Великие пророки современности
Шрифт:
Внешние враги также будут пользоваться нашими внутренними замешательствами и попытаются отобрать от нас часть территории. (В течение трех лет с 1918 по 1920 г. продолжалась иностранная военная интервенция. — Авт.) Может быть, они иногда и будут иметь удачу, но потери наши… будут незначительными. В войнах наших будут чередоваться победы с поражениями, и результаты их будут нерешительными.
Во всем остальном мы с каждым годом будем склоняться все более и более к упадку, и ничто не остановит этого могучего естественного процесса, невыразимо тяжкого и убийственного для нас и нашего ближайшего поколения… Во всем этом пальма первенства будет принадлежать
Все практикуемые в настоящее время попытки остановить или задержать усиливающийся мрак, невежество, преступность, пьянство, самоубийства, разврат, нищету и прочие естественные признаки упадка будут так же жалки и безуспешны, как попытка африканских дикарей стрельбой из ружей, битьем в заслонки и всяким шумом остановить затмение Луны.
В своих неудачах мы будем обвинять друг друга, избивать воображаемых противников прогресса (вспомним годы кровавых сталинских репрессий. — Авт.) и тем бессознательно исполнять закон природы, требующий беспощадного взаимоистребления».
Нарисованная Мошковым картина не вселяет оптимизма. Тем более что и вторая половина железного века — с 1962 г. — вместо подъема сулит «сплошной упадок». Мошков так описывает его характерные черты:
«Его сущность состоит в постепенном ослаблении всех уз, связывающих между собой членов государства, и в стремлении его разложить на составные элементы». Прежде всего исчезает любовь к правительству, за ней — любовь к родине, затем — к своим согражданам и, наконец, утрачивается даже привязанность к членам своей семьи.
Но если бы все ограничивалось лишь утратой любви к органам власти и холодностью в родственных отношениях! Не будучи марксистом, Мошков тем не менее далее рисует типичную картину действия закона отрицания:
«В порядке постепенности беззаветная любовь к правительству сменяется любовью или привязанностью к личности правителя. Эта последняя уступает свое место полному равнодушию. Далее следует уже ненависть сначала к личному составу правительства, а потом к правительству вообще, соединенные с непреодолимым желанием его уничтожить. Когда упадок бывает очень сильным, это чувство достигает своего высшего напряжения, и тогда редкий государь умирает собственной смертью, все равно — хорош он или нехорош, виновен в чем-нибудь или нет. Ненависть в этом случае также дело инстинкта, а не разума, как любовь во время подъма».
В начале периода упадка, по словам Мошкова, «основными средствами борьбы объективно являются съезды и сеймы, дебаты и драки», а в конце его «бунты, революции и бесконечные междоусобные войны, сопровождающиеся разорением страны и избиением ее жителей». Чувство патриотизма у народа в это время постепенно ослабевает, а потом вообще исчезает. «Сначала широкий патриотизм, соединенный с обширной государственной территорией, сменяется более узким, провинциальным или племенным. Государство стремится поделиться на части, которые с течением упадка становятся все мельче и мельче. В это время измена царит во всех ее видах. Отечество продается оптом и в розницу, лишь бы нашлись для него покупатели… Прежняя любовь и симпатии между соплеменниками заменяются ненавистью и всеобщей нетерпимостью. Кто может, разбегается тогда во все стороны, а остающиеся занимаются взаимоистреблением, которое принимает формы междоусобиц и драк всякого рода, сопровождающихся уничтожением имущества противников, грабежом, насилованием женщин, поджогами. Борьба ведется между городами, селами, разными слоями общества и национальностями, партиями — политическими, династическими или религиозными».
Вполне понятно, что в такой обстановке деградируют культура и искусство: «Изучение наук Сводится
Напомним, что все это было написано в 1910 г.! Но выглядит так, будто автор пессимистического прогноза живет рядом с нами, в наши дни, и делает этот прогноз на основании нынешних тенденций.
Что ж, железный век есть железный век — это не «золотой», не «серебряный», и даже не «медный». Причем Мошков предупреждает: между 2000 и 2012 гг. надо ожидать период полной анархии, сходной с когда-то пережитым Смутным временем, которым и закончится исторический 400-летний цикл.
Так как затем наступит «золотой век», но его худшая половина, настоящего подъема при нормальном течении «общественной болезни» не будет до 2062 г.
«Участь, которая предстоит русскому народу в ближайшем будущем, конечно, печальна и при наших современных знаниях совершенно неустранима, а потому лучше бы было совершенно не знать ее. Но, к счастью, вместе с законами исторических циклов для нас открылась истинная причина вырождения и безошибочное средство к его устранению. В наших руках есть верное средство, уже испытанное и указываемое нам самой природою, — обратить „железный век " в „золотой " Но об этом мы поговорим в отдельной книге, которая последует вскоре за настоящей», — так завершает Мошков свой фундаментальный труд.
К сожалению, книга с рецептом спасения так и не увидела свет. Утешением может служить то, что рецепт этот есть, что не все так
безвыходно. Если его смог увидеть царский генерал, ученый Валентин Александрович Мошков, то должны найтись и другие умы, которые откроют его нам. Пока же хочется надеяться лишь на одно. Прогноз Мошкова кажется достаточно достоверным. И все же, дай Бог, чтобы, как и предсказания других оракулов, он оказался ошибочным…
ПРОИСШЕСТВИЕ В ФАТИМЕ
В 1915 г. в районе Кабеко, в Португалии, четыре девочки пасли овец, когда увидели белую фигуру, парящую в воздухе. Она была как будто завернута в простыню, не видно было ни головы, ни рук. Девочки два раза летом видели это существо. Одну из девочек звали Люсия Эбобора, 1907 г. рождения, и ей суждено было сыграть одну из главных ролей в этой удивительнейшей и самой загадочной из драм, которая за этим последовала.
В середине лета 1916 г. Люсия с девочками играла неподалеку от опушки леса, когда неожиданно увидела яркий свет, как бы летевший поверху. Приблизившись, свет принял очертания человеческой фигуры. Потом девочки описали ее как «прозрачного юношу лет пятнадцати». Дети опустились перед ним на колени и молились до тех пор, пока тот не растворился.