Великий Гусляр
Шрифт:
Профессор запирается в своем кабинете, забывает о времени и пространстве и только думает и думает.
В случае, о котором я спешу рассказать, толчком к деятельности ума послужило слезливое обращение Миши Стендаля.
Миша Стендаль — пожилой мальчик, корреспондент газеты «Гуслярское знамя», холостяк по необходимости, потому что в мире не отыщешь человека более невезучего в любви. С Минцем они знакомы уже много лет и пользуются взаимной симпатией.
Миша Стендаль сидел на лавочке в сквере у церкви Параскевы Пятницы и чертил на песке сердце, пронзенное
За этим занятием его и застал Лев Христофорович, который возвращался с рынка, купив целую сумку синеньких, то есть баклажанов. Лев Харитонович привык жить один и не тяготился одиночеством. Баклажаны некогда готовила его покойная мама, и потому всю жизнь Лев Христофорович по случаю покупал баклажаны и пытался потушить их точно так же, как это делала Эсфирь Соломоновна. И безуспешно. Хотя это его не останавливало.
— Миша! — воскликнул Лев Харитонович. — Что вас огорчило? Неужели опять неприятности по службе?
Неприятности по службе у Миши были всегда, потому что Миша не вписывался в систему ни при каком правительстве, тогда как бессменный главный редактор городской газеты Малюжкин всегда вписывался в существующую систему.
— На этот раз никаких препятствий. Все беды у меня внутри, в душе.
— Вы не больны?
— Нет, я вспомнил, как мы сидели с Алиной на этой лавочке. Луна была на исходе, Кассиопея вон там, слева, а правее ковш Большой Медведицы. И еще я помню пояс Ориона — три звезды…
— Миша, опомнитесь, почему вы так говорите?
— А потому, — ответил Стендаль, — что Алина была астрономом-любителем. Она мечтала о большом телескопе, о том, чтобы открыть астероид и назвать его моим именем… она очень нежно ко мне относилась.
— Когда это случилось?
— Между нами стояли неодолимые препятствия, — продолжал Стендаль. — Во-первых, разница в возрасте — почти тридцать лет. Во-вторых, деньги. Ни у нее, ни у меня не было денег, чтобы всерьез заняться астрономией. В третьих — ее несказанная красота. Мальчишки из речного техникума провожали ее до дома и просили пойти с ними в кино. Нет, наша любовь была обречена с самого начала. Хоть в тот вечер именно на этой лавочке мы с ней целовались. Честное слово! И она сказала мне, что готова пожертвовать астрономией ради моего счастья, а я сказал ей, что готов пожертвовать своим счастьем ради ее астрономии.
— А потом?
— Потом начался учебный год в пединституте, и ей пришлось уехать. Из Вологды она не вернулась. Подвернулась стипендия в Штатах, и моя Алина, светлая голова, надежда российской науки, улетела в Пенсильванию. С тех пор прошло уже четыре года. И ни весточки, ни слова… Как мне вернуть ее?
— А почему вы намерены ее возвратить?
— Я сегодня понял, что я потерял. А потерял, потому что не был настойчив. Ведь человека воспитывают не только родители и школа, не только окружающая действительность…
Руки Стендаля дрожали, хотя человек он непьющий, только нервный.
— Что ж вы раньше-то думали? — спросил Минц. — Столько времени прошло. Я бы на вашем месте давно письмо ей написал…
— А она сама мне недавно
— Ничего не означает, — сказал Минц, — кроме женского каприза. Она замужем?
— Я не знаю. А сегодня я брал интервью у Ходжи Эскалибура. Он деньги заплатил за интервью как за рекламу, мы отказать не могли, хотя я категорически возражаю против мистических жуликов.
— Я полностью разделяю, — согласился Минц.
— Пришел я к Ходже, а он сидит в окружении неофиток и гладит их щечки. Такое у него воспитательное действо. И когда наконец его вымажут в дегте, вываляют в перьях и изгонят из нашего города?
— Некому гнать, — сказал Минц.
Ходжа Эскалибур, вернее всего в прошлом Вася Пупкин из Тотьмы, возник в Великом Гусляре года полтора назад и стал уже одним из самых популярных персонажей в городе. Он объявил себя волшебником и прорицателем, основателем новой синтетической религии, обладателем приворотного и отворотного зелий, а также интрасенсом и экстрателепатом. В общем, что пожелаете!
Очевидно, думал Минц, этот Ходжа Эскалибур, даже имя укравший из легенд о короле Артуре, ибо так звался его заколдованный меч, стал наказанием Великому Гусляру за беспечность. Не было раньше такого жулья, образовалась пустая экологическая ниша, вот в нее и влез таракан.
Этот Ходжа Эскалибур относился к Льву Христофоровичу с подчеркнутым почтением, раскланивался на рынке и стадионе «Водник», куда оба ходили на футбол, и даже делал вид, что понимает нечто в Большой Науке. Как-то, еще до того, как поклонницы купили ему «Ауди», в автобусе он заговорил с Минцем на неожиданную тему. «Я полагаю, — сказал он, — что клонирование человека в ближайшие полвека обречено на неудачу. Слишком много факторов влияет на беременную женщину, чтоб учесть их экспериментатору. Вернее всего получится урод, а вы как полагаете?»
Минц вежливо кивал, но в беседе не участвовал, а Ходжа Эскалибур на такую реакцию не обиделся. Такой был человек, любитель жизни и женщин.
Вот к этому Ходже Стендаль пошел брать интервью и взревновал.
И вспомнил о бросившей его ради высокой цели Алине.
— У них там, в Штатах, — говорил Миша и рисовал на песке профиль Алины, — колоссальные возможности для астронома. Один телескоп в Поломаре чего стоит!
Видно было, что Мишу интересовало положение с астрономией в США. Значит, интересовала и жизнь молодых астрономов.
— Знаете, что мне сообщил этот Ходжа с тусклыми глазами и масляными губами? Он сказал, что астрономия — вчерашний день науки. Наступает эра обратной связи астрологии. Теперь не только звезды будут влиять на жизнь людей, но и люди научатся определять изменения в движениях звезд и целых созвездий.
— Этот идиот думает, — сказал Минц, — что созвездия — это такие корзиночки, в которых собраны по шесть звезд.
— Чудесно сказано! — обрадовался Миша. — Разрешите я включу это в интервью как комментарий нобелевского лауреата?