Великий Гусляр
Шрифт:
Елена сняла с плеч руки Алмаза, тот обернулся удивленно.
— Никита, — удивилась Елена. — Что с тобой?
— Ты изменила! — сказал Никита. — Ты изменила нашим словам и клятвам. Тебе нет прощения.
— Клятвам сорокалетней давности? От которых ты сам отказался?
— Я ради тебя пошел на все! Буквально на все! Я не позволю этому случиться. Приезжает неизвестный авантюрист и тут же толкает тебя к сожительству.
— Ну зачем ты так, аптека, — сказал Алмаз. — Я замуж зову, а не к сожительству.
— Будьте
Он должен был что-то немедленно сделать. Убить этого негодяя, взорвать дом, может, даже покончить с собой. Весь стыд, вся растерянность прошедших часов слились в этой вспышке гнева.
— Ты что, Никита? — спросил Грубин, разводивший в машине пары. — Какая муха тебя укусила?
— Они! — Савич наконец-то отыскал человека, который его выслушает. — Они за моей спиной вступили в сговор!
— Кто вступил?
— Елена мне изменяет с Алмазом. Он зовет ее в Сибирь! Это выше моих сил.
— А ты что, с Еленой хотел в Сибирь ехать? — не понял Грубин.
— Я ради нее пошел на все! Чтобы исправить прошлое! Ты понимаешь?
— Ничего не понимаю, — сказал Грубин. — А как же Ванда Казимировна?
— Кто?
— Жена твоя, Ванда.
— А она тут при чем? — возмутился Савич.
Взгляд его упал на открытый ящик с пистолетами. И его осенила мысль.
— Только кровью, — сказал он тихо.
— Савич, успокойся, — велел Грубин. — Ты не волнуйся.
Но Савич уже достал из машины ящик и прижал его к груди.
— Нас рассудит пуля, — произнес он.
— Положи на место! — крикнул Грубин. В этот момент из дома вышел Алмаз. За ним — Елена. Неожиданное бегство Савича их встревожило. Никита увидел Алмаза и быстро пошел к нему, держа ящик с пистолетами на вытянутых руках.
— Один из нас должен погибнуть, — сообщил он Алмазу.
— Стреляться, что ли, вздумал? — спросил Алмаз.
— Вот именно.
— Не сходи с ума, Никита, — сказала Елена учительским голосом.
— Ой, как интересно! — как назло, во двор выбежали Милица с Шурочкой. — Настоящая дуэль. Господа, я буду вашим секундантом.
Милица подбежала к Савичу, вынула один из пистолетов и протянула его Алмазу.
— Они же убьют друг друга! — испугалась Шурочка.
— Не бойся, — засмеялась Милица, — пистолетам по сто лет. Они не заряжены.
— Ну что, трепещешь? — спросил Савич.
— Чего трепетать. — Алмаз взял пистолет. — Если хочешь в игрушки играть, я не возражаю. Давненько я на дуэли не дрался.
— Вы дрались на дуэли? — спросила Елена.
— Из-за женщины — в первый раз.
Милица развела дуэлянтов в концы двора и вынула белый платочек.
— Когда я махну, стреляйте, — распорядилась она.
— Это глупо, — сказала Елена Алмазу. — Это мальчишество.
— Он не
Савич сжимал округлую, хищную рукоять пистолета.
Все было кончено. Черная речка, снег, секунданты в черных плащах…
— Ну, господа, господа, не отвлекайтесь, — потребовала Милица и махнула платком.
Алмаз поднял руку и нажал курок, держа пистолет дулом к небу — не хотел рисковать. Курок сухо щелкнул.
— Ну вот, что я говорила! — воскликнула Милица. — Никто не пострадал.
— Мой выстрел, — напряженно произнес Савич. Он целился, и рука его мелко дрожала. Нажать на курок было трудно, курок не поддавался.
Наконец Савич справился с упрямым курком. Тот поддался под пальцем, и раздался оглушительный выстрел. Пистолет дернулся в руке так, словно хотел вырваться. И серый дым на мгновение закрыл от Савича его врага.
И Савичу стало плохо. Весь мир закружился перед его глазами.
Поехал в сторону дом, трава медленно двинулась навстречу… Савич упал во весь рост. Пистолет отлетел на несколько шагов в сторону.
Алмаз стоял, как прежде, не скрывая удивления.
— Надо же, — удивился он. — Сто лет пуля пролежала…
Елена кинулась к нему.
— Антон Павлович Чехов говорил мне, — сказала Милица, вытирая лоб белым платочком, — что если в первом действии на стене висит ружье…
Но договорить она не успела, потому что во двор вбежала Ванда и, увидев, что Савич лежит на земле, быстрее всех успела к нему, подняла его голову, положила себе на колени и принялась баюкать мужа, как маленького, повторяя:
— Что же они с тобой сделали? Мы их накажем, мы на них управу найдем…
Савич открыл глаза. Ему было стыдно. Он сказал:
— Я не хотел, Вандочка.
— Я знаю, лежи…
И тут появилась еще одна пара. Ксения тяжело вошла в ворота, неся на руках Корнелия Удалова.
— Что же это получается? — спросила она. — Где это видано?
Удалов тихо хныкал.
— Помирились? — спросил Грубин.
— По детям стреляют. Куда это годится? — сказала Ксения. — Глядите. Отсюда пуля прилетела. Штаны разорваны. На теле ранение.
Все сбежались к Удалову. Штаны в самом деле были разорваны, и на теле был небольшой синяк.
Ксения поставила Удалова на траву и принялась всем показывать круглую пулю, которая ударилась в Удалова на излете.
— Ну и невезучий ты у нас, — произнес Грубин. Удалов отошел в сторону, а Ксения, отбросив пулю, вспомнила, зачем пришла.
— Кто у вас главный? — спросила она.
— Можно считать меня главным, — сказал Алмаз.
— Так вот, гражданин, — заявила Ксения. — Берите нас в Москву. Чтобы от молодости вылечили. Была я замужней женщиной, а вы меня сделали матерью-одиночкой с двумя детьми. С этим надо кончать.