Великие поэты мира: Поэзия

Высоцкий Владимир Семенович

1967

ПАРУС

Песня беспокойства

А у дельфина Взрезано брюхо винтом! Выстрела в спину Не ожидает никто. На батарее Нету снарядов уже. Надо быстрее На вираже! Парус! Порвали парус! Каюсь! Каюсь! Каюсь! Даже в дозоре Можешь не встретить врага. Это не горе — Если болит нога. Петли дверные Многим скрипят, многим поют: Кто вы такие? Вас здесь не ждут! Парус! Порвали парус! Каюсь! Каюсь! Каюсь! Многие лета — Всем, кто поет во сне! Все части света Могут лежать на дне, Все континенты Могут гореть в огне, — Только все это — Не по мне! Парус! Порвали парус! Каюсь! Каюсь! Каюсь!

1967

ПАРОДИЯ НА ПЛОХОЙ ДЕТЕКТИВ

Опасаясь контрразведки, избегая жизни светской, Под английским псевдонимом «мистер Джон Ланкастер Пек», Вечно в кожаных перчатках — чтоб не делать отпечатков, — Жил в гостинице «Советской» несоветский человек. Джон Ланкастер в одиночку, преимущественно ночью, Щелкал носом – в

ём был спрятан инфракрасный объектив, — А потом в нормальном свете представало в черном цвете То, что ценим мы и любим, чем гордится коллектив. Клуб на улице Нагорной — стал общественной уборной, Наш родной Центральный рынок – стал похож на грязный склад, Искаженный микропленкой, ГУМ – стал маленькой избенкой, И уж вспомнить неприлично, чем предстал театр МХАТ. Но работать без подручных — может, грустно, а может, скучно, — Враг подумал – враг был дока, – написал фиктивный чек, И где-то в дебрях ресторана гражданина Епифана Сбил с пути и с панталыку несоветский человек. Епифан казался жадным, хитрым, умным, плотоядным, Меры в женщинах и в пиве он не знал и не хотел. В общем так: подручный Джона был находкой для шпиона, — Так случиться может с каждым – если пьян и мягкотел! «Вот и первое заданье: в три пятнадцать возле бани — Может, раньше, а может, позже – остановится такси, — Надо сесть, связать шофера, разыграть простого вора, — А потом про этот случай раструбят по «Би-би-си». И еще. Побрейтесь свеже, и на выставке в Манеже К вам приблизится мужчина с чемоданом – скажет он: «Не хотите ли черешни?» Вы ответите: «Конечно», — Он вам даст батон с взрывчаткой – принесете мне батон. А за это, друг мой пьяный, — говорил он Епифану, — Будут деньги, дом в Чикаго, много женщин и машин!» ...Враг не ведал, дурачина: тот, кому все поручил он, Был – чекист, майор разведки и прекрасный семьянин. Да, до этих штучек мастер этот самый Джон Ланкастер!.. Но жестоко просчитался пресловутый мистер Пек — Обезврежен он, и даже он пострижен и посажен, — А в гостинице «Советской» поселился мирный грек.

1967

ПЕСЕНКА ПРО ЙОГОВ

Чем славится индийская культура? Ну, скажем, – Шива – многорук, клыкаст... Еще артиста знаем – Радж Капюра, И касту йогов – странную из каст. Говорят, что раньше йог мог Ни черта не брамши в рот — год, — А теперь они рекорд бьют: Всё едят и целый год пьют! А что же мы? И мы не хуже многих — Мы тоже можем много выпивать, — И бродят многочисленные йоги — Их, правда, очень трудно распознать. Очень много может йог штук: Вот один недавно лег вдруг — Третий день уже летит, — стыд! — Ну а йог себе лежит спит. Я знаю, что у них секретов много, — Поговорить бы с йогом тет-на-тет, — Ведь даже яд не действует на йога: На яды у него иммунитет. Под водой не дышит час — раз, Не обидчив на слова — два, Если чует, что старик вдруг — Скажет «стоп!», и в тот же миг — труп! Я попросил подвыпимшего йога (Он бритвы, гвозди ел, как колбасу): «Послушай, друг, откройся мне – ей-богу, С собой в могилу тайну унесу!» Был ответ на мой вопрос прост, Но поссорились мы с ним в дым, — Я бы мог открыть ответ тот, Но йог велел хранить секрет, вот...

1967

ПЕСНЯ-СКАЗКА ПРО ДЖИННА

У вина достоинства, говорят, целебные, — Я решил попробовать – бутылку взял, открыл... Вдруг оттуда вылезло чтой-то непотребное: Может быть, зеленый змий, а может – крокодил! Если я чего решил – я выпью обязательно, — Но к этим шуткам отношусь очень отрицательно! А оно – зеленое, пахучее, противное — Прыгало по комнате, ходило ходуном, — А потом послышалось пенье заунывное — И виденье оказалось грубым мужиком! Если я чего решил – я выпью обязательно, — Но к этим шуткам отношусь очень отрицательно! Если б было у меня времени хотя бы час — Я бы дворников позвал с метлами, а тут Вспомнил детский детектив – «Старика Хоттабыча» — И спросил: «Товарищ ибн, как тебя зовут?» Если я чего решил – я выпью обязательно, — Но к этим шуткам отношусь очень отрицательно! «Так что хитрость, – говорю, – брось свою иудину — Прямо, значит, отвечай: кто тебя послал, Кто загнал тебя сюда, в винную посудину, От кого скрывался ты и чего скрывал?» Тут мужик поклоны бьет, отвечает вежливо: «Я не вор, я не шпион, я вообще-то – дух, — За свободу за мою – захотите ежли вы — Изобью для вас любого, можно даже двух!» Тут я понял: это – джинн, – он ведь может многое — Он же может мне сказать «Враз озолочу!»... «Ваше предложение, – говорю, – убогое. Морды будем после бить – я вина хочу! Ну а после – чудеса по такому случаю: До небес дворец хочу – ты на то и бес!..» А он мне: «Мы таким делам вовсе не обучены, — Кроме мордобитиев – никаких чудес!» «Врешь!» – кричу. «Шалишь!» – кричу. Но и дух — в амбицию, — Стукнул раз – специалист! – видно по нему. Я, конечно, побежал – позвонил в милицию. «Убивают, – говорю, – прямо на дому!» Вот они подъехали – показали аспиду! Супротив милиции он ничего не смог: Вывели болезного, руки ему – за спину И с размаху кинули в черный воронок. ...Что с ним стало? Может быть, он в тюряге мается, — Чем в бутылке, лучше уж в Бутырке посидеть! Ну а может, он теперь боксом занимается, — Если будет выступать – я пойду смотреть!

1967

ПЕСНЯ О ВЕЩЕМ ОЛЕГЕ

Как ныне сбирается вещий Олег Щита прибивать на ворота, Как вдруг подбегает к нему человек — И ну шепелявить чего-то. «Эх, князь, – говорит ни с того ни с сего, — Ведь примешь ты смерть от коня своего!» Но только собрался идти он на вы — Отмщать неразумным хазарам, Как вдруг прибежали седые волхвы, К тому же разя перегаром, — И говорят ни с того ни с сего, Что примет он смерть от коня своего. «Да кто вы такие, откуда взялись?! — Дружина взялась за нагайки. — Напился, старик, – так пойди похмелись, И неча рассказывать байки И говорить ни с того ни с сего, Что примет он смерть от коня своего!» Ну, в общем, они не сносили голов, — Шутить не могите с князьями! — И долго дружина топтала волхвов Своими гнедыми конями: Ишь, говорят ни с того ни с сего, Что примет он смерть от коня своего! А вещий Олег свою линию гнул, Да так, что никто и не пикнул, — Он только однажды волхвов вспомянул, И то – саркастически хмыкнул: Ну надо ж болтать ни с того ни с сего, Что примет он смерть от коня своего! «А вот он, мой конь – на века опочил, — Один только

череп остался!..» — Олег преспокойно стопу возложил — И тут же на месте скончался: Злая гадюка кусила его — И принял он смерть от коня своего. ...Каждый волхвов покарать норовит, — А нет бы – послушаться, правда? Олег бы послушал – еще один щит Прибил бы к вратам Цареграда. Волхвы-то сказали с того и с сего, Что примет он смерть от коня своего!

1967

ДВА ПИСЬМА

I

Здравствуй, Коля, милый мой, друг мой ненаглядный! Во первых строках письма шлю тебе привет. Вот вернешься ты, боюсь, занятой, нарядный — Не заглянешь и домой, – сразу в сельсовет. Как уехал ты – я в крик, – бабы прибежали: «Ой, разлуки, – говорят, – ей не перенесть». Так скучала за тобой, что меня держали, — Хоть причина не скучать очень даже есть. Тута Пашка приходил – кум твой окаянный, — Еле-еле не далась – даже щас дрожу. Он три дня уж, почитай, ходит злой и пьяный — Перед тем как приставать, пьет для куражу. Ты, болтают, получил премию большую; Будто Борька, наш бугай, – первый чемпион... К злыдню этому быку я тебя ревную И люблю тебя сильней, нежели чем он. Ты приснился мне во сне – пьяный, злой, угрюмый, — Если думаешь чего – так не мучь себя: С агрономом я прошлась, – только ты не думай — Говорили мы весь час только про тебя. Я-то ладно, а вот ты – страшно за тебя-то: Тут недавно приезжал очень важный чин, — Так в столице, говорит, всякие развраты, Да и женщин, говорит, больше, чем мужчин. Ты уж, Коля, там не пей – потерпи до дому, — Дома можешь хоть чего: можешь – хоть в запой! Мне не надо никого – даже агроному, — Хоть культурный человек – не сравню с тобой. Наш амбар в дожди течет – прохудился, верно, — Без тебя невмоготу – кто создаст уют?! Хоть какой, но приезжай – жду тебя безмерно! Если можешь, напиши – что там продают.

1967

II

Не пиши мне про любовь – не поверю я: Мне вот тут уже дела твои прошлые. Слушай лучше: тут – с лавсаном материя, — Если хочешь, я куплю – вещь хорошая. Водки я пока не пил – ну ни стопочки! Экономлю и не ем даже супу я, — Потому что я куплю тебе кофточку, Потому что я люблю тебя, глупая. Был в балете, – мужики девок лапают. Девки – все как на подбор – в белых тапочках. Вот пишу, а слезы душат и капают: Не давай себя хватать, моя лапочка! Наш бугай – один из первых на выставке. А сперва кричали – будто бракованный, — Но очухались – и вот дали приз таки: Весь в медалях он лежит, запакованный. Председателю скажи, пусть избу мою Кроют нынче же, и пусть травку выкосют, — А не то я тёлок крыть – не подумаю: Рекордсмена портить мне – накось, выкуси! Пусть починют наш амбар – ведь не гнить зерну! Будет Пашка приставать – с им как с предателем! С агрономом не гуляй, – ноги выдерну, — Можешь раза два пройтись с председателем! До свидания, я – в ГУМ, за покупками: Это – вроде наш лабаз, но – со стеклами... Ты мне можешь надоесть с полушубками, В сером платьице с узорами блеклыми. ...Тут стоит культурный парк по-над речкою, В ём гуляю – и плюю только в урны я. Но ты, конечно, не поймешь – там, за печкою, — Потому – ты темнота некультурная.

1966

ПЕСНЯ О ВЕЩЕЙ КАССАНДРЕ

Долго Троя в положении осадном Оставалась неприступною твердыней, Но троянцы не поверили Кассандре, — Троя, может быть, стояла б и поныне. Без умолку безумная девица Кричала: «Ясно вижу Трою павшей в прах!» Но ясновидцев – впрочем, как и очевидцев — Во все века сжигали люди на кострах. И в ночь, когда из чрева лошади на Трою Спустилась смерть, как и положено, крылата, Над избиваемой безумною толпою Кто-то крикнул: «Это ведьма виновата!» Без умолку безумная девица Кричала: «Ясно вижу Трою павшей в прах!» Но ясновидцев – впрочем, как и очевидцев — Во все века сжигали люди на кострах. И в эту ночь, и в эту смерть, и в эту смуту, Когда сбылись все предсказания на славу, Толпа нашла бы подходящую минуту, Чтоб учинить свою привычную расправу. Без устали безумная девица Кричала: «Ясно вижу Трою павшей в прах!» Но ясновидцев – впрочем, как и очевидцев — Во все века сжигали люди на кострах. Конец простой – хоть не обычный, но досадный: Какой-то грек нашел Кассандрину обитель, — И начал пользоваться ей не как Кассандрой, А как простой и ненасытный победитель. Без умолку безумная девица Кричала: «Ясно вижу Трою павшей в прах!» Но ясновидцев – впрочем, как и очевидцев — Во все века сжигали люди на кострах.

1967

СЛУЧАЙ НА ШАХТЕ

Сидели пили вразнобой «Мадеру», «старку», «зверобой» — И вдруг нас всех зовут в забой, до одного: У нас – стахановец, гагановец, Загладовец, – и надо ведь, Чтоб завалило именно его. Он – в прошлом младший офицер, Его нам ставили в пример, Он был, как юный пионер – всегда готов, — И вот он прямо с корабля Пришел стране давать угля, — А вот сегодня – наломал, как видно, дров. Спустились в штрек, и бывший зэк — Большого риска человек — Сказал: «Беда для нас для всех, для всех одна: Вот раскопаем – он опять Начнет три нормы выполнять, Начнет стране угля давать – и нам хана. Так что, вы, братцы, – не стараться, А поработаем с прохладцей — Один за всех и все за одного». ...Служил он в Таллине при Сталине — Теперь лежит заваленный, — Нам жаль по-человечески его...

1967

АИСТЫ

Небо этого дня — ясное, Но теперь в нем – броня лязгает. А по нашей земле — гул стоит, И деревья в смоле — грустно им. Дым и пепел встают, как кресты, Гнезд по крышам не вьют аисты. Колос – в цвет янтаря, — успеем ли? Нет! Выходит, мы зря сеяли. Что ж там, цветом в янтарь, светится? Это в поле пожар мечется. Разбрелись все от бед в стороны... Певчих птиц больше нет — вороны! И деревья в пыли к осени. Те, что песни могли, — бросили. И любовь не для нас, — верно ведь, Что нужнее сейчас ненависть? Дым и пепел встают, как кресты, Гнезд по крышам не вьют аисты. Лес шумит, как всегда, кронами, А земля и вода — стонами. Но нельзя без чудес — аукает Довоенными лес звуками. Побрели все от бед на восток, Певчих птиц больше нет, нет аистов. Воздух звуки хранит разные, Но теперь в нем – гремит, лязгает. Даже цокот копыт — топотом, Если кто закричит — шепотом. Побрели все от бед на восток, — И над крышами нет аистов...