не поверишь, Витовт, кто сидит в темнице Виленского замка.
— Я уже знаю, отец. Только за что ты посадил под замок Скиргайло?
— Он тоже присутствовал при подписании договора в Давыдышках. Кроме того, несколько раз ездил по поручению Ягайлы в Пруссию и Ливонию. Я нашел черновые наброски договора, написанные рукой Скиргайло.
— И что ты собираешься с ними делать, отец?
— Вот об этом я и хотел с тобой посоветоваться. Если руководствоваться здравым смыслом, то их следует убить. Но тогда мы прослывем братоубийцами.
— Нельзя их убивать, — согласился Витовт, — ибо ни люди, ни совесть наша не простят нам, если прольем кровь моих братьев. Я думаю, отец, что Ягайло после такого разоблачения не посмеет больше строить козни против нас. Скорее всего, он останется до конца дней своих благодарным за то, что ему сохранили жизнь.
— Хорошо, сын, мы еще с тобой подумаем. Теперь уж спешить некуда — жало вырвано у змеи. — Сказал Кейстут и, помедлив немного, добавил. — Странные вещи творятся в этом мире: родной племянник хочет лишить меня жизни и трона, а чужеземец, который если рассудить, должен считаться врагом, спасает мне жизнь.
В мрачной темнице Виленского замка Ягайло давно уже потерял счет дням. День и ночь не имели никакой разницы в этой лишенной солнечного света квадратной норе. Лишь два тусклых светильника освещали мрак побуревших от сырости каменных стен. Ягайло несколько раз пытался заговорить с воинами, приносившими ему хлеб и воду, но те в ответ молчали, как немые. После нескольких недель заключения Ягайло уже был согласен принять смерть, лишь бы только выбраться из этого проклятого каменного мешка. И вот, наконец, дверь раскрылась, и воин, вместо того, чтобы поставить у порога, как обычно, пищу и опять исчезнуть, произнес короткое: — Выходи.
Ягайло перешагнул порог своей темницы и остановился в коридоре, привыкая к яркому свету. Воины его не торопили. Внезапно дверь соседней темницы отворилась, и оттуда в сопровождении стражника вышел Скиргайло. Его трудно было узнать: ранее удалой, всегда веселый Скиргайло превратился в сгорбленного, заросшего густой щетиной старика. Глаза братьев встретились, и Ягайло показалось, что брат посмотрел на него с упреком.
— Ну, пошли, пошли. Хватит глазеть друг на друга, — стражник подтолкнул Ягайлу к лестнице, ведущей наверх.