Великий де Голль. «Франция – это я!»

Арзаканян Марина

Вскоре из Коломбэ он известил своих сторонников, что считает нужным представить стране собственный конституционный проект. Для этого было быстро найдено определенное место и время. Местом стал небольшой нормандский городок Байё, тот самый, который союзники два года назад первым освободили от захватчиков и куда прибыл де Голль. Датой стало 16 июня, так как шесть лет назад именно в этот день начиналась уже вошедшая в историю лондонская эпопея генерала.

Бывший председатель Временного правительства прибыл в Байё в прекрасный летний день. Город встретил его цветами, звоном колоколов, развевающимися на ветру национальными флагами. В окружении своих соратников, генералов Леклерка, Кёнига, Жуэна, адмирала Тьерри д’Аржанлье, Мориса Шумана, Жака Сустеля, Рене Капитана, Андре Мальро, де Голль присутствовал на торжественной мессе и затем отправился на главную площадь города. Жители встретили его овацией. Со всех сторон раздавались крики «Де Голля к власти!» {312} Перед собравшимися генерал произнес речь, в которой

сформулировал свои конституционные идеи. Они заключалась в том, что исполнительную и законодательную власти надо разделить и что самые широкие полномочия нужно отдать главе государства. «Именно его миссия – подчеркивал де Голль, – назначать министров и прежде всего премьер-министра, возглавляющего политику и работу правительства. Глава государства должен утверждать законы и принимать декреты, потому что именно посредством их на граждан возлагается ответственность по отношению к государству, он обязан возглавлять заседания совета министров и таким образом постоянно осуществлять свое влияние, без которого нации не обойтись. В его компетенцию нужно включить функцию арбитра в различных политических ситуациях. Он может их выполнять посредством консультаций или, в сложных условиях, вынести свое суверенное решение на референдум. Наконец, ему должно принадлежать право, если его отечество находится в опасности, быть гарантом национальной независимости и пактов, заключаемых Францией». В конце своей речи де Голль напомнил, как древние греки спрашивали у мудрого Солона: «Какая конституция самая лучшая?» – а он им отвечал: «Скажите сначала, для какого народа она предназначена и для какой эпохи?» {313} Само собой разумеется, что для своего народа в данную эпоху генерал считал лучшим проект, предложенный им самим.

312

L’Ann'ee politique. 1946. P., 1947. P. 161–162.

313

Gaulle Ch. de.Discours et messages. Dans l’attente. Fevrier 1946 – Avril 1958. P., 1970. P. 10.

Речь де Голля была услышана по всей стране. Она широко комментировалась по радио, ее опубликовали многие крупные периодические издания. Но обратило ли на нее должное внимание Учредительное собрание? Генерал рассчитывал на поддержку своих конституционных идей со стороны партии МРП. Однако этого не произошло. Народно-республиканское движение совместно с другими партиями разработало новый проект конституции, который явился результатом компромисса между коммунистами, социалистами и самого МРП. Согласно этому проекту, парламент делился на две палаты – нижнюю, Национальное собрание, и верхнюю, Совет республики (или сенат). В руках первой палаты была по существу сосредоточена вся власть. Именно она принимала законы и контролировала деятельность правительства. Президенту республики, выбираемому на семь лет косвенным голосованием (коллегией выборщиков), отводились второстепенные функции. На 13 октября был назначен всеобщий референдум, на который выносился новый проект.

Безоговорочно защищать и отстаивать конституционные идеи, выдвинутые де Голлем в Байё, взялся только созданный осенью 1946 года Рене Капитаном Союз голлистов. Однако к нему присоединились лишь самые преданные сторонники генерала. Внушительным политическим объединением он стать не смог. К тому же сам де Голль открыто не поддержал Союз, предпочитая по-прежнему оставаться «надклассовым» арбитром и не желая отождествлять себя с каким бы то ни было политическим объединением.

Только от своего имени генерал выступил с резкой критикой новой конституции и призвал избирателей ответить «нет». Тем не менее 52,5 % участвовавших в голосовании французов высказались положительно. 27 октября конституция вступила в силу. 10 ноября прошли выборы теперь уже в Национальное собрание Франции. Большого успеха вновь добились коммунисты, социалисты и МРП. У власти продолжала оставаться трехпартийная коалиция. Так начала свое существование Четвертая республика. Она была, как и предыдущая Третья, парламентского типа правления и мало чем отличалась от нее.

Произошедшие политические перемены раздосадовали де Голля. Франция шла вперед без него, а он окончательно стал частным лицом. Генералу прислали анкеты, которые он должен был заполнить, чтобы получать пенсию. Бывший председатель Временного правительства числился в них как полковник. Его же не успели в 1940 году утвердить в звании генерала. Де Голль только покачал головой. Он отказался заполнять анкеты и сказал близким, что никогда ни при каких обстоятельствах не будет получать государственной пенсии {314} . А между тем финансовое положение семьи де Голлей было весьма скромным. Генерал унаследовал от матери ферму на севере Франции. Ивонне от родителей тоже досталась ферма. Но в годы послевоенной разрухи они не приносили никакого дохода. Пришлось брать кредиты и иногда даже продавать фамильные вещи {315} .

314

Gaulle Ph. de.M'emoires accessoires. 1921–1946. P., 1997. P. 163.

315

Gaulle Ph. de.De Gaulle mon p`ere. V. 2. P., 2004. P. 61.

Жизнь

в Буассери шла спокойно, размеренно. Де Голль вел переписку, читал, гулял, как всегда, очень много курил. Одним из его излюбленных занятий стало раскладывание пасьянса на небольшом ломберном столике. Оживление в доме наступало, когда в Коломбэ приезжали дочь или сын генерала. Тогда за обедом разговор обязательно заходил о политике. Бывшему председателю Временного правительства все давали советы. «Папа, – говорил ему Филипп, – вы должны создать собственную партию». А жена твердила: «Нет, нет, Шарль, не соглашайтесь. Как только вы наведете в лавочке порядок, вас предадут». – «Ивонна, – бурчал в ответ генерал, – вы рассуждаете как ребенок» {316} .

316

Guy СEn 'ecoutant de Gaulle. P. 156.

В 1946 году де Голль задумал писать «Военные мемуары». Он обсуждал их замысел с Франсуа Мориаком. Бывший глава Временного правительства вознамерился изложить свои достижения, создать собственную легенду. Осенью он начал писать. Генерал работал необычайно вдумчиво и тщательно. «Он, – как вспоминал Клод Ги, – писал часами напролет, что-то расшифровывая, переписывая, зачеркивая, вновь начиная. Обдумывая или записывая какое-нибудь выражение, он играл, передвигая пальцами, со своей вечной сигаретой, обводил кончики букв, расставляя перекладинки на «т», штриховал зачеркивания. И вот, наконец, в его голове складывалась совершенная фраза, лаконичная, звонкая как звук трубы» {317} .

317

Ibid. P. 199.

Мемуары де Голля открывались его размышлениями о Франции: «За годы моей жизни я составил собственное представление о Франции. Оно порождено как разумом, так и чувством. В моем воображении Франция предстает как страна, которой, подобно сказочной принцессе или мадонне на старинных фресках, уготована необычайная судьба. Инстинктивно у меня создалось впечатление, что провидение предназначило Францию для великих свершений или тяжких невзгод. А если тем не менее случается, что на ее действиях лежит печать посредственности, то я вижу в этом нечто противоестественное, в чем повинны заблуждавшиеся французы, но не гений самой нации.

Разум также убеждает меня в том, что Франция лишь тогда является подлинной Францией, если стоит в первых рядах; что только великие деяния способны избавить Францию от пагубных последствий индивидуализма, присущего ее народу; что наша страна перед лицом других стран должна стремиться к великим целям и ни перед кем не склоняться, ибо в противном случае она может оказаться в смертельной опасности. Короче говоря, я думаю, что Франция, лишенная величия, перестает быть Францией» [29] .

29

Перевод В.И. Антюхиной-Московченко.

Когда генерал работал над этими строками, его сыну вручили орден Почетного легиона. 2 декабря 1946 года де Голль писал Филиппу: «Поздравляю тебя с получением ордена Почетного легиона. Будь уверен, что как отец я горжусь, что ты удостоен такой награды. Ты заслужил ее своей отвагой в боях так же, как твой дед в войне 1870 года и отец в войне 1914–1918 годов. Но из нас троих ты стал кавалером ордена в самом молодом возрасте. Такова судьба нашей гордой и благородной французской семьи, которая сливается с судьбой самой Франции» {318} .

318

Gaulle Ch. de.Lettres, notes et carnets. Mai 1945 – Juin 1951. P. 211.

Объединение французского народа

В начале 1947 года де Голль в Коломбэ, казалось, еще больше погрузился в работу над мемуарами. Он, как всегда, и много читал. Сейчас генерал с удовольствием перечитывал «Замогильные записки» Шатобриана. Он вслух цитировал фразу писателя: «Отчизна, я прошу для себя немного славы, но лишь для того, чтобы приумножить твою» {319} . Мысли о современном положении отечества не покидали де Голля. 7 января в письме Элизабет де Мирибель он отмечал: «Сейчас наблюдается закат изнуренной Франции, хотя мы всеми силами пытались предотвратить это. Теперь мы ушли и свернули наш парус. И все-таки глубокий источник не иссяк, просто пока есть препятствия, которые не дают ему выбиться наружу. Да, многие французы отказались от величия, но Франция помнит его и мечтает о нем» {320} .

319

См.: Tournoux J.-R.Le feu et la cendre. P. 63.

320

Gaulle Ch. de.Lettres, notes et carnets. Mai 1945 – Juin 1951. P. 216.