Великий фетиш
Шрифт:
Но Асерии также не была глупа. Возможно, она многое не знала после многих столетий жизни в лесах — но она быстро училась. Поэтому её следующий удар оказался неожиданным.
Миссис Прингл, язвительная женщина, должна была вернуться домой после визита к родственникам. Ни одна из сторон не надеялась на приятное воссоединение. Разрушительный эффект характера Хэлен Прингл, проявлявшийся уже тридцать лет, способствовал этому. Но чего бы ни ожидала Хэлен Прингл — она не предполагала обнаружить хорошенькую молодую девушку, сидящую за её туалетным столиком, в её спальне, спокойно досушивающую только что помытые
Асерия, быстро улыбнувшись, взглянула на задыхающуюся миссис Прингл.
— Да? — сказала она вежливо.
Губы миссис Прингл беззвучно шевелились. Потом она произнесла:
— Гаг.
— Простите?
— Ты… ты… что… что ты делаешь в моей комнате?
В первый раз с тех пор, как ей, миссис Прингл, исполнилось пять лет, она не могла подобрать слов — или почти не могла. Но ей помогло то, что на Асерии не было её зеленого платья.
Асерия, по-прежнему вежливо, заметила:
— Ваша комната? О, понятно, вы миссис Прингл! Как неловко. Было глупо со стороны Дэнни не попросить меня уйти, прежде чем вы вернётесь, не правда ли? Но если вы оставите меня на минутку, я исчезну со скоростью молнии.
Таким образом, воссоединение стало более захватывающим, если не более приятным, чем ожидал Прингл. Хэлен обрушилась на него и требовала сообщить, что это за создание (голос её звучал, словно ленточная пила, проходящая сквозь двадцатичетырехдюймовое узловатое бревно). Она вопила: неужели у него нет ума понять, что никому не нужен такой старый дурак, разве что ради денег, и, если он желает делать глупости, то пусть соблюдает приличия и занимается этим вне поля зрения жены; хорошо, что она не распаковала вещи, потому что она немедленно уезжает. Что миссис Прингл и сделала.
Во время всей этой тирады Прингл был просто сбит с толку. Когда Хэлен захлопнула за собой дверь, он увидел свет и ринулся наверх. Конечно, там никого не оказалось.
Дэн Прингл пошёл на лесопилку, намереваясь обвинить Асерию во всех смертных грехах. Но по дороге он успокоился. Он начал ухмыляться и добрался до цели, чувствуя себя так, словно участвовал в триумфальной процессии.
Он огляделся, проверяя, не подслушивает ли кто-нибудь, и ласково позвал:
— Асерия!
Она появилась между двумя штабелями. Прингл предъявил обвинение:
— Полагаю, это вы только что показались моей жене?
— Боюсь, что да. Я не люблю вмешиваться в дела нравственности. Но я хотела заставить вас отказаться от попыток двигать мои доски.
Прингл ухмыльнулся:
— Всё хорошо, маленькая леди. Вы не навредили мне. Даже оказали услугу. Если я могу рассчитывать, что моя жена ненадолго уедет, может быть, я смогу насладиться жизнью. Поэтому больше не выкидывайте фокусов, или они вызовут обратный огонь.
— Вы всё ещё хотите разрушить мой дом?
— Да. Я бы мог смягчиться, если бы вы не выкидывали фокусы. Но теперь эта древесина будет отгружена, даже если это последнее, что я сделаю.
— Предупреждаю вас, мистер Прингл. У меня есть ещё парочка, как вы их зовёте, фокусов.
— Например?
— Увидите.
Гордость Прингла — или по крайней мере, то качество, которое его конкуренты называли злобностью — не позволяла ему уступить. Он не мог позволить событиям так развиваться; суматоха на лесопилке каждый день стоила ему денег, кроме того,
Те, кто не сталкивался с летающими досками, слышали о них, поэтому не сильно жаждали испытать их воздействие на себе. Но Прингл обещал заплатить за работу в полуторном размере, а рабочим нужно было есть. Двадцать один человек согласился. Прингл отказался от использования роллеров. Большая часть бригады должна была просто сидеть на штабеле № 1040, чтобы прижимать доски, а четыре человека — носить доски через другие штабели к товарному вагону.
Сначала доски немного дёргались и извивались, но Ларошель ударял по ним топором, и они успокаивались. Всё шло хорошо, пока вагон частично не нагрузили. Затем из него донеслись крики. Через несколько мгновений Мишо и мужчина по фамилии Чисхольм бросились от вагона, перебрались по ближайшему штабелю на рельсы и бросились вдоль подмостков. За ними вылетело несколько досок. Они качались туда-сюда, как будто преследовали мужчин и пытались ударить их.
Прингл очень хорошо знал, кто стоит за этими досками, но не мог ничего придумать. Пока он наблюдал, доски безжизненно упали на трамвайные пути. Затем из вагона послышался мощный грохот, и большая часть загруженного ПИВ клёна вылетела из открытой двери вагона с другой стороны от штабелей. Доски, вместо того, чтобы вести себя как подобает почтенным кленовым доскам, вертелись и корчились, как отвратительные личинки. Шлепаясь на землю, они изгибались полукругом, как будто кланялись, а затем с треском вытягивались и мчались к пиломатериалам.
— За ними! — кричал Прингл. — Ты, Джо! Два десятицентовика за каждую возвращённую доску!
Он спустился вниз и бросился за своими пиломатериалами настолько быстро, насколько позволяли его короткие ноги. Ларошель следовал за ним. Нервы бригады рабочих, уже расшатанные зрелищем противоестественной погони за Мишо и Чисхольмом, теперь полностью пришли в негодность. Но несколько человек последовали за Принглом и Ларошелем.
Они бежали и бежали, спотыкаясь о бревна, и падая в ручьи. В конце концов Асерия истощила свой запас эктоплазмы или чего-то подобного, и доски прекратили скачущий полёт. Они собрались в охапки и вернулись обратно. И снова собрались в штабель № 1040. Мужчины наотрез отказались входить в товарный вагон — туда, где не будет места для маневров. Прингл истратил всю свою власть и способности руководителя, чтобы заставить их вернуться к работе; визг пилы не доносился с холма над прудом до послеполуденного часа.
После обеда Прингл нервно ходил по лесопилке, ожидая контратаки, которая, он был уверен, должна последовать. И довольно скоро она началась. Такие лесопилки, как у Прингла, не оборудованные для производства мелких вещиц, как, например, шахматные фигурки, накапливают огромное количество отходов. Некоторые куски и обрезки можно использовать как топливо для котлов; что-то можно продать на дрова. Но есть излишки и множество бесполезных опилок. На краю лесопилки лежала куча опилок высотой в двадцать футов — её собирались загрузить в огромную топку железной мусоросжигательной печи.