Великие завоеватели

Сядро Владимир Владимирович

Ряд фактов, сообщаемых римским историком, трактуется сегодня учеными совершенно иначе. В частности, они считают преувеличением слова Марцеллина о том, что гунны не знали огня и питались сырым мясом. Ведь эти кочевники были скотоводами и вполне могли питаться вареным мясом, кониной и бараниной. Что же касается сырого или «прелого мяса», которое они клали под свои бедра, сидя на лошади, то Марцеллин, по-видимому, не знал, что таким способом кочевые племена лечили спины коней, натертые седлом. Таким же преувеличением является и утверждение по поводу грубости обуви гуннов, из-за которой они якобы не могут ходить пешком. Вот что пишет об этом Бувье-Ажан: «При более тщательном изучении описания гуннов, оставленного Аммианом Марцеллином, можно обратить внимание на важные детали снаряжения. «Козлиные кожи, обмотанные вокруг их волосатых ног», столь удивившие римского всадника, не что иное, как те самые примитивные стремена. Обувь гуннов показалась ему «бесформенной и безразмерной», но это лишь означало, что она не предназначалась для боя в пешем строю, а образовывала защитный и усиливающий элемент стремян, который всегда можно было быстро и легко подогнать по ноге».

Трудно согласиться и с категоричным утверждением римского историка о примитивности жизни гуннов. Его соотечественник, византийский историк Приск Панийский, побывавший в 449 году (по данным А. Н. Бернштама — в 448 году) с посольством во дворце Аттилы,

оставил такое описание столицы Гуннской империи: «Переправившись через громадные реки, …мы достигли селения, в котором стоял король Аттила; это селение… было подобно обширнейшему городу; деревянные стены его, как мы заметили, были сделаны из блестящих досок, соединение между которыми было на вид так крепко, что едва-едва удавалось заметить — и то при старании — стык между ними. Видны были и триклии (столовые древнеримского дома), протянувшиеся на значительное пространство, и портики, раскинутые во всей красоте. Площадь двора опоясывалась громадной оградой: ее величина сама свидетельствовала о дворце. Это и было жилище короля Аттилы, державшего (в своей власти) весь варварский мир; подобное обиталище предпочитал он завоеванным городам». Далее Приск сообщал о том, что «после царского самый отличный был дом Онигисия [23] , также с деревянной оградой; но он не был украшен башнями, как двор Аттилы». По другим свидетельствам можно установить, что дворцы Аттилы, королевы-императрицы Керки и супруги его приближенного Онегеза были отделаны полированными деревянными панно, украшены рельефными резными картинами, скульптурами и живописью, выстланы дорогими коврами и меблированы диванами с подушками. Металлическая посуда была дорогой, блюда — восхитительными, а вина — превосходными. Из этого следует, что гунны вовсе не были крайне примитивными варварами. Они умели строить и украшать жилища не хуже своих цивилизованных соседей — римлян и греков. Конечно, такие дворцовые постройки и предметы роскоши имели лишь сам предводитель гуннов, его дети и знатные лица, но возводились они в разных местах Гуннской империи — в столицах владений акациров и других народов, «занимающих лежащую при Понте землю скифскую».

23

Грек Онигисий был приближенным Аттилы.

Немало противоречий и неясностей можно обнаружить и в трактовке учеными основных исторических событий, связанных с созданием родовой гуннской державы. Как уже упоминалось, Л. Н. Гумилев датирует ее возникновение 209 г. до н. э., в то время как большинство историков относит его к III веку до н. э. Вот как описывает это событие современный российский историк И. А. Стучевский, сторонник тюркского происхождения гуннов: «В III в. до н. э. на территории Монголии и Южного Забайкалья возник военный союз хунну, ядро которого составили 24 племени. Хунну, или " сюнну " , что означает "злые рабы", совершали отныне систематические набеги на границы Китая. Особенно усилилось могущество хунну во II в. до н. э., в годы правления " великого вождя" Модэ (206–174 гг.). В 200 г. до н. э. Модэ нанес поражение китайцам и обложил их данью. Однако с конца II в. до н. э. началась для хунну полоса неудач, что и привело к движению хунну на Запад. В 55 г. до н. э. их племенной союз распался; выделились группы северных и южных гуннов, причем северные во главе с Чжи-Чжи откочевали на Запад. Вскоре они перевалили через горы Тянь-Шань и утвердили свое господство в степях современного Восточного Казахстана. В этих местах ранее жили ираноязычные аланы. Поэтому появление здесь гуннов привело к новым перемещениям племен. Часть аланов смешалась с гуннами, а часть ушла на запад, в низовья Волги и Дона. В 36 г. н. э. власть гуннов в Восточном Казахстане в ходе борьбы с соседями была сломлена. Некоторые племена ушли через Афганистан в Индию, а основная масса гуннов переместилась на запад, в район обитания аланов и угорских племен. Здесь, на большом пространстве в степях между низовьями Дона, Волги и Аральским морем, гунны, угры и аланы в течение трех веков кочевали, вступая в политические отношения, как мирные, так и военные, с великими державами древности — Ираном и Римской империей».

В течение этих трех веков на огромной евразийской территории то набухало, то растекалось, то клокотало это вселенское варево, в котором смешивались, погибали и возрождались народы, пока однажды котел не взорвался и полчища ненасытных кочевников не ринулись сплошным потоком на европейские земли. Начало этому нашествию было положено в 375 году, когда гунны под предводительством Баламбера (Баламира) разгромили остготское «королевство» Эрманариха и создали, по словам И. А. Стучевского, «новый огромный гуннский союз, распространивший свою власть на территории от Карпат до Кавказа и подчинивший себе многие местные племенные группы и народности». Постепенно они проникали все дальше на запад, а когда в 395 году умер римский император Феодосий I, началось их наступление на Восточную Римскую империю. Оно было организовано в двух направлениях: через Кавказ на Анатолию и через Днепр на Балканы. В том году гунны даже дошли до стен Константинополя и совершили набег на Закавказье и Месопотамию. Так они одним махом захватили всю территорию до самого Дуная. Именно у этой реки теперь стали селиться их главные вожди. Но, по мнению Бувье-Ажана, каким бы ни было влияние Баламира, гунны при нем не представляли собой единого народа. После его смерти в 400 году к власти пришел его сын Улдуз, который в 409 году продолжил наступление на Византию. Натиск гуннов был столь велик, что византийскому императору пришлось просить Улдуза о перемирии.

В отличие от отца, сменивший его на троне сын Манчуг (Мундзук) сосредоточил свое внимание не столько на завоевательных походах, сколько на объединении под своей властью всех тюркских племен и народов. Такая политика способствовала усилению гуннского союза и подготовила почву для новых набегов на римские земли, которые особенно участились во время правления брата Манчуга — царя Рутилы (Руа, Руиса, Роаса). При нем, по мнению И. А. Стучевского, «от неорганизованных грабительских набегов гунны переходят к крупным завоевательным предприятиям». Благодаря этому, Ругиле удалось захватить богатые римские придунайские провинции. Центром гуннской державы становится Паннония (территория современной Венгрии), а новый восточноримский император Феодосий II обязуется ежегодно платить царю гуннов 350 фунтов золота. Характеризуя гуннское общество того времени, историк пишет: «Успешные войны с римлянами обогащали гуннскую знать. Она живет теперь в роскоши, владеет большим количеством скота, рабов. Деревянные дома знати украшаются внутри коврами и цветными шерстяными тканями. Знатных гуннов, приближенных царя, его вассалов, вождей племен обслуживает многочисленная челядь; обед им подают на золотых и серебряных блюдах. Как все это отличается от того примитивного образа жизни кочевников, о котором столь ярко поведал Аммиан Марцеллин! Впрочем, и в IV в. н. э., и в более древние эпохи гуннское общество не было

однородным». Вот как характеризовал это общество Бувье-Ажан: «С большой долей уверенности можно утверждать, что гуннский народ или народы были разделены на племена, под этим следует понимать родственные сообщества, которые, в свою очередь, делились на хорошо различимые группы и имели примитивную организацию, лишенную единообразия. К основным группам относятся урало-каспийская, степная, русско-украинско-польская и западно-дунайская. Однако такое определение довольно условно, поскольку племена и родоплеменные сообщества, в теории образующие эти группы, существенно отличались друг от друга… Сколь ни удивительно, однако и социальная иерархия гуннов была предельно упрощенной, примитивной. Несмотря на то, что на дальних восточных, прикаспийских и приазовских землях рабство существовало, гуннские сообщества не могут считаться классическими рабовладельческими. Впрочем, гунны редко брали в плен, предпочитая грабить и убивать, и хотя они могли облагать побежденных данью, это не было собственно рабством. Сами гунны были исключительно свободными людьми и гордились этим. Существовала только военная иерархия, причем постоянно, а не только на время походов — того требовала необходимость нападать и обороняться. Этот военный характер сохранялся даже в дунайских и придунайских районах, несмотря на сравнительно многочисленную гражданскую администрацию. " Суверенные вожди" являлись главнокомандующими, министры были одновременно и военачальниками, вожди племенных союзов возглавляли войска, а их командиры сочетали военные функции с гражданскими».

В 434 году после смерти Ругилы власть в Гуннской империи перешла к его племянникам, сыновьям Манчуга — Аттиле и Бледе. Вместе они правили по разным данным от 10 до 12 лет, пока Бледа внезапно не умер. К обстоятельствам его смерти мы еще вернемся. А пока стоит лишь отметить, что Бледа в этом тандеме был слабым звеном, не способным к управлению государством. Фактическим правителем, при котором гуннский союз племен достиг своего наивысшего могущества, стал Аттила. 

Наследник гуннской империи

Жизненный путь Аттилы — уравнение со многими неизвестными. Взять хотя бы его происхождение. Известно, что он являлся потомком древнего знатного тюркского рода Турды [24] , а его отцом был гуннский вождь Манчуг (Муздук), но вот когда и где появился будущий великий завоеватель на свет, можно только догадываться. Чаще всего историки определяли его возраст приблизительно, на основании свидетельств одного из очевидцев — римского историка Приска Панийского. В 448 году он описал Аттилу как человека по внешнему виду низкорослого, «с широкой грудью, с крупной головой и маленькими глазами, с редкой бородой, тронутой сединою». Его старший сын, которого он послал в том же году править среди акацаров, был еще в том юном возрасте, когда не мог обходиться без опекуна — военачальника Онегесия. Все это позволило историкам предположить, что Аттила родился приблизительно в 406 году. Но согласно предположению француза М. Бувье-Ажана, он появился на свет в начале 395 года. Однако прямых доказательств этому нет, и дату можно считать предположительной.

24

По мнению автора книги «Секреты лидерства гунна Аттилы» Уэсса Робертса, Аттила был «наследником древней императорской династии, ведущий свое происхождение от самого Хама через тридцать два поколения».

Имя будущего правителя гуннов говорит о том, что он был родом из тюрков Итиля (Итиль, Атилл). В переводе с тюркского языка оно могло означать «отец-всадник». Но есть еще одна версия, «национальная», согласно которой имя Аттила — готского или гепидского происхождения и означает «батюшка».

Отсутствуют какие-либо достоверные сведения и о детских и юношеских годах грозного правителя. Известно лишь, что он рано потерял отца [25] и воспитывался своим дядей Ругилой. Бувье-Ажан, попытавшийся в своей книге о завоевателе более подробно воссоздать события тех лет, пишет: «Детство Аттилы сильно отличалось от детских лет его отца и дядьев. Те были настоящими кочевниками и появились на свет в кибитках или наспех поставленных шатрах, а не в деревянных теремах. Большая часть конников скакала далеко впереди тяжелых повозок, на которых ехали женщины и дети вместе с добычей и запасами еды — довольно небольшими, поскольку они постоянно пополнялись за счет грабежа. Обоз охранялся с флангов и с тыла, а самые резвые всадники сновали между выдвинувшимся вперед войском и обозом. Все вместе собирались в момент трудных переправ через реки, для чего приходилось сооружать деревянные мосты и плоты, а некоторые повозки становились амфибиями.

25

М. Бувье-Ажан предполагает, что отец Аттилы умер в 401 году, когда мальчику было только шесть лет. Другие исследователи считают, что он скончался не раньше 406 года.

Аттила родился во время необычно продолжительной остановки. Конечно, он часто покидал «дворец» и трясся в кибитке, но всегда возвращался домой. Вместе со сверстниками он осваивает борьбу, искусство владения оружием, особенно кинжалом, и стрельбу из лука. Слишком рано он начинает ездить верхом и приобретает характерную черту всех гуннов — кривые ноги. Вопреки легенде, его щеки не покрывали искусственные шрамы: ни один из лично видевших его современников не засвидетельствовал этого, а Проспер Аквитанский вспоминал о безмятежном выражении его лица…

Юный Аттила вел жизнь варварского принца со всеми присущими ей парадоксами. Вероятно, уже в детстве он освоил азы латыни, и вполне возможно, что в период нормализации отношений между Римом и его отцом ему давал уроки учитель латинского языка, живший во дворце».

Правда, юный принц недолго оставался в варварском мире. По сведениям современников, молодые годы он якобы прожил в Италии в качестве заложника, где и приобрел неоценимый опыт, пригодившийся ему позднее во время его многочисленных кровопролитных походов в Европу. Вот как описывает обстоятельства этого «заложничества» Бувье-Ажан: «Роас предложил наставнику императора [26] и военачальнику Стилихону направить к нему знатного римлянина, способного на месте оценить его политику и возможности честного партнерства. Стилихон согласился и отозвал от двора вестготского короля Атанариха… юного аристократа Аэция и направил его в окружение Роаса. В 405 году, к моменту прибытия, этому весьма даровитому юноше было пятнадцать или шестнадцать лет. Он понравился Роасу, и Роас ему также пришелся по душе. Аэций познакомился с десятилетним Аттилой, который взрослел гораздо быстрее, чем рос. Юноша и ребенок прониклись друг к другу взаимной симпатией. Аэций вызвал некоего образованного уроженца Паннонии, который не только преумножил знания Аттилы в области латыни, но и приобщил его к изучению греческого».

26

Речь идет об императоре Западной Римской империи Гонории.