Великий и Ужасный – 2
Шрифт:
Пацан подо мной плакал навзрыд. Я с кряхтеньем и матерщиной приподнялся, откатился с его тушки в сторону, выпутал из значительно укоротившихся волос парочку вареных рыб, а потом глянул на студентика. Совсем голый и ни разу не обгорелый, он сидел и рыдал самозабвенно и в голос. Я протянул руку и похлопал его по щеке:
– Не расстраивайся!
Это ведь так работает? Скажешь – не нервничай, он и перестанет. Попросишь не расстраиваться – и всё, веселья, ять, полные штаны! Но, надеюсь, прозвучало участливо. По крайней мере, я старался. Человек-факел
– Мудя-то прикрой. Срамно! – И заржал, осознав на секунду абсурдность ситуации.
Какой-то прыщавый малолетний пиромант, какие-то варёные золотые рыбки… Кто еще мог так тупо влететь, как не я? И кто мог бы уцелеть в таком сраном переплете? Я примерно представлял, что произошло на самом деле, но высказать соображения не успел – всё завертелось со страшной силой.
– Участковый пристав Скворешня, р-р-разрешите поинтересоваться, КОЙ ХРЕН ТУТ ПРОИСХОДИТ?
Мне понадобились неимоверные усилия, чтобы не скатиться в новый приступ гомерического хохота: у местной полиции что, все фамилии птичьи? Перепелка, Скворешня… Дичь какая!
Но Скворешня выглядел люто: висячие усы, огромный рост – как и у Перепелки, – вместо ног сверкающие протезы, форменный китель блестит целым иконостасом наградных значков и медалей, в глазах – абсолютная решимость «тащить и не пущать».
– Отставить, господин обер-вахмистр! – раздался хорошо поставленный знакомый голос.
И когда только светлейший князь успел… А! Действительно – он ведь мастер оказываться там, где нужно, и тогда, когда нужно… Георгий Михайлович Воронцов шагал по обгорелой площади, а опричники носились целым табуном там и сям и поливали из огнетушителей очаги возгорания.
– Филипп Абрамович Текели, я полагаю? – произнес его сиятельство. – Поздравляю, это инициация второго порядка. Я уже сообщил вашему папеньке, то-то он обрадуется!
– П-правда? – Филипп Абрамович поднял заплаканные глаза. – А вот это вот всё… А как я теперь… А что папенька…
– А вот это всё мы возместим из спецфонда Собрания магов Сан-Себастьянского сервитута, – сделал небрежный жест его светлость. – Талалихин! Срочно раздобудь его благородию какую-нибудь соответствующую одежду! Козинец – свяжитесь с университетом, сообщите, что Филипп Текели на занятия сегодня не явится, его взял на поруки князь Воронцов… Так. А это у нас кто?
– Это я, ваша светлость! – помахал я князю рукой. – А можно и мне что-то из одежды, а то тут такая вот бяка получилась…
– Бабай Сархан собственной персоной! – Светлейший князь улыбнулся, в его глазах плясали задорные искорки. – То есть наследник рода баронов Текели теперь обязан жизнью и магией небезызвестному уруку-полукровке! Какой, однако, пердюмонокль! Филипп Абрамович, вы слышали? Вы теперь должник господина Бабая Сархана. Господин обер-вахмистр, у вас же есть доступ к камерам, верно? Что здесь
Грозный полицейский с хромированными ногами замер на секунду. У него не было кибермонокля, как у Перепелки, зато имелись очки дополненной реальности, и теперь обер-вахмистр, видимо, просматривал запись последних событий.
– Так это, ваша светлость… Всё как вы сказали. Эти двое столкнулись, что-то говорили, его благородие серчал и из пальца огонь выпустил, а потом этот убл… уро… Этот Бабай Сархан взял – и переставил его с места на место и пошел своей дорогой. Тут его благородие и полыхнул, стало быть, как и полагается – инициация второго порядка.
– Ай-яй-яй, – погрозил голому Филиппу пальцем светлейший князь и поцыкал зубом. – Нехорошо, Филиппушко, народ магическими способностями пугать. Ну что бы вы сделали черному уруку вашим костерком-с-ноготок? Эпиляцию бровей? Это Бабай Сархан, ресторатор с Маяка, убийца чудовищ и звезда Сети. Он делает из таких, как ты, эту, как ее… Мясное блюдо! И заворачивает в тонкие лепешки.
– Шаурму, – сказал я. – Но из колдунятины у меня донера пока не было. Из говядины был, из курятины был, из свинятины – тоже. Из волшебнятины – нет. Я вообще идейный противник каннибализма, если честно!
– Вот! – воздел палец к небу князь Воронцов. – Идейный противник каннибализма. Считай – тебе повезло.
Филипп Абрамович сидел ни жив ни мертв. Наконец объявился Талалихин с добытыми где-то шмотками, закованной в броню рукой протянул юному пироманту шорты и футболку, а мне – безразмерную черную кофту с капюшоном.
– Держи, Бабай, только такая была. Штанов, извини, не нашел, больно ты здоровенный!
Я с благодарностью принял одежду и тут же едва сдержал ругательства:
– Нет, конечно – спасибо большое, но это, чес-слово, какое-то издевательство!
– Так не было ничего другого! – развел руками Талалихин. – Это твоя судьба, Бабай. Надевай, не стесняйся. Куда ты там шел?
– В библиотеку, – мрачно проговорил я, натягивая кофту.
– Гы-гы-гы… Это начало анекдота, да? Шел урук в библиотеку, встретил пироманта, а потом – трах-бах, они сидят в фонтане, а вокруг – вареные золотые рыбки! Га-га-га! – Опричники откровенно потешались.
Я наконец справился с кофтой.
– Да-а, да-а-а, только зайдите ко мне еще раз за шаурмой… – покивал я. – Я ее лично вам готовить буду. Посмотрим, кто посмеется. А кофту где взяли? Только не говорите, что…
– …в отделе для толстых мужчин, – полностью подтвердил мои подозрения Талалихин. – Ты куда шёл-то? В библиотеку? Тебя подбросить?
– Себя подбрось, юморист! – буркнул я.
С них бы сталось начать меня подбрасывать, ей-Богу. Дури в сервоприводах бы хватило! Армейские шуточки, они такие – с душком.
– Как там мое деловое предложение, Бабай? – поинтересовался светлейший князь, когда Филипп Текели уже оделся, а опричники компактно построились для телепортации, взяв юного пироманта в коробочку.