Великий Галеотто
Шрифт:
Дон Хулиан. Тогда за работу, чтобы никто тебя не опередил.
Теодора (за дверью). Хулиан! Хулиан!
Дон Хулиан. Это Теодора.
Теодора. Ты здесь, Хулиан?
Дон Хулиан (идет к двери). Здесь. Входи!
Теодора (входит). Добрый вечер, Эрнесто.
Эрнесто. Добрый вечер, Теодора. Спектакль прошел с успехом?
Теодора. Да, как всегда. А вы хорошо поработали?
Эрнесто.
Теодора. Лучше бы поехали с нами. Все мои приятельницы спрашивали о вас.
Эрнесто. Кажется, весь свет мною интересуется!
Дон Хулиан. Еще бы! Ты же собираешься сделать весь свет главным действующим лицом своей драмы, вот он тобой и интересуется.
Теодора (с любопытством). Вы пишете драму?
Дон Хулиан. Тсс.. Это секрет... Не расспрашивай ни о действующих лицах, ни о развязке... Покойной ночи, Эрнесто. Идем, Теодора.
Эрнесто. Прощайте, дон Хулиан.
Теодора. До завтра.
Эрнесто. Спокойной ночи!
Теодора (мужу). Что-то Мерседес сегодня озабочена.
Дон Хулиан. Да, кажется. Зато Пепито весел.
Теодора. Он всегда весел. И всегда злословит.
Дон Хулиан. Прямо-таки персонаж из драмы Эрнесто.
(Теодора и дон Хулиан уходят направо.)
Эрнесто. Что бы ни говорил дон Хулиан, я своего замысла не оставлю! Это малодушие. И не отступлю.
(Встает и в возбуждении шагает по комнате, потом подходит к балкону.)
О ночь, пусть во мраке меня осенит вдохновение. А ты, город, сбрось крыши домов! Ты уже сбрасывал их однажды для хромого бесенка, так сделай это и для меня. Я увижу, как развлекаются дамы и кавалеры. Я услышу, как они расспрашивают обо мне Хулиана и Теодору. Подобно тому, как лучи света, соединившись на прозрачном стекле, порождают огонь; как тени переливаются в сумраке; как из песчинок растут горы, а из капель — моря, так из ваших фраз, улыбок, любопытных взоров, из пошлостей, сказанных в ресторанах, театрах, на балах сложится моя драма. У нее нет даже названия... Но вот передо мной... бессмертное творение флорентинского поэта, где сказано по-итальянски то, что прозвучало бы на моем родном языке недопустимой дерзостью. Франческа и Паоло, да осенит меня ваша любовь!
(Садится за стол.)
За дело! Драма начинается! Первая страница уж не пуста... Я пишу на ней название (лихорадочно пишет!) — «Великий Галеотто».
Гостиная в доме дона Хулиана. В глубине большая стеклянная дверь; за нею коридор, а напротив дверь столовой, закрытая почти до конца действия. Слева от зрителя на первом плане балкон, на втором дверь. Справа две двери. На первом
Теодора стоит у балкона. Дон Хулиан сидит на диване в задумчивой позе.
Теодора. Великолепный закат! Какой чудный свет, какое небо, облака! Может быть, где-то в лазури уже обозначено грядущее, как говорят поэты, как верили наши отцы? Если же на сапфировом своде яркими звездами и вправду записана тайна людских судеб и если в этот вечер открылась именно наша страничка... Какое счастливое будущее ждет нас! Правда, Хулиан?
(Оборачивается к нему.)
О чем ты задумался? Иди сюда, посмотри! Да ты не слушаешь меня!
Дон Хулиан (рассеянно). Что?
Теодора. Ты меня не слушаешь!
(Подходит к нему.)
Дон Хулиан. Мысли мои всегда с тобою, Теодора, но иногда меня одолевают заботы, хлопоты, дела...
Теодора. Ненавижу твои дела! Они отнимают у меня твое внимание, может быть, даже твою любовь. Но что с тобой, Хулиан?
(С большой нежностью.)
Ты озабочен, вероятно, чем-то серьезным. Ты ведь редко бываешь так молчалив. Что случилось, милый? Скажи. Если ты счастлив моим счастьем, позволь мне разделить твою печаль.
Дон Хулиан. Какая печаль, когда вся моя радость в тебе, Теодора? На лице твоем играет румянец, признак здоровья, в голубых глазах горит огонь, отражение твоей души. Я знаю, что я — властелин твоих дум. И разве заботы могут помешать мне считать себя счастливейшим из смертных?
Теодора. У тебя денежные неприятности?
Дон Хулиан. Из-за денег я не теряю ни аппетита, ни сна. К деньгам я питаю даже не отвращение, а презрение, но они покорно текут в мои сундуки. Я богат. И до конца своих дней Хулиан де Гарагарса, благодарный Богу и судьбе, будет слыть от Мадрида до Кадиса и Опорто если не самым богатым, то самым надежным банкиром.
Теодора. Так чем же ты озабочен?
Дон Хулиан. Я думал об одном хорошем деле.
Теодора (ласково). Конечно, не о дурном, ты на это не способен!!
Дон Хулиан. Ты ко мне пристрастна!
Теодора. Скажи, о чем же?
Дон Хулиан. Я обдумывал, как бы сделать...
Теодора. Новую фабрику?
Дон Хулиан. Нет, это не фабрика.
Теодора. А что же?
Дон Хулиан. Это — дело милосердия, старинный, священный долг.
Теодора (словно вдруг обрадовавшись). Я знаю!
Дон Хулиан. Да?