Великий Гусляр

Булычев Кир

Ходжа шел с заседания инициативной группы, которая намеревалась воздвигать молельный дом, а может, стриптиз-клуб синтетического вероучения. Это, как честно и игриво заявил Великий Ходжа, будет зависеть от настроения пророка на тот самый момент.

— Птицы — это души наших предков, — заявил Ходжа Эскалибур, — я с некоторыми из них поддерживаю связь.

— И как, — язвительно спросил Гаврилов, — получается?

— Ваша бабушка рассказала мне много интересного о бурной юности твоей мамочки, — ответил

Ходжа, и Гаврилов не нашелся, как бы нахамить в ответ.

— Я пошел, — заявил Гаврилов. — Пора ружье чистить.

И он ушел.

Остальные укоризненно смотрели ему вслед.

— Вот эти люди будут определять судьбы нашей планеты в ближайшие полвека, — сказал Ходжа, и никто не смог ему возразить.

Удалову скучно было гулять с прорицателем. Ему хотелось поговорить с Минцем наедине, откровенно.

— Ухожу, — догадался прорицатель. — Не буду вам мешать. Но химия не может решить проблем социальных.

Он легко пошел прочь, пристроившись за девицами из речного техникума. Он был еще ой-ой-ой!

— А ведь тебе не терпится узнать, — произнес Лев Христофорович, любуясь закатом, — чем я занимался эти дни, что изобрел и каково от этого будет человечеству.

— В некотором роде…

— Не прибедняйся. Ты сгораешь от любопытства. Но я тебе не могу ответить ничего конкретного. Успех или провал моей затеи зависит в значительной степени от того, насколько плохо работает наша почта.

— Плохо работает, — сказал Удалов. — Впятеро хуже, чем до революции.

— И нужна была вам эта революция! — в сердцах воскликнул Лев Христофорович.

— Нам не нужна, — признался Удалов. — А вы преодолели черту оседлости.

Минц надулся, впрочем несправедливо, друг не хотел обидеть его лично и еврейский народ в частности.

В любом случае через три недели — так плохо работает у нас почта — Миша Стендаль получил странную телеграмму от своей возлюбленной Алины:

ТОСКУЮ. ИЗНЫВАЮ. ПО РОДИНЕ. ЖДИ ПРИЕДУ.

Миша кинулся к Минцу.

— Что происходит? — У него руки тряслись. — Что это значит?

— Телеграмма, — ответил Минц, ознакомившись с посланием. — Ностальджи оказался эффективным.

— Какой такой ностальджи?

Через несколько дней Минца удивил Давидян, директор гостиницы «Гусь».

— Удивительное дело, — сказал он, — я получил несколько заказов на места в гостинице, желательно полулюксы, а их у меня всего два, в концах коридора.

— А ты объяви полулюксами все номера первой категории, — посоветовал Минц. — И откуда туристы?

— Из Америки.

— А конференции не намечается? Может, съезд ветеранов-ихтиологов по проблемам пресных вод?

— Да нет, Лев Христофорович. Нет у нас таких проблемов. Экология-макология замучила.

— Покажи список, — попросил Минц.

— Какой список?

— Гостей.

— Не могу, дорогой ты мой

человек, его в ГУСЛЯР-ФСБ затребовали.

— Я их понимаю, — согласился Минц. — Но хоть устно скажи.

— Все из Нью-Йорка! Понимаешь?

— Я этого ожидал, — сказал Минц.

Он ушел, а Давидян сказал ему вслед:

— Какой человек! Ты ему что скажешь, а он уже ожидает.

Ходжа Эскалибур ждал его у ворот дома № 16.

— Я тут шел мимо, — сказал он, помаргивая выцветшими глазками педофила, — и решил, поздравлю Льва Христофоровича с неожиданным сенсационным успехом. Вы — находка для нашей церкви. Мы с вами станем богатейшими гуру на планете!

— Что вы имеете в виду? — спросил раздосадованный встречей Минц.

— Ностальджи, — лаконично ответил прорицатель.

— Что вы знаете о ностальджи?

— Только то, что подсказала мне интуиция и список заказов на номера в нашей городской гостинице.

— Конкретнее! — Этот псевдоволшебник вызывал у Минца, как у настоящего ученого, своего рода гадливость.

— Не морщитесь, Минц, — произнес Ходжа. — Нам все равно выгоднее сотрудничать, чем ссориться. Вы представляете, сколько неофитов я смогу привлечь в ряды моей синтетической веры с помощью вашего вируса?

— Уйдите! Я все понял, — сказал Минц.

— До встречи! — Ходжа помахал толстой ручкой и, подпрыгивая, напевая какой-то игривый псалом, пошел прочь.

А из-за угла вышел Миша Стендаль.

— Я вас дожидался, Лев Христофорович, — произнес он. — Но после услышанного я не совсем понимаю.

— И не надо.

— Надо. Эксперимент начался из-за меня и для моего счастья.

— Эксперимент начинался как куриное яйцо, — заявил профессор Минц. — Я надеюсь, он вырастет в настоящего страуса.

— Страус — это моя Алина?

— Страус — это судьба нашего государства.

— Но ведь я писал моей девушке?

— Ты писал начинающему астроному, — поправил его Минц, — одному из ученых, которые покинули нас и трудятся на благо заморской державы. В то время как мне и в голову не приходит покинуть Гусляр ради гарвардских плюшек. Патриотизм должен быть действенным.

— Поэтому к вам этот интриган Ходжа приходил?

— Поэтому.

— Не скрывайте, скажите мне, что это значит?

— Ждем самолета.

— Какого?

— Рейса из США и далее сюда.

— Когда?

— Послезавтра.

— Больше ничего не скажете?

— Потерпите, Миша. И встречайте автобус из Вологды.

Попрощавшись с журналистом, Минц прошел к себе. Он был озабочен. Ведь произошла утечка информации. Так называемый прорицатель пронюхал о ностальджи. Как это могло произойти? Где предатель? А так как предателя быть не могло, следовало искать иррациональное объяснение иррациональному событию. С этими мыслями Минц улегся спать.