Великий Дракон
Шрифт:
— И вот что. Ты иди к гостям, я Огги сама уложу. А ты иди. Потому что нельзя найти мужа, когда из дома не выходишь совсем. Ждешь, чтобы сам пришел?
— Хорошо бы.
— Ты не шути, а головой думай. И спать сегодня ложись в старой комнате. Туда еще может прийти хоть кто-то. Сюда не пойдут, чтобы ребенка не будить. Ложись там. Не придет никто, так выспишься. А с Огги мы управимся. Иди, и чтобы до утра я тебя не видела.
Вот так. И поди возрази этому сержанту в юбке. Старший стюард на боевом корабле в случае гибели интенданта заменяет его и берет на себя распределение боеприпасов. Санта на Саттанге вела себя смирно и подчиненно: надежный помощник, верный товарищ, ничего более. Объяснила: земля предков, индейские законы, женщина знает свое место и не претендует
Я вышла в холл, кивнула Керу.
— Ждет в тени, — сказал он. — Войти не пыталась.
— Понятно.
На улице уже стемнело, я включила садовый свет. Открыла дверь. На скамейке под деревом кто-то был; завидя меня, фигура в светлом платье поднялась. Анна, черт бы ее побрал. Я сосчитала до десяти и вышла на крыльцо, плотно закрыв дверь.
— Леди Берг! — Она уже умоляла, в голосе слышались слезы. — Пожалуйста, выслушайте меня! Если вы мне не поможете… Я не знаю, что мне делать. Я запуталась, я всего боюсь, я ужасная трусиха и даже не знаю, к кому мне обратиться!
— Почему бы не к Августу? В конце концов, он вроде как ваш жених.
— Нет, — она помотала головой. — Я совершила ужасную глупость сегодня утром… Но поймите, я видела ситуацию совсем не так! Август сказал, что вы гиперответственны и дисциплинированны. Что вы никогда не скажете «нет», если на вас взвалить задачу. А все вокруг только этим и пользуются. И даже за него вы отвечаете. Вы хлопочете над ним, как мать, а ведь у вас свой малыш. И вы просто уже разрываетесь между всеми. Поэтому будет лучше, если часть ваших проблем возьму на себя я. И… леди Берг, простите, но я же вправду думала, что вы только из гордости тянете на себе этот воз. Из гордости и из уверенности, что никто не захочет старательно обучиться тому, что вы умеете. И что сам Август вам надоел, но вы не можете его бросить из-за этого индейского брака. А вы не хотели, он это тоже сказал. Вы хотели быть свободной, но из-за того, что он ошибся, проблему пришлось решать вот так. Вы сделали над собой чудовищное усилие, но справились. И вы так великодушны, что ни разу не упрекнули его, что он связал вас по рукам и ногам.
«Что ты с ней нянчишься? Она же села тебе на шею и погоняет, а ты все терпишь! Будь мужчиной, наконец, а не тряпкой!» Я отлично помнила эти ее слова, сказанные Августу, когда мы с Мелви уехали.
— Анна, я не собираюсь помогать вам. У меня своих забот полон рот.
— Но что же мне делать?!
— Сядьте на землю и разрыдайтесь.
Она застыла, широко распахнув карие глаза. Опять зависла, как тогда в ресторане. Легко ее ошарашить, но потом она собирается и идет в атаку, это я помню. Упорная девица. Ее бы упорство да в мирных целях…
— Вы шутите?
— Нет, издеваюсь. Спросите у Августа — я всегда издеваюсь. Нравится мне это занятие.
Она потрясла головой.
— Нет, нет… А что будет, если я так сделаю?
— Здесь полно персонала, хотя он приучен не показываться на глаза. Кто-нибудь услышит ваши рыдания, придет и поможет. Правда, с точки зрения персонала, столь бурные эмоции позволяют себе лишь упившиеся в стельку люди, это позорное поведение, а от позора надо беречь. Поэтому вас отведут в вашу комнату, если вам таковая выделена, и уложат спать. Если комнаты вам не выделили, слуги вызовут такси и отправят вас в город.
— Но… Я не знаю. Август ничего не говорил про комнату. Наверное, мы будем ночевать в его комнате, где же еще. А она наверняка заперта…
— Значит, вас отправят в город.
— Даже не спросив Августа?!
— Конечно. За вас придумают вежливое объяснение, мол, вам сделалось нехорошо и вы захотели побыть в одиночестве. Поэтому покинули собрание, а хозяевам велели передать ваши извинения.
— Но ведь я его невеста!
— Да хоть жена.
Я снова пошла к главному корпусу. Анна, помедлив, зашагала рядом.
— Какие
— Анна, еще раз. Для тупых, — жестко сказала я. — Просвещать вас относительно обычаев семьи и дома, рассказывать байки и семейные тайны — прямая обязанность Августа. Не моя. Понятно?
— Но он все время так сильно занят!
— Тогда у вас два пути. Либо наберитесь терпения, либо найдите себе менее загруженного мужчину. У Августа свободного времени не было никогда.
— Неправда! Когда мы познакомились, он всегда находил его для меня! И так было, пока мы не переехали на Таниру! Ужасное место, зачем он там живет…
«Мы». Хорошо сказано.
— Так подите и скажите это ему.
— Я боюсь, что мы можем… нет, не поссориться, мы слишком сильно любим друг друга и никогда не поссоримся, но просто ему будет неприятно.
— Поэтому вы говорите это мне? Анна, я не понимаю — вы считаете, что это я отбираю его время, которое вы безосновательно считаете своим? Его время, его внимание, каждое его слово, которое могло быть обращено к вам, а обращено ко мне?
— Ну… нет, вы неправильно меня поняли. Леди Берг, я… Я хотела сделать вам предложение. Я очень сочувствую вам, я отлично понимаю, что вам одиноко. Мне говорили, что женщина с младенцем чувствует себя оторванной от мира… Ей тогда почти все равно, с кем болтать, лишь бы не выпадать из общества. А ребенок плачет, накапливается гнев, его срывают на домашних… Давайте, я буду вас развлекать? Не Август, а я? Я веселая, правда. И очень терпеливая. Я даю вам слово, что ни капельки не буду обижаться на ваш гнев или досаду, я ведь понимаю, что не я тому причина, а ваша усталость и одиночество. Хотите, я буду рассказывать вам про китайскую культуру? Вы ведь не смогли доучиться в магистратуре. Наверное, тому были причины, материал ведь чрезвычайно сложный, а вы были в таком интересном положении… Я смогу все рассказать очень доходчиво! Я буду гулять с вами по горам…
Я остановилась и скрестила руки на груди.
— Анна, я с куда большим удовольствием болтала бы с вашим куратором, господином Таном. Я в восторге от его манер и общей культуры. Про вас я такого сказать не могу, увы.
Ее лицо исказилось ужасом, она даже попятилась и руками замахала.
— Нет! Вы не знаете, что говорите! Тан — самое ужасное чудовище, какое я видела! Он… да, он гладко говорит. Но он садист, он… Он пытает невинных людей! Он… — Она всхлипнула. — Я думала, он оставит меня в покое. У меня больше нет ничего, что ему хочется прибрать к рукам. Мой муж… я не смогла сказать правду в ресторане, ведь там был Август. На самом деле мы развелись из-за Тана. Это он потребовал, чтобы Тим бросил меня. Тим его боготворит. Он как загипнотизированный. Делает все, чего попросит Тан. Однажды он пришел вечером с этим китайцем и сказал — ты ляжешь с ним. Я хотела броситься из окна, но они вдвоем связали меня… — Она заплакала. — Я не смогу, никогда не смогу рассказать этого Августу. Вы женщина. Вы никогда не испытывали подобного, по вам видно, и я поберегу вас от подробностей, но любая женщина может понять другую, которой не повезло…
Я не понукала ее. Зачем? Она гонялась за мной весь вечер именно для того, чтобы все выболтать.
— У меня были деньги, наследство от прабабушки. Тан потребовал, чтобы я отдала их мужу и убиралась из его жизни. У них секта, они так со всеми женщинами поступают. В секту принимают только мужчин, а женщины для них просто расходный материал. Я отказалась. Тогда они заперли меня в клетке во дворе, где гуляли огромные злобные псы. Не сомневаюсь, они достали бы меня даже через решетку, прутья стояли слишком редко. Целых пять часов я сидела неподвижно, чтобы не привлекать внимания собак, у меня затекло все тело… Это настоящая пытка! И… я отдала все, что они требовали. Наверное, вы скажете, что я трусиха. Но я не могла больше этого выносить. Я самая обычная девушка, мне нужна защита, забота, я не могу бороться с целым миром. Когда я встретила Августа, я подумала: вот мужчина моей мечты. Он никогда не бросит меня в беде. Я… я была счастлива, по-настоящему! Август говорил, что немного поможет вам, а потом мы поженимся. Я верила.