Великий и Ужасный – 3

Капба Евгений Адгурович

После короткой прогулки и стрельбы по лягушкам из пушек… то есть – из штурмовых винтовок по крысам и из гранатометов по собакам – мы получили два десятка одуревших от окружающего бреда пацанов с тесаками в руках, заляпанных в крови и кишках и орущих благим матом, чтобы их забрали отсюда. Нет, ну а кто просил со страшной силой лупить из подствольников зажигательными реактивными гранатами в скверике? В скверике – вотчина хуорнов, мы молодняк об этом предупреждали! Хуорны шума не любят, они любят, когда тихо, спокойно… Они же деревья, в конце-то концов! Не вняли? Тогда рубайте деревья тесаками, раз патроны кончились. А мы поможем!

Тесаки были, кстати, классные, сантиметров сорок длиной, тяжелые, удобные и для того, чтобы рубить, и для того,

чтобы колоть. Даже с рунами и какой-то вязью, явно говорящими о применении артефактных ухищрений…

Я рубился вместе с ними, плечом к плечу с Хурджином и одним из великолепной шестерки первообращенных снага – Тройкой, который так и таскал с собой тот самый пожарный топор. Это была добрая драка, я даже вспомнил первые свои заходы в Хтонь и знакомство с Эсси… Благо никаких гигантских дендроидов тут не встречалось, и мы крошили хуорнов от души и планомерно. А цициановские – лихорадочно и панически. Но и это принесло свои плоды.

– А-я-й-а-а-а! – заорал вдруг один из них, совсем еще юноша, кудрявый и румяный, и его глаза полыхнули алым светом. – Аяй-а-а!!!

И как полоумный врубился в толпу тварей, орудуя тесаком как заправский мясник, со страшной силой и скоростью, и пинаясь, и разбрасывая хуорнов ногами в стороны! Темп у него только нарастал, в какой-то момент я даже не смог следить за движениями лихого горца, клинок в его руке мелькал, как пропеллер у вертолета, а деревяшки мерли одна за другой, он оставил целую гребаную просеку в их толпе! А потом – хренак! – и живчик рухнул на землю кулем, да так и остался лежать не шевелясь.

– Что с Вахой? – заорал кто-то из этих горячих парнишек. – Что с ним?

И рванул на прорыв, туда, где ветви хищных ходячих деревьев уже смыкались над телом выключившего режим берсерка Вахи. Хурджин – за ним, прикрывая и расшвыривая хуорнов скамейкой. Почему скамейкой? Да потому, что тролль не носил оружия, предпочитал выдирать из земли фонарные столбы, швыряться бетонными поребриками и вот скамейками орудовать. Такой стиль был ему как-то духовно более близким. Почему помчался за горцем? Нет, мы не гарантировали клиентам безопасность, наоборот – наш бизнес и заключался в предоставлении опасности. Просто парень – тот, который Ваха – только что инициировался вторым порядком, и потери настоящего боевого мага нам не простили бы. Почему боевого? А что он на такой скорости будет делать? Почту доставлять? Или ингредиенты для борща крошить? Короче – надо было спасать, нам за каждую инициацию неплохие денежные бонусы полагаются.

Но спасать «не шибко», как говаривал Хурджин. Чтобы другие товарищи тоже поспасать успели и…

– Ай-а-а-а!!!! Ваха, брат! – Режим электровеника включился у второго парня, и он за несколько секунд разбросал хуорнов и склонился над ним. – Он жив, жив! Давайте заберем его отсюда?

Глаза у него были ярко-алого цвета: и радужка, и зрачок, и то, что принято называть белком. Две инициации второго порядка? Чуде-е-есно, мавр сделал свое дело, мавр может уходить.

– Лок-тар огар, братва! – крикнул я, и наши бойцы полезли изо всех дыр: канализационные люки, канавы, окна цокольных этажей – ордынские перли отовсюду и тут же включались в зачистку скверика от ходячей флоры.

В конце концов, хуорнов нужно было добить, а ингредиенты – собрать! Копеечка к копеечке, как говорится… У нас три тысячи ртов на Проспекте, и всем нужно кушать! Я видел, как Хурджин взвалил схватившего нервное и физическое истощение Ваху на плечо и спокойно зашагал прочь, как суетился вокруг второй инициированный парень, как недоуменно озирались цициановские младшие дружинники, глядя на лихих ордынских демонов, которые споро и без суеты разделывали страшных и таких опасных еще секунду назад хуорнов… И мне вдруг стало скучно.

В душе что-то свербело, ковырялось, скреблось… Я вспомнил байкеров Маухура, как они мчали прочь на своих мотоциклах, как развевались на ветру их волосы, торчащие из-под шлемов, и понял! Это был второй после бесстрашия бич всех черных уруков: страсть

к перемене мест!

Глава 4. Крокодительство

Как бы мне ни хотелось сорваться с места и погнать на Байкал, но было у меня тут, в Сан-Себастьяне, два неоконченных дела.

Во-первых, через неделю собирался жениться Хуеморген. И свадьбу гулять он надумал в «Надыме», и теперь носился как наскипидаренный, и его невеста – вместе с ним. Да, да, у гномов не было этих предрассудков, типа «жених не должен видеть невесту до свадьбы» или еще какой подобной хрени. Их жизнь и быт в рамках традиционной культуры проходил в замкнутых пространствах подземных крепостей, мануфактур и шахт, и, конечно, как-то всерьез скрывать от окружающих свои чувства юные (или не очень юные) влюбленные в таких условиях не могли. Обычно они начинали встречаться и жить вместе на год или два раньше, чем играли свадьбу. Потому что накормить и напоить огромную толпу земляков и родственников – это было мероприятием весьма накладным. Почему толпу? Потому что попробуй не пригласить кого-то из того самого замкнутого пространства! Начнется же сущий бардак: «Почему его позвал, а меня нет? Ты меня не уважаешь? Мы ж с тобой в одном забое/ за одним станком/ у одного пулемета…», «Я ж твой внучатый племянник/ троюродный брат/ семиюродный дедушка». Ну, и так далее.

Проще было один раз сцепить зубы, отмучиться три дня – и дальше жить-поживать. Тем более насколько прижимистыми и вредными были кхазады в делах бизнеса, настолько же щедрыми они проявляли себя в дарении. Понты – наше все! Кто подарит самый помпезный подарок – тот самый большой молодец!

Хуеморген, то есть Фриц наш Дюрхденвальд, даром что с проседью в бороде, женился на ладной молодке лет на пятнадцать, а то и на двадцать младше себя. Звали ее Фрида Хазенклевер, и была она женщиной не только симпатичной, но еще и очень умной. Именно она и насоветовала своему суженому-ряженому играть свадьбу в Хтони. А что? Стратегически это ход был очень изящный. Во-первых, отсюда до ближайшего гномского анклава Кавказского наместничества – Железноводска – несколько сотен километров, учитывая горные серпантины. А до мест дислокации основной родни на Магнитке – и вообще многие и многие тысячи. Так что доберутся или самые богатые, или самые близкие, или самые смелые – и это здорово упрощало задачу. Накормить пять тысяч или пять сотен – это две большие разницы! Да и народ, который таки припрется, будет явно стоить того, чтобы с ним дружили.

Но суеты всё равно было предостаточно. И бородатый Фриц, и кудрявая, грудастая и попастая Фрида – та самая активистка крафтового пива – развернулись во всю мощь. Нам, оркам, такая суета была не по душе, хотя пожрать на свадьбе мы и рассчитывали. Но пока от греха подальше мы всей своей клыкастой кодлой собрались на военный совет в очищенном от хлама и приведенном в относительный порядок Дворце спорта железнодорожников, в тренажерном зале.

Мы – это я, Щербатый, Кузя и Хурджин. Ну, и Тройка с Пятеркой тоже. Нашей целью была месть Денису Цегорахову и всем Скоморохам до кучи. Ибо нехрен! Прощать разрисованные зубы я ему не собирался, но и потрошить их совсем насмерть вроде как тоже несоразмерно, а потому – стоило разработать нечто неожиданное и унизительное.

– Мы будем их крокодить, пока они сами не запросят пощады! – сказал я. – Это будет нелетальная децимация. Мы возьмем в осаду девять из десяти их баз, кроме той, где детки гимнастикой занимаются, и устроим им ацкое пекло и жупел. И мне нужны предложения на тему унижения и оскорбления Скоморохов. Потому что я, как сторона пострадавшая, могу быть в этих вопросах неадекватно жестоким.

Может быть, это и по-дурацки прозвучит, но я желал как-нибудь подло насолить Цегорахову. Мне хотелось, чтобы он задолбался разгребать последствия своей зачетной приколюхи и чтобы горько ему стало о никчемной судьбе своей. Сдуру решил ко мне лезть? Хотел надо мной поприкалываться? Я сам над ним поприкалываюсь так, что тошно станет.