Великий Бартини. «Воланд» советской авиации
Шрифт:
Много позже, когда на базе «Сталь-7» построили бомбардировщик Ер-2, «диффузорный» эффект дал о себе знать. Связано это было как с увеличением удельной нагрузки на крыло с 97,2 до 157 кг/м2, так и с установкой тоннельных водорадиаторов двигателей с выходом теплого воздуха через жалюзи, размещенные вблизи излома крыла.
Пассажирский самолет ПС-89 (ЗИГ-1) завода имени Гольцмана
Данное техническое решение позволило отказаться от средства механизации
Большая бортовая хорда крыла позволила разместить в его центроплане баки, вмещавшие необходимый для полета на большие расстояния запас бензина. Кроме этого, горючее разместили в баках — носках крыла, что ранее не встречалось ни в одном самолете.
Другим внешним отличием машины был фонарь кабины летчиков с остеклением, расположенным под углом против набегающего потока. Какую пользу для самолета приносила подобная конструкция, мне, как аэродинамику, непонятно. Возможно, такой фонарь не так заливало дождем, но скорее это была дань моде тех лет.
Планер состоял из полумонококового цельнометаллического фюзеляжа и ферменного крыла с оперением, обшитым перкалем. Вся конструкция, собиравшаяся из стальных труб и фасонных профилей, соединенных точечной сваркой, отличалась значительной трудоемкостью.
В июне 1934 года начальник «Аэрофлота» И.С. Уншлихт собрал совещание по рассмотрению эскизного проекта самолета двойного назначения «Сталь-7», разработанного в СНИИ ГВФ. Как следует из протокола совещания, машина, предложенная Бартини, разрабатывалась в пассажирском и военном вариантах.
Первоначально самолет прорабатывался с двигателями жидкостного охлаждения М-17, а затем — с лицензионными «Испано-Сюиза», получившими в Советском Союзе обозначение М-100. Для обоих вариантов самолета задавалась посадочная скорость 80 км/ч, а максимальная — с двигателями М-17 достигала 350 км/ч, с М-100 — 370 км/ч. Рассматривался вариант «Сталь-7» и с моторами М-34. Создавая «Сталь-7», Бартини пришел к выводу, что с двигателями М-100 мощностью по 750 л.с. на высоте 2400 метров можно перешагнуть 400-километровый рубеж скорости, и интуиция в сочетании с точным расчетом не подвела конструктора.
Разрабатывая свой проект, Роберт Людвигович, помимо достижения высоких летных данных самолета, не забывал и о комфорте пассажиров. Однако руководители гражданской авиации думали иначе, ставя на первое место скоростные характеристики машины. В итоге по их требованию высоту салона снизили с 1,8 до 1,55 метра, и пассажирам даже среднего роста пришлось бы перемещаться по салону в полусогнутом положении.
Желание руководства ГВФ сделать гражданскую авиацию резервом ВВС привело к тому, что в протоколе совещания у начальника Аэрофлота И.С. Уншлихта 3 июня 1934 года появилась запись: «Просить ВВС РККА в срочном порядке, чтобы не задерживать дальнейших работ по самолету «Сталь-7», дать заключение и предложения по военному варианту…»
Довоенный лозунг «Выше всех, быстрее всех, дальше всех» заставил авиаконструкторов пойти на поводу у политиков. Забегая вперед, следует отметить, что подобные «явления» сопровождали советское авиастроение на протяжении всего существования СССР, заставляя конструкторов думать прежде всего о политических последствиях, а уж потом о пассажире. Впрочем, я немного отвлекся.
Первый полет на «Сталь-7» в сентябре 1936 года выполнил летчик Э.И. Шварц. Затем машину облетали летчики-испытатели
Начавшаяся зима приостановила испытания и доводку самолета, вдобавок 19 января 1937 года начальник Главного управления ГВФ Ткачев подписал распоряжение, согласно которому конструкторскую группу при заводе № 240 расформировали, оставив лишь несколько специалистов «для доводки и наблюдения за самолетом «Сталь-7».
В феврале 1937 года было дано задание переоборудовать самолет в специальный вариант для получения скоростной дальности, что и было сделано конструкторским коллективом совместно с заводом ГВФ № 240. В доводке самолета большую работу проделали В.Н. Ермолаев и ведущие инженеры НИИ ГВФ А.А. Радциг и З.Б. Ценципер.
С 16 августа по 9 ноября 1937 года пилоты Н.П. Шебанов и В.А. Матвеев провели совместные с НИИ ГВФ заводские испытания доработанной машины с моторами М-100А с полетным весом 6500–7000 кг. Но завершить их в полном объеме не удалось, и, ввиду наступления ранней зимы, с ноября 1937-го по февраль 1938 года самолет находился в ангаре.
В феврале 1938 года Бартини был репрессирован, и его арест затормозил все работы по пассажирскому авиалайнеру.
С февраля по май на самолете проводились доводка и подготовка к специальным испытаниям.
С мая по июль 1938 года на «Сталь-7» в НИИ ГВФ выполнили лишь четыре контрольных полета, сорвав намеченные сроки испытаний. Тогда командование «Аэрофлота» создало специальную комиссию для дальнейших испытаний и с 22 июля по 6 сентября завершило их.
Говоря о самолете «Сталь-7», всегда возникают ассоциации не только с Р.Л. Бартини, но и летчиком Н.П. Шебановым. Николай Петрович получил широкую известность в 1936 году, первым среди советских линейных пилотов налетавший миллион километров. Советская пресса преподнесла это событие соответствующим образом, но в те годы никто не задался вопросом: почему «миллионером» стал именно Шебанов? Ответ на этот вопрос появился спустя десятилетия. Не умаляя при этом заслуг выдающегося пилота, можно констатировать, что произошло это благодаря немецкой пунктуальности, поскольку Шебанов много летал на международных авиалиниях, в частности Москва — Берлин. Эта скрупулезность немцев и стала благодатной почвой для появления пилота-«миллионера». При этом следует заметить, что если бы с такой же точностью регистрировались и полеты отечественных пилотов на внутренних авиалиниях, то, возможно, миллионер появился бы гораздо раньше.
В 1938 году пилот Н.П. Шебанов возглавил специальный летный центр по подготовке экипажей самолетов ПС-84, организованный на летной базе НИИ ГВФ в подмосковном Захарково (недалеко от аэродрома Тушино). В том же году, после ареста Бартини, работу по машине продолжили под руководством Захара Борисовича Ценципера.
Как следует из докладной записки начальника «Аэрофлота», Героя Советского Союза комбрига В.С. Молокова, направленной 14 октября 1938 года в Совет народных комиссаров СССР:
«Самолет отличался от других машин подобного типа следующим: