Великий Бартини. «Воланд» советской авиации
Шрифт:
Обратите внимание на формулировку: «ДАР» конструкции т. Чухновского». Что это — намеренное замалчивание Бартини или ошибка чиновников, готовивших данный документ?
Однако эта комиссия так и не побывала в Северной столице, и 22 сентября 1936 года Молотов подписал еще одно постановление Совета труда и обороны (к тому времени Комитет Обороны переименовали в Совет труда и обороны). На этот раз товарищей Бергстрема, М.М. Громова и Н.Н. Бажанова (начальник НИИ ВВС) обязали в двухдневный срок осмотреть самолет и в случае положительного заключения разрешить Чухновскому произвести пробный полет.
Этот документ сделал свое дело, и Б.Г. Чухновский с бортмехаником В.И. Чечиным и инженером И.А. Берлиным в том же году опробовали «ДАР» в полете. Но этому полету предшествовал
«Чухновскому, как и всем нам, очень хотелось скорее полетать на «ДАРе» или хотя бы почувствовать, как ведет себя машина на воде с запущенными моторами.
— Летать я не буду, — уговаривал Чухновский директора завода, — только на редане побегаю, побегаю и сейчас же подрулю к спуску и на стоянку.
— Не взлетите, обещаете? — переспросил директор.
— Даю слово.
И вот «ДАР» на плаву. В пилотской кабине Б.Г. Чухновский, рядом механик В.И. Чечин, в среднем отсеке я, в кормовом — контролер завода. Запущены моторы. Самолет медленно поплыл. Чувствовалось легкое подрагивание корпуса, всплески волн. Машина почти пустая, в баках совсем немного горючего. Чухновский только едва коснулся рычагов управления, как «ДАР» тут же взлетел — такой исключительно летучей оказалась машина. Моторы были сразу выключены, и самолет сел. Сел на мель. Надо отдать должное корабелам: они отнеслись к происшествию спокойно, по-деловому, не было обычного: «Мы же говорили, мы вас предупреждали!» Больше всех огорчился Борис Григорьевич — получилось, что он не сдержал данное им слово».
Испытания самолета, в ходе которых самолет проверили как на гидро-, так и ледовых аэродромах, завершились весной 1937 года. Более того, «ДАР» после посадки на воду самостоятельно выруливал на берег. При перегрузочном полетном весе время патрулирования в воздухе доходило до 20 часов, а посадочная скорость — до 70 км/ч. Для сравнения: последний параметр у летающей лодки «Валь» был на 30 км/ч больше. Отзывы о машине были самые восторженные, и руководство Полярной авиации заказало пять машин этого типа, но пожелания заказчика так и остались на бумаге. Главную причину этого обычно связывают с большой трудоемкостью изготовления самолета.
Интересовались самолетом «ДАР» и будущие Герои Советского Союза, участники спасения экипажа и пассажиров парохода «Челюскин» летчик Сигизмунд Леваневский и Николай Каманин. С.А. Леваневский погиб в 1937 году во время коммерческого рейса из Москвы в Фербенкс (США) через Северный полюс на самолете ДБ-А (СССР-Н209), а Н.П. Каманин завершил свою службу в армии, будучи первым наставником космонавтов.
Следует отметить, что судьба самолета «ДАР» до сих пор не ясна, он не был зарегистрирован в авиарегистре, нет сведений о его эксплуатации в Полярной авиации, но есть упоминание, что работа по «ДАРу» продолжалась до 1940 года. Одной из причин тому могло быть то, что, вследствие изменения химических свойств, нержавеющая сталь в местах сварки легко поддавалась коррозии, т. е. ржавела. Однако не исключено, что причиной короткой «биографии» самолета стал все же арест Бартини, поскольку с коррозией можно было бороться, в частности, методами, принятыми в судостроении.
Основные данные первых самолетов Бартини и немецкого «Валь» компании «Дорнье»
Примечание. *Вес масла — 18 кг. **С охлаждающей жидкостью. ***Расчетные данные.
Глава 5
Бартини — Ермолаев — Сухой
В конце августа 1939 года с бетонной дорожки подмосковного аэродрома Чкаловская стартовал самолет «Сталь-7». Экипажу летчика Н.П. Шебанова (второй
Установлению мирового рекорда на самолете «Сталь-7» предшествовал испытательный полет 28 августа 1938 года по маршруту Москва — Симферополь — Москва. В состав экипажа входили пилоты Н.П. Шебанов и В.А. Матвеев, бортмеханик Л.А. Забалуев и инженер-наблюдатель А.А. Радциг. Самолет стартовал в 7 часов утра из Московского аэропорта (Центральный аэродром имени М.В. Фрунзе). Половину пути полет проходил на высоте 3500 метров при хорошей погоде. Над Симферопольским аэродромом экипаж сбросил вымпел, но на обратном пути встретился грозовой фронт, и пришлось подняться на высоту 4500 метров. В тот день самолет пролетел расстояние 2360 км за восемь часов со средней скоростью 310 км/ч.
Следующий дальний испытательный полет состоялся 6 октября 1938 года по маршруту Москва — Батуми — Одесса — Москва. В тот день экипаж летчиков Н.П. Шебанова и В.А. Матвеева, штурмана-радиста Н.А. Байкузова пролетел расстояние 3800 км за 11 часов 4 минуты со средней скоростью более 350 км/ч.
Достижение немалое, тем более для пассажирской машины, но на мировой рекорд, которым можно было бы удивить мир, оно не «тянуло». Тем более что 8 июля 1938 года французский пилот М. Росси установил на самолете «Амио-370» с моторами «Испано-Сюиза» мощностью по 960 л.с. международный рекорд скорости 400,81 км/ч, а в том же месяце американский миллионер и большой поклонник авиации Говард Хьюз на самолете «Электра» компании «Локхид» с экипажем из четырех человек совершил скоростной кругосветный перелет. Воздушное путешествие заняло всего лишь 91 час 14 минут.
Естественно, Советский Союз не желал отставать от «загнивающего капитализма» и предложил свой маршрут скоростного перелета, а единственным кандидатом на эту роль мог быть только «Сталь-7». В Советском Союзе этому придавалось огромное значение, и в Москве даже существовал Штаб перелетов, занимавшийся организацией таких мероприятий. Предполагалось, что, если вылететь из Москвы в восточном направлении с промежуточными посадками в Якутске, Фербенксе, Нью-Йорке и Париже, можно было обогнуть планету менее чем за 90 часов. Чем не мировой рекорд? Полет запланировали на 1939 год, но международная обстановка к тому времени так изменилась, что пришлось отказаться от идеи кругосветного перелета не только на «Сталь-7», но и на АНТ-25 и БОК-15.
Пассажирский самолет «Сталь-7» на испытаниях. Февраль 1937 года
Как альтернатива замыслам руководителей Штаба перелет и был предложен — менее протяженный маршрут Москва — Симферополь — Москва.
Увеличить же скорость и дальность полета «Сталь-7» одновременно можно было лишь двумя путями — заменой двигателей М-100А более мощными М-103 и увеличением запаса горючего.
Если информация о размещении в фюзеляже самолета дополнительных топливных баков сохранилась в архивах, то документальных сведений до недавнего времени об установке на самолет моторов М-103 обнаружено не было. Об этом упоминалось лишь в трудах Вадима Борисовича Шаврова и в брошюре «Основные события из жизни института 1930–1990», посвященной 60-летию ГосНИИ Гражданской авиации.